Жестокая ложь - Мартина Коул

Джек помнил, как сказал измученной родами жене:

— Она будет разбивать сердца, вот увидишь!

Если бы он только знал, что этот ребенок, когда вырастет, будет разбивать не только сердца, но и семьи, он бы утопил эту злобную тварь еще тогда. Он помнил свою Мэри, уставшую, но исполненную триумфа. Она смотрела на девочку так, словно Синтия была самым большим сокровищем в мире. Почему все так плохо закончилось?

Старику хотелось расплакаться, и он сказал себе, что во всем виноват возраст. Если уж начистоту, то Джек Каллахан уже не особенно цеплялся за жизнь. Он предпочел бы заснуть навечно и сбросить с плеч это невыносимое бремя. Сейчас эта мысль казалась ему ужасно привлекательной.

Джек положил покрытую морщинами руку жене на голову, и только сейчас до него дошло, что ее тело уже успело остыть. Его Мэри умерла во сне! Она избавилась от всех напастей, которые обрушились на них, и впервые за несколько лет наконец-то обрела покой.

Сидя на кровати, Джек сжал руку жены и зашелся в рыданиях. Во всем виновата Синтия! Если бы не она, Мэри могла бы прожить еще немало лет. Они бы прожили эти годы вместе! Если бы Синтия не взвалила на родителей заботу о детях, не говоря уже о сопутствующих невзгодах, они бы прожили осень своей жизни в мире и покое. Его Мэри стала еще одной жертвой войны, которую вела Синтия Каллахан. У нее не было ни единого шанса.

Глава 129

Винсент обнимал рыдающую жену и понимал, что эта истерика выйдет боком ей и их ребенку. Смерть Мэри произвела на Габби крайне тяжелое впечатление. Бабушка была женщиной, которая ее вырастила, ее настоящей матерью, Габби многим была обязана ей. Без Мэри и Джека его Габс осталась бы одна-одинешенька с ребенком на руках, отданная на милость Синтии Каллахан. Чувство вины за то, что оставил Габби в трудном положении, никогда не покидало Винсента. А еще была Синтия… Он чувствовал ее присутствие рядом всегда и везде.

Все, что надо сделать, — это удачно провернуть два ограбления, и тогда у него окажется достаточно денег, чтобы купить для семьи хороший дом и поставить законный бизнес на широкую ногу. Он будет действовать наверняка. По одному, максимум по два ограбления в год. Он постарается, чтобы его девчонка и дети имели все, что им нужно, для безбедной жизни. Важно, чтобы у его семьи появилась прочная материальная база.

Винсент хотел, чтобы его Габби жила в небольшом, принадлежащем только ей домике, а дети ходили в лучшие частные школы, в которые только можно поступить за деньги, — короче говоря, он хотел получить свое место под солнцем. Сидя в тюрьме, он взлелеял в себе эту мечту и теперь постарается воплотить ее в жизнь.

Пошли бы эти Грин и Уорнер куда подальше! «Будь терпелив! Не торопись!» Чушь собачья! Он хитер и умен. Он знает, что делает. В конце концов, забота о благосостоянии собственной семьи — долг каждого настоящего мужчины.

Синтия принесла поднос с двумя чашками чая для себя и Винсента и маленькой рюмочкой бренди для Габби.

— Ей нельзя пить. Она беременна.

— Одна рюмочка ей не повредит. Бренди ее успокоит, поможет заснуть. Плакать ей сейчас нельзя. Вредно для ребенка.

И Винсент признал, что Синтия, в общем-то, права.

Она высвободила дочь из его объятий и привлекла ее к себе.

— Успокойся, родная. Выпей бренди. Тебе сразу полегчает.

Габби послушалась мать и закашлялась.

— Сейчас ты почувствуешь себя лучше. Так, дорогая, положи ноги на диванчик, вытяни их… Я подогрею молока и добавлю в него меда. Так делала мама, когда мне нездоровилось. Держу пари, Мэри тоже давала тебе молоко с медом.

Габби грустно улыбнулась и кивнула.

Прошло минут двадцать. Выпитое молоко подействовало, и молодая женщина крепко заснула.

Взглянув на Винсента, Синтия зевнула.

— Она ужасно расстроилась, Винсент. Это и неудивительно. Мама и Габриела были очень близки. Ближе, чем я…

Он не нашел, что ответить, поэтому промолчал.

— Хочешь, я возьму Чери к себе? Я смогу водить ее в школу и забирать домой. Дети любят, когда все происходит по расписанию. С похоронами у вас будет много дел, беготни… Не думаю, что папа сможет вам чем-то помочь. Мама делала все по дому. Без ее помощи он не может даже яйцо сварить.

Винсент чувствовал странное смущение. Сейчас Синтия казалась ему вполне нормальным, пекущимся об интересах семьи человеком. Он не сомневался, что она любит его дочь. Это, конечно, хорошо, но почему она не любила собственных детей?

Словно прочтя его мысли, Синтия сказала:

— Я никогда не была хорошей матерью. Дети всегда действовали мне на нервы. Я раздражалась на ровном месте. От Джеймса не было никакой помощи. Он, конечно, много работал, но по дому всем занималась я. Все, начиная от оплаты счетов и заканчивая стиркой и готовкой, было на мне. Джеймс был слабым человеком, а мне хотелось немного свободного времени для себя. Моя мама была не против того, чтобы присматривать за детьми. Она просила меня об этом, и постепенно это вошло в привычку, дети переехали жить к ней. — Улыбнувшись, она добавила: — Думаю, Габби училась быть хорошей матерью у Мэри. У меня, по крайней мере, она этому научиться не могла.

Впервые Винсент почувствовал, что испытывает к Синтии симпатию. Ее честность его обезоружила.

Когда Синтия хотела, она могла быть ужасно милой. Многие мужчины жестоко поплатились за свою доверчивость, поддавшись ее очарованию. Она видела, что Винсент начинает оттаивать. Когда она закончит с ним, они станут лучшими друзьями, вот только это ничтожество может не пробыть на воле достаточно долго, чтобы это случилось. По крайней мере, Синтия постарается, чтобы он здесь не задержался. Если ей это удастся, то ни у кого не должно возникнуть ни малейшего подозрения. Пусть Винсент поверит, что она защищает интересы Габби, а материнские чувства в ней просто проснулись позднее, чем у других женщин. Она всегда будет рядом с Габби, будет помогать ей в воспитании малышей.

Это было так легко! Мужчины похожи на детей. Надо только говорить им то, что они хотят услышать. Веди себя как хорошая домохозяйка, и Боб станет твоим дядюшкой, а Фанни — твоей тетушкой.

Глава 130

— Хороший день. Холодно, но солнечно. В такой день как раз и надо рожать!

Акушерка родом, должно быть, с Ямайки старалась развеселить Габби. Не желая выглядеть плохо воспитанной, роженица выдавила из себя подобие улыбки. Она совсем недавно схоронила бабушку Мэри, а сейчас боль прямо-таки разрывала ей тело. Но Габби верила, что все ее страдания окупятся с лихвой. Она родит красивого, здорового малыша. У них будет настоящая семья. Габби хотелось, чтобы ее бабушка была сейчас рядом. Без нее будет трудно.

Она увидела, что Винсент вошел в палату, и попыталась улыбнуться, как вдруг спазм боли пронзил ее. Лицо Габби исказилось, воздух с шумом вырвался из легких.

— Ну, скажу я тебе, и зрелище отсюда открывается!

Она натужно рассмеялась с ним в унисон…

Габби тужилась, ощущая, как ребенок медленно выходит из ее чрева, и надеялась, что не истечет кровью. Ошеломленный Винсент наблюдал за чудом рождения. Он был далек от того, чтобы испытывать отвращение от увиденного. Скорее, чувствовал, как в сердце поднимается сумасшедший восторг. Их второй ребенок, их первый сын, выскользнул в мир, и Габби увидела, как лицо любимого озаряется радостью.

Наблюдая за тем, как Винсент укачивает новорожденного на своих больших руках, она чувствовала себя невероятно счастливой. Наконец-то она получила то, чего давно страстно желала. У нее настоящая семья. Это превосходно!

Глава 131

Держа на руках Винсента-Марка-второго, как назвал ребенка отец, Синтия Каллахан чувствовала, что желание обладать им полностью заполонило все ее сознание. Она решила, что и этот малыш должен достаться ей. Пусть она станет его настоящей матерью! Подобные чувства Синтия испытала пять лет назад, впервые разглядывая маленькую Чери. Как Габриела может рожать таких славных малышей от этого придурка? Это было выше ее понимания. Во всяком случае, новорожденный оказался вылитой копией своей бабушки. Изумительно! У ребенка были ее глаза, похожий овал лица, а главное — золотистые волосы с едва уловимым рыжеватым отливом. Эти волосы всегда выделяли Синтию из толпы.

— Изумительно! Какой славный малыш, Габриела! Вы отлично потрудились.

Синтия улыбнулась Винсенту и увидела, как лицо молодого человека освещается радостью. Как его гены могли подарить ей такого милого внука? Впрочем, Синтия была уверена, что ей придется немало потрудиться, чтобы выжечь каленым железом все мерзкие черты характера, которые достанутся Винсенту-младшему от отца. Из маленького мальчика вырастет достойный человек. Он станет банкиром или врачом. Малыш — это чистый холст, ждущий только того, чтобы бабушка Синтия написала на нем любую картину, какую только пожелает. В одном она была абсолютно уверена: из ее внука не вырастет грабитель банков, такой же ничтожный, как его отец. Синтия об этом позаботилась. При мысли о том, что она недавно сделала, женщина заулыбалась еще шире. Она сделала все необходимое, чтобы это ничтожество не вмешивалось в воспитание малыша. Это станет тайным подарком, который она преподнесет своему внуку.