В Школе Магии Зарежья - Сенкия Сияда

— Здрасьти! — несмело улыбнулась я.

— Что ты здесь делаешь, детка? — сощурилась Моя Высоковероятная Смерть.

— Да вот, мимо гуляю, Агриппочка Дбарровна, — как можно беззаботнее ответила я и, создав на лице глупую широкую улыбку, поковыряла в носу.

— Угу, — задумчиво проговорила женщина, подвигала черными сросшимися бровями и пристально осмотрела меня с ног до головы, наверное, на предмет спрятанных мешков с книгами. Хорошо, что она не видела, как я появлялась из одной недалекой комнаты, а то бы полетела к хвосу моя конспирация. — А ты случаем, книги свои, собрание ваше курсовое, каникулярное, не забирала сегодня в библиотеке?

— Что вы, Агриппа Дбарровна, — удивилась я, отвлекаясь от притязательного осмотра собственного пальца и ненароком обтирая его об стену. — Так я ведь давно уже их брала, вместе с Томой мы к вам ходили, дня три как!

По колющей глаза правде, ходила Томка одна. Я никуда, в отличие от некоторых, вскоре не уезжала и соответственно имела доступ к библиотеке хоть когда, и поэтому отбывала своеобразную алогичную повинность, записывая нас в очереди на сдачи зачетов и диалогальные семинары по самостоятельно отработанному материалу. «Сейчас бы отовраться, а потом...» — именно поэтому думала я. «А потом она проверит свои записи!» — взвывало во мне нечто пессимистичное. «А потом, если что, Сматия сдам, не все же мне одной страдать, вдвоем все одно отрабатывать веселее», — низменно додумала я на все и этим успокоилась. Но в голове все равно всплывала такая неприглядная картина: на фоне библиотечных стеллажей — огромная гора из самых тяжелых книг (тех самых, с постаментов), гору с полубезумным видом в позе победителя попирает Сматий, а из-под горы алым пятном явственно расплывается кровь, и нога торчит такая, в моей обувке, и еще подергивается. Варианты подписи под картиной: грозно-патетическое «Возмездие свершилось», уютно-обыденное «На отработке» или такое, жизненно-философское — «Бесславная доносчичья кончина».

— А как оказалась здесь? — продолжился допрос, впрочем, уже более мягким тоном. Кажется, обманный фортель сработал, «кончина» отменяется. — Я туда ходила, обратно почти сразу иду — тебя не видела.

— А я по всем корпусам гуляю. На второй этаж вот ходила, сверху спустилась по дальней лестнице, — я для наглядности помахала сразу обеими руками вдаль по коридору.

— Ну-ну, — библиотекарша, погрузившись в свои мысли и будто уже позабыв о моем существовании, потрепала меня по голове огромной сухой теплой ладонью, и затем двинулась далее, явно беря прямой курс к себе в библиотеку. Поджидая, пока она уйдет из коридора и еще немного подальше, я добрела почти до противоположного конца коридора, а потом, оглянувшись, одной стремительной, но бесшумной рысью перебежала обратно к нужной мне комнате.

Я постучала в дверь и, приоткрыв, заглянула внутрь.

— Сматий, книги! — успела шепнуть, прежде чем мне в лоб прилетел остаток выдавленного пирожка. — Ай! — пискнула я и, быстро сцапав мешок за горловину, выскочила обратно в коридор. И только я развернулась, чтобы направиться в свой корпус, как откуда-то сзади раздался зычный голос:

— Варвара! Я так и знала — это ты!

Я оглянулась и испуганно охнула — оказывается, библиотекарша, наплевав на свои хваленые моральные устои, абсолютно несвойственным ей подлым образом затаилась за углом коридора, откуда и подглядела за мной. Не дожидаясь, пока она совсем выдвинется из-за угла и доберется до меня, я на заплетающихся под тяжестью ногах припустила по коридору, благо перекрыт был путь не к отходу, а обратно в библиотеку, в которую я теперь ни ногой. Пока там еще кто-нибудь что-нибудь не сломает. Или ему не сломают.

— Стой!! — заорала библиотекарша, не ожидавшая подлого побега от уже, казалось бы, разоблаченной личности. — Ведь теперь я знаю!

Я знала, что она знала. И надеялась только на нашу дверь.

Посему по большей части своего свободного времени я и окапывалась в комнате. Пробежки мои до туалета и до столовой достойны были войти примерами в учебники по конспирации и разведывательной тактике, но описывать и вносить туда сию позорную главу моей истории было некому, так как, чтобы отслеживать, меня надо было все-таки сперва обнаружить, а скрытничала я просто мастерски. На следующий день я готова была завыть волком от безделья. В городе без денег и без Тамарки мне слоняться не особо хотелось и моглось. И так как даже простое шатанье по школе мне было ограничено банальной жаждой жизни (если библиотекарша лично не заловит, так, небось, дошлый от страха собственного разоблачения вещун Сматий сыграет на опережение и как-нибудь подстроит нашу с ней встречу), то вполне закономерно, что к вечеру в моей голове созрела одна сумасбродная мысль. Сегодняшним пышным балом заканчивалась череда коронационных мероприятий. И, разрази меня череда сессионных пересдач, я собиралась на него наведаться! В конце концов, у меня в распоряжении было столько прекрасных платьев, что моя девчачья душа невыносимо мучалась и терзалась тем, что некуда их надеть (примерки у зеркала не в счет). Однажды опробованный, тайный путь во дворец уже не казался мне столь страшным, а Ладмировый кулон, помогающий беспрепятственно проникать в подвал, все еще был при мне. Все эти обстоятельства словно сговорились меж собой и нашептывали гнусавыми голосками у меня в голове: «Варвара, давай, тебе же ничего не стоит...» И победили таки.

Платье я выбрала парчовое серебристое с многослойными юбками из тонкой и чуть шуршащей, как легкий дождик, материи. Парча переливалась, играя в бликах света рельефами резкого цветочного орнамента. Верх, бывший когда-то массивным и начисто срезанный мною же самой в порыве портновского вдохновения, представлял собой не что иное, как корсет, намертво соединенный с юбкой и открывающий плечи и глубокое декольте.

Однако без Тамарки я столкнулась с такой трудностью, как самостоятельная шнуровка этого элемента дамского гардероба. То есть зашнуровать-то я могла, вот только недостаточно туго, отчего мой торс болтался в нем как ложка в стакане. Попыхтев какое-то время, и посокрушавшись о невозможности изворачивать руки по способу кузнечиковых коленок, я на время оставила тщетные попытки.

Достала из закромов шкафа босоножки, купленные к окончанию Ступени. Они были на довольно высоких каблуках и выполнены из тоненьких серых ремешков, перехваченных изящной серебристой пряжкой, в общем, идеально подходили под наряд. Надела на шею Ладмиров амулет, он, в отличие красного артефакта из Хольего укреня, у которого цепь мне была длинной до пупа, вполне мог сойти за обычную подвеску-украшение. Я взглянула на себя в зеркало и неуютно повела плечами — чересчур много тела было обнажено, что было непривычно после целомудренных школьных мантий и учебных строгих облачений. Вслед за босоножками свет увидела их одногодка — прямоугольная накидка на плечи из прозрачного белого шелка с кисточками на конце. С косметикой я в отличие от Тамарки была на «Вы», поэтому просто подвела очи черным и подкрасила губы красным. Волосы завила нагретыми на огненном шарике щипцами на крупные локоны. Критически присмотрелась в зеркало.

Внешность у меня, по моему мнению, довольно заурядная — невысокий рост, прямые (на самом деле из-за постоянного ношения косы они всегда волнистые) темно-русые длинные волосы, чуть раскосые распахнутые карие глаза с черными прямыми, как стрелы, ресницами; черные брови, которые моя Тамарка отчего-то нахваливает и называет «соболиными»; прямой носик (и вовсе он не длинный, это все преломление света!), лицо по форме кажется округленным из-за скул. Губы — абсолютно мамины, с лукаво приподнятыми уголками, довершают мой скромный целомудренный облик. Из-за этой лукавости в Ступени мне говорили, что я похожа на человека, задумавшего захватить мир, ну или, по меньшей мере, с минуты на минуту совершить какую-нибудь пакость. И если первое я не воспринимала всерьез, то насчет второго порой стала подумывать, наверное, это и предопределило склад моего ума, какой-то пройдошливый и ненормально изогнутый.

Подобная сегодняшней экипировка, наверное, смогла бы украсить и Труля Шлисовича, поэтому я в принципе осталась довольна. Послала воздушные поцелуи своему отражению, затем по очереди приняла выгодные и кокетливые позы, какие всегда есть в запасе у каждой девушки. И вот все было приготовлено, оттягивать момент больше было нечем. Я осталась одна на один с незатянутым корсетом.

Один шнурок я схватила зубами, другой, лежа животом на кровати, тянула изо всех сил вбок. Когда раздался стук, я прекратила пыхтеть и невнятно промычала:

— Кто там?

И только когда постучали во второй раз, я глянула по направлению стука — в окно. Выплюнула шнурок и поднялась открыть форточку.

— Мог бы хоть раз войти как нормальный человек, через дверь, — пробурчала я вместо приветствия. — В школе сейчас все равно никого не осталось, ты бы не привлек излишнего внимания.