Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014 - Гривадий Горпожакс

После консультации с шофером этот вопрос был уже не дискуссионным.

«Тужур-лямур» на этот раз не спасли ни дневные аргоновые огни, ни афиши, ни остроумные лозунги, ни былая слава.

«Крейзи Хорс» («Сумасшедшая лошадь») наконец-то обскакала «Тужур-лямур», на горе его хозяйке – тетушке Барбе, что носит под юбкой, на боку «кольт» калибра 45.

В «Крейзи Хорс» приехали европейские «стриперши». Среди них, если верить рекламе, виконтесса Торнадо Тони.

У этих эмигрантов из королевской Румынии были пышные имена: графиня Милке фон Эдельвейс, баронесса Бусуйок Константинеску, баронесса Марамуреш. В их жилах текла кровь Гогенцоллернов и румынских князей. Опять же если верить рекламе.

Когда двухстворчатые двери «Крейзи Хорс» закрылись за Берди, вошедшим последним, к нему из полумрака шагнул пьяный гигант в гавайской рубахе, застегнутой лишь на нижнюю пуговицу.

– Послушай, что тут написано, – сказал он, показывая Берди смятую газету. – В шестьдесят первом году у нас казнены сорок два арестанта: восемь – за изнасилование, один – за похищение, тридцать три – за убийство. Хочешь, я буду тридцать четвертым? – Он схватил Берди за грудь.

– Эй ты, парень! – крикнул с места Бастер.

Они с Джином уже уселись за столик и попросили для начала шесть бутылок пива «Будвайзер» и бутылку виски.

Пьяный гигант обернулся.

Бастер встал и поманил его пальцем.

Тот, покачиваясь, двинулся к нему.

Полупустой бар насторожился. Джук-бокс, гонявший старый сентиментальный блюз «Каролинская луна», пустили чуть потише. Несколько «беретов», сидевших за стойкой, обшитой темно-красной кожей, с любопытством оглянулись. Две «коктейль-герлз», направлявшиеся с коктейлями к столу Джина, задержались на полпути.

– Ну что? – буркнул громила. – Ты – тридцать четвертый?

– Ты грамотный? – спросил его Бастер и расстегнул рубаху на груди.

– Здесь есть что почитать, – уже другим голосом заметил парень, разглядывая множество наколок.

– Читай в центре, над скамейкой.

– «Жду крошку ровно в семь», – недоумевая, прочел парень.

– А теперь читай здесь, – Бастер закатал рукава белой спортивной рубахи

– «Синг-Синг… Алькатраз… Сан-Квентин. Грин-Хейвуд… Клинтон…»

Громила начинал трезветь.

– Это тюрьмы максимальной безопасности, – объяснил Бастер. – Когда я выходил из тюрьмы, дядя Сэм вручал мне двадцать долларов в качестве выходного пособия. На этот трогательный подарок правительства я покупал в ближайшей лавке револьвер, и все начиналось сначала. Вот, глянь-ка, Алькатраз. Это под Сан-Франциско. Из Алькатраза через пролив за последние пять лет бежал один я. Пытались это сделать также три банковских бандита – их съели акулы. А у меня… – Он вынул самодельный нож с наборной ручкой.

– Ладно, по нулям, – перебил его парень в гавайке, – я просто хотел, чтобы он мне стопку поставил.

– Что это они, Берди, все к тебе клеятся? – Бастер сел, считая разговор оконченным, и залпом выпил бутылку пива.

К ним подошли две «коктейль-герлз».

– Можно, мальчики? – начала та, что постарше, в тунике а-ля Элизабет Тейлор.

– Садись. Тебе не жарко в таком длинном платье? – спросил Бастер.

– Жарко, – она посмотрела на Берди.

– А ты? – он жестом пригласил ее подругу. Внешне, если бы не солидный бюст, она была похожа на девочку: острые плечи, круглые полные коленки.

– Как тебя зовут, маленькая?

– Титти Китти.

– Мы гуляем. У нас отпуск, – небрежно сказал Берди.

Она села и чуть-чуть подтянула вверх и без того высоко задравшуюся кромочку платья.

Титти Китти была в прямом шифоновом коротком платье. Свободное, как ночная рубашка, оно было легко схвачено длинными ленточками-бретельками. Титти была подстрижена на манер циркового пони.

– За женские колени! – провозгласил Берди. – Помните, у Ремо: «Властный зов твоих коленей».

Он выпил виски и положил узкую сухую ладонь на колено Титти Китти.

– А ты? – спросил Бастер у Джина.

– Я еще не созрел, – отшутился Джин.

– Главные чудеса наверху, – сказала та, что постарше. – Почище, чем в Диснейленде.

– Дай мне, помидорчик, виски. – попросил жалобно Бастер.

Она взяла Бастера за подбородок и шепнула с придыханием:

– Ну?..

– Что?

– Пойдем!

Длинная, плотно облегавшая талию черная туника сужалась книзу, подчеркивая высокие, плотные бедра. Руки и плечи ее были открыты. Бастер поднялся, на ходу допил виски и слепо потопал за ней.

Что может быть яснее той задачи, которую поставили перед собой наши будущие супермены?

– А тебя как звать? – спросила у Стиллберда Титти Китти.

– Я Стиллберд – стальная птица. Или просто Берди.

– Ты смешной.

– Что?

– Я говорю, ты не такой, как все.

– Слышишь, Джин! Я не такой.

– Слышу.

– За сдвоенные молнии на зеленом берете! – Берди поднял рюмку. – Ты почему не пьешь? – спросил он у Титти Китти.

– Мне больше нельзя. Я во хмелю буйная.

– Джин, эта маленькая пони буйная во хмелю.

– Если меня обидят пьяную – я что хочешь сделаю, – оправдывалась Титти Китти, – а ты… будешь только пить?

– Нет, почему же.

Джин поднялся и подошел к бармену. Ему вдруг захотелось чем-то взорвать себя.

– Где ваша наследница престола? – спросил он.

– Понятней можно? – глядя на Джина откуда-то издалека, едва процедил бармен.

– А повежливей?

Бармен сразу почувствовал характер и приблизил к Джину свой бритый череп.

– Я вас слушаю…

– Хочу познакомиться с Торнадо Тони.

Джин положил локти на стойку бара.

– Виконтесса сейчас спит, – на этот раз вежливо ответил бармен.

– Спит? – удивился Джин.

– Спит, сэр. Лучшие женщины, сэр, как совы: днем спят, а ночью охотятся.

– А как бы ее разбудить? – продолжал осаду Джин.

– Это сложно, сэр.

– Не так уж сложно! – крикнула уже подвыпившая Титти Китти. – Пятидесятидолларовой бумажкой, включая бутылку виски.

– Ты бы заткнулась, – прошипел бармен.

– Но-но! – пригрозил ему Берди. – Разве таким тоном разговаривают с леди?

– Так как же с виконтессой? – не унимался Джин.

– Не знаю, сэр.

– А если вас попросить? – угрожающе произнес Джин.

– Не объяснится ли сэр? – не торопился бармен.

– Я из Форт-Брагга… Или «зеленые береты» у вас уже не в моде?

– О, сэр!

– Я жду…

Бармен лениво повернул череп: за ним, чуть правее, в глубине, совершали свой очередной путь круглые, светящиеся, вращающиеся часы.

– Скоро вы сможете подняться, сэр, – сказал он, впервые разжав челюсти, – а пока еще виски?

– Сангрейп! – крикнул Берди.

– Ваш приятель шутник! Может, он еще молока попросит?

Когда Джин возвратился за стол, на прежнем месте уже сидел Бастер.

– Ну что, поладили? – спросил он, кивая на бармена. – Эти «баунсэры» такие суки, – сказал он, – свет не видывал: и угождают, и вышибают, и обсчитывают, и с бедных девчонок налог дерут. Кроме всего, еще стучат тем, кто платит… Я из-за одного такого типа срок получил. Выпьем!

Джин выпил без удовольствия.

– Что с тобой, парень? – огорчился Берди.

– Пойдем! – тянула его Титти Китти.

– Подожди… Посидим здесь, с друзьями, выпьем. Куда торопиться, Титти Китти?

– Действительно, – поддержал друга Бастер.

– Пойдем, – продолжала настаивать Титти Китти, – нам нужно поговорить всерьез, наедине.

Берди для «завода» выпил еще виски. Он собрался было что-то произнести, но Титти Китти все же утащила его наверх.

И Берди пошел по скрипучей лестнице туда, куда поднимались не раз лучшие рэйнджеры и храбрейшие воздушные десантники, суперсолдаты со скрещенными молниями на зеленом берете, представители порядка – Эм-Пи, полицейские и просто цивильные мужчины славного города Фейетвилля.

И ничего в этом предосудительного не было, так как существовала лицензия на постройку двухэтажных баров такого типа. А раз так, тогда кто же посмеет упрекнуть мужчин в том, что они поднимаются с первого этажа на второй?

Горячительные напитки делали свое дело. В баре запели строевую песню «зеленых беретов»:

Зеленые береты,Зеленые холмы.Пока горит планета –В большом порядке мыВсе знают наши лица,Мы дети форта Брагг.Жить надо торопиться:Эй, Бадди, шире шаг!Носи повыше пояс –Подольше будешь жить.У нас отходит поезд:Нам некуда спешить.Пока мы носим бойкоЗеленый свой берет,Никто не знает, сколькоВ одной секунде лет,И кто в своих ботинкахВернется со щитом,С веселою бутылкойК девчонкам в «кошкин дом»Носи повыше пояс –Подольше будешь жить.У нас отходит поезд:Нам некуда спешить…[78]

К стойке бара подошла высокая, статная блондинка. Она тоже пела: