Мадам Казанова - Габи Шёнтан

Собачка-кормилица, которую разыскал кучер, оказалась лохматой дворнягой, очень пугливой и в любой момент готовой укусить. Однако молока у нее было предостаточно, и щенята росли поэтому крепкими и необыкновенно подвижными. Белая самочка очень напоминала Малышку — такие же глаза, движения и такая же нежная привязанность ко мне. Я назвала ее Минуш и следила за каждым шагом. Всякий раз, когда я смотрела на ее белую шелковистую шерстку, мне невольно вспоминалась Малышка.

Мое увлечение четвероногими питомцами несколько отвлекло меня от моих прежних планов и проблем. Все это время я никому не наносила визитов и никого не принимала у себя, я словно отгородилась от окружающего мира стенами дома. Но теперь наступил наконец момент, когда я вновь должна была принять активное участие в разворачивающихся вокруг событиях.

Зима в Париже выдалась сырой, холодной и серой из-за отсутствия солнца. Мостовые города влажно поблескивали под ногами, с голых веток деревьев на головы прохожих падали холодные капли. Но в это безрадостное время благодаря присланному Талейраном букету цветов в моем доме словно пахнуло весной. Похожие на воск и лишенные всякого аромата желтые тепличные розы и такая же не имеющая запаха мимоза создавали на моем утреннем столике иллюзию золотистого солнечного света. Я написала Талейрану письмо с благодарностью за этот подарок и пригласила его посетить меня с визитом.

И в тот же вечер Талейран навестил меня. Быстрота, с которой он воспользовался этим приглашением, невольно польстила моему самолюбию. Чем это можно объяснить — его личным интересом ко мне как к женщине или подготовкой к очередной серии своих дипломатических пируэтов? Судя по выражению глаз Талейрана в тот момент, когда я приветствовала его, он намеревался объединить осуществление своих политических планов, если таковые имелись, с решением своих личных задач. Он стоял в элегантной, непринужденной позе, опираясь на трость.

— Я счастлив, что мне представилась возможность снова увидеть вас. Тем более что в действительности вы оказались еще очаровательнее, чем это запечатлелось в моей памяти.

Вслед за мной Талейран прошел в гостиную, которая — с ее светло-зелеными обоями и изящной бело-золотой мебелью — напоминала в этот промозглый зимний вечер маленький островок весны. Он сел лицом ко мне, с грациозностью танцора вытянув вперед свою больную ногу, и голосом, в котором безошибочно угадывалось притворное или искреннее волнение, сказал:

— Я много думал о вас и с нетерпением ожидал момента, когда мы снова сможем увидеться.

«Ну-ну, не так быстро», — подумала я. Мне хотелось в полной мере насладиться этой обнадеживающей прелюдией.

— Нет ли каких-нибудь новостей? — спросила я, старательно избегая его взгляда и делая вид, что не вполне понимаю смысл его фразы. — В последнее время я не выходила из дома и поэтому не знаю даже, что сейчас происходит в мире.

Талейран опустил свой сапфировый взгляд — он отлично понял мой уклончивый ответ, и на его лице появилась вежливая улыбка.

— В данный момент в Париже спокойно. Общественность пока не знает о секретном договоре между Францией и Испанией, цель которого заключается в разделе территории Португалии. Предлогом для заключения этого договора является отказ Португалии присоединиться к блокаде Англии. Истина, однако, состоит в том, что, таким образом, император собирается без боя ввести французские войска на Пиренейский полуостров, с тем чтобы в дальнейшем распространить господство Франции на всю его территорию…

— Наполеон хочет обмануть бдительность короля Испании, — не выдержала я. — Он прибегает к хитрости.

— Цель оправдывает средства. — Талейран улыбался, поглаживая подбородок. — Впрочем, это плохой план, и я уже решительно высказывался против него. Но мой метод, позволяющий задолго до свершившегося факта предвидеть дальнейшее развитие событий, не очень-то находит понимание. Император предпочитает с максимальной выгодой использовать любую складывающуюся сегодня ситуацию, а при осуществлении собственных честолюбивых замыслов он готов считаться лишь с волею судьбы.

— Все его тайные заговоры продолжают осуществляться по одной и той же схеме, — возмущенно заметила я. — Именно таким путем он сумел победить на выборах подполковника на Корсике. И точно так же он осуществил переворот восемнадцатого брюмера во Франции.

Талейран одобрительно посмотрел на меня.

— Совершенно верно подмечено. Но то, что какой-то прием успешно сработал в первый и даже во второй раз, вовсе не гарантирует успеха в третий раз. Испанцы — гордый, свободолюбивый народ, и они с отчаянным упорством будут сопротивляться любому иностранному правлению на своей земле. Сей испанский план является ошибкой, которая будет иметь непредсказуемые, катастрофические последствия.

Ошибка! Это слово отозвалось у меня в голове, как удар колокола. Наполеон готовится совершить вторую свою ошибку. Сколько еще ошибок предстоит ему допустить, прежде чем он сломает себе шею?

Я позвонила слуге. Он принес нам шампанского, маленькие бутерброды с паштетом из гусиной печени, засахаренные фрукты, сырные палочки и сладкие пироги.

— Кстати, об ошибках, — сказала я, ощущая во рту приятный вкус паштета. — Что слышно о моем друге и вашем покровителе Александре из Санкт-Петербурга?

Талейран отведал засахаренных фруктов.

— Французский посол Кулэнкур переживает сейчас нелегкие времена. Император потчует его сладостями и предлагает запивать их уксусом. Александр стал очень подозрительным. Уже столько разных людей говорили ему о том, как он был одурачен Бонапартом, что французскому послу каждый раз приходится заново завоевывать доверие императора. А уж Александр создает ему в этом немало трудностей. — Талейран с видимым удовольствием отпил из бокала шампанского. — Сейчас он внимателен, а в следующий момент уже раздражен. Дружески расположен сегодня — и резок завтра. У императора Александра было время для того, чтобы поразмыслить о тильзитском обольщении и в какой-то степени освободиться от действия этих чар. — Талейран усмехнулся. — Кулэнкур занят сейчас тем, что пытается носить воду в решете. Он рассчитывает на чистосердечие императора, тогда как на самом деле тот хитрит. Или ему кажется, что его обманывают, хотя на этот раз император вполне искренен. Душу русского человека трудно понять, а постичь ее до конца вообще невозможно.

— Император Александр непредсказуем, как капризная женщина, — заметила я. — Он переменчив и влюбчив. Вот почему мужчинам так трудно бывает иметь с ним дело, тогда как женщины находят весьма привлекательным сочетание в нем чисто женских качеств и несомненных мужских достоинств.

Талейран поудобнее расположил свою ногу. Наша беседа, похоже, доставляла ему удовольствие. Чуть откинув назад голову, он заметил:

— Если бы все женщины могли так же серьезно размышлять и так непринужденно разговаривать о политике, как вы, мадам, не говоря уже о вашей внешней привлекательности, у нас бы давно уже наступил новый Золотой век, не стало бы вражды, войн. Все мужчины сделались бы страстными любовниками, а самые важные победы одерживались бы в постели.

В упорном пристрастии Талейрана к этому предмету разговора было что-то обезоруживающее. Я мило улыбнулась ему и сменила тему разговора.

— Вы знаете этот дом? — спросила я.

Талейран кивнул.

— Когда-то здесь был великолепный дом свиданий. О нем сохранилось множество дивных воспоминаний, в том числе и у меня. — Он посмотрел вокруг. — Здесь, похоже, не так уж сильно все изменилось с тех пор.

— Не хотите ли освежить память и осмотреть весь дом? — шутливо предложила я.

— С удовольствием. — Талейран поднялся. — Позвольте, я пойду впереди и попытаюсь найти дорогу в прошлое, чтобы пережить его вновь.

Должно быть, Талейран неплохо знал этот дом и его милых хозяев при прежнем режиме. Он без труда ориентировался здесь, осмотрев сначала гостиную и столовую, затем поднялся по лестнице и остановился перед дверью в будуар. Закрыв глаза, глубоко вздохнул.

— До сих пор пахнет резедой и сандаловым деревом, — пробормотал он. — Аромат пережил всех обитателей этого волшебного дворца наслаждений.

Талейран вошел в комнату.

— Время тут словно замерло. Во-он те две севрские вазы, расписанные цветами, зеркало с позолоченными колоннами, белый фарфоровый камин с медными розетками… — Он прошел в спальню. — Кровать с балдахином, который держат амуры, резные стойки… Здесь все тоже почти на своих прежних местах, как было когда-то, но только почти. — Талейран указал на стенные панели из какого-то красновато-желтого дерева. — Вам известно, мадам, что находится за этим?

Я покачала головой.

На его лице появилось довольное и загадочное выражение.