Небо в алмазах (СИ) - Alexandrine Younger

были целиком правы, отговаривая Валерку от затеи с тотализатором. Оставались бы попивать «Жигуля» в беседке… Не пришлось бы сидеть в ментуре, глазея по сторонам, и пытаясь не сболтнуть лишнего.

Отчего-то латать боевые раны поехали к Лизе: Кос не сказал ей, куда все кинулись так поздно ночью, и повелел не выходить из дома. И, кажется, что в единственный раз Павлова послушалась.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов! — Лизка и бровью не повела, когда в три часа ночи на порог квартиры её родителей дислоцировался целый десант во главе с Космосом. Или это было обманчивое спокойствие. По строгому лицу сестры Пчёлкина трудно разгадать: плакать или смеяться она собирается в ближайший час. — Кто же тебя так? Где вас нелегкая носила?

— Главное, куда принесла, — Фил морально готовил себя к экзекуции. — Я ж говорил, тот же ринг!

— Тогда, казак, держись, — Лиза обильно смочила стерильный бинт раствором, прищуриваясь, смотря на разбитое лицо друга, — атаманом будешь, если заживёт до свадьбы!

— Как на собаке, и к твоей-то уж свадьбе точно затянется.

— Кто так покоцал, хвались?

— Одна кошачья морда долго не унималась! — морщась от одного вида с бутыльком перекиси водорода протянул Валера. — Грелка гадская…

— Грелка твоя, что, каратист? Мастер спорта по метанию молота?

— Хуже! Киккер — ногами болтает, как хрен знает что! — Фил мотнул головой, и почувствовал резкую боль в шее — похоже, ему нужно время, чтобы восстановить силы. — Твою мать! Больше никаких, нахер, драк!

— Не верю я, Валер.

— Хорош тебе, женщина, сегодня я победил.

— Не боязнь это, — уверила девушка, заставляя Филатова сидеть прямо. — Потерпи, а то наша подруга Бессонова не поймет, что с тобой.

— Не передёргивать, Пчёлкина!

— И ты с этой кличкой, братец!

— Успокойся…

— Не получается, Валерк, не уговаривай! — Лиза оглянулась по сторонам — Космос и ребята курили на лоджии, и поэтому она решилась тихонько сказать одну вещь, которая не могла понравиться её Холмогорову: — Как-то мрачновато для грядущей свадьбы. Не находишь, большой брат?

— Брось эти бредни, мы ж не бабки-гадалки! — Фил отмахнулся, не подозревая, что слова, брошенные подругой детства, не произнесены за зря. — Кто у тебя твоё чудовище уведет?

— Пусть попытаются! — при мысли о Космосе у девушки приятно порозовели щеки, и в этих ужимках крылось большое чувство, которым Лиза жила.

— Всё ещё будет, Лизка! Ты Коса держись, он тебя правильно остерегает.

— Кто вас сбережет, ты мне это скажи? — Павлова закончила с помощью пострадавшему, и, устало вздохнув, присела в драпированное кресло, прикрывая глаза. Волосы её, чуть темнеющие год от года, в свете лампы причудливо отдавали рыжеватым блеском. Она была красива даже в своей печали. — Да вот только в курсе я, что там, куда вас черти носят — и стреляют, и по частям собирают…

— Ладно тебе! — Валера тронул рукой хрупкое плечо девушки Космоса, скрытое тканью синего платья. — Не унывать и не сдаваться!

— Попытка — не пытка!

Прошло немногим больше месяца, прежде чем Лиза и Космос рассорятся, срывая свадьбу, а Фил, принимая близко к сердцу горький опыт лучших друзей, решит не размениваться на призрачные надежды.

Валера полулежал на переднем кресле «Линкольна», вспоминая, о чем хотел спросить друга, перебирая в голове имена и события. Кос чаще кивал головой, соглашаясь, чем помогал другу вспомнить ту или иную личность. Он старался держать лицо, даже когда жизнь не дюже ему улыбалась, но Фил знал несносное космическое чудовище больше, чем Холмогоров себе представлял. Космосу паршиво от этих надуманных расстояний, и того, что осень снова забрала самого дорогого на свете человека.

Лизу не осуждали и не пытались лезть в душу. Только Пчёла махал после драки крыльями, на трезвую голову осознав, в каком свете выставился Космос. Заботливый братец и оставленный жених покатались на мокрой траве около дома на улице Профсоюзной. Но собственное шаткое положение и состояние Сашки, зализывающего раны в подмосковном укрытии старших, вернуло с небес на землю.

Помирить Коса и Витю оказалось легче, чем попытаться уговорить Лизу не уезжать. Она дождалась, пока Белого благополучно переправят за Уральский хребет, и никого не послушав, умчалась в Ленинград. Даже Тома, переигрывающая Лизу даром убеждения, не смогла найти нужных слов, удерживая подругу в столице. Лизе было легче остаться наедине с собой, а Кос впервые опустил руки, не собираясь оправдываться.

Причина хорошего настроения Фила ждала его дома. Почти неделю назад Тамара переехала к будущему мужу, уверив родителей в том, что с приходом апреля им стоит ждать свадьбы. Любовь, что называется, с первого взгляда. С первой книжки, которую деятельная Тамара уронила на боксерскую ногу, торопясь на новоселье к подруге.

История Лизы и Космоса, отношения которых стали планомерно портиться из-за неуступчивых характеров, многому научила Валеру, который мог с десяток лет раздумывать — а что, собственно, делать с симпатичной Бессоновой, мелькающей в окружении Лизки. И ответ пришёл под Новый год. Почти под бой курантов Тома нашла под ёлкой золотое кольцо, на которое Филатов потратил почти все сбережения.

С Бессоновой было тепло и уютно, просто и легко. Детдомовец будто снова очутился там, где его ждали, любили и пестовали. Как в забытом доме раннего детства, где маленький Валерка был безмятежен, несмотря на ободранные худые коленки; и о котором взрослый Филатов, наученный вечной борьбой за место под солнцем, почти ничего не помнил. Но все равно пытается воссоздать его со старательностью самого скрупулезного дельца. Он никогда бы не решился на это, если бы рядом не оказалось Томки.

Фил уверился, что пропал окончательно и навсегда, когда увидел симпатичную ему девушку в дверях Лизкиной квартиры. Тома распекала Павлову за то, что она снова рыдает, не желая взять себя в руки. Тома умела управлять неуправляемым, прилагая к тому наименьшие усилия, и Лизе ничего не оставалось, как принять правду подруги, а после молча выслушать «большого брата», уговорившего её прервать внеочередное затворничество. Чужое несчастье объединило их, заставляя трепетнее относиться к собственному союзу…

— Косматый, ты это, отзовись, я ж тебя про Рыжего спрашивал, чего с ним стало-то, ты ведь только у нас всё про всех знаешь, — Филатов не спешил покидать друга, из тепла машины окунаясь в январскую стужу. — Космос, ты чего, из-за Громова снова? Окстись!

— Хрен бы с вашим Громом! Терпеть его не мог, и мнения не меняю! Проехали, не об этом сынке речь!

— Ну чё тогда кисляк такой?

— Да ничё, забей вообще, — Кос попытался переменить настроение, хоть все внутри говорило ему об обратном, а сердце, которое громко заявляло о своем существовании, сковывало от холодящего