Небо в алмазах (СИ) - Alexandrine Younger

твой одноклассничек вызубрил, как шестерка последняя, не выдумывай!

— Сколько можно топтаться на имени одного человека? Не волнуйся, солнце мое, не уведут меня, не коза! Если сам доведешь до ручки — другое дело, тогда и поговорим, как наследство делить!

— Если ты забыла, то и мой отец тоже не крайний! Но я же не бегу к нему.

— Время идет, а морда Саньки скоро будет висеть на каждом заборе, уже висит, пока ты лясы точишь! Кос… все средства хороши, как ты не понимаешь! Он же не виноват.

— А я, что ли, его обвиняю на хрен? — Космос заметно нервничал, теребя окурок, лежащий в граненной пепельнице. — Нет, я, твой Космос? Скажи мне, ты ж ученая!

— Ты, кажется, обедать приехал, — раздраженно выкрикнула сестра Пчёлкина, вырывая из рук жениха пепельницу, поставив её на подоконник, — остынь!

— Нет уж, малая! Подожгла — гаси! — парень дернул невесту за локоть, приближая к себе. — Или силенок не хватит?

— Сам понимаешь, что происходит? Кос? — серьезно сказала она, понижая интонации в голосе. — В последний месяц? Время… Я сбилась!

— Понимаю, хорошая моя! — кивнул головой Космос, припоминая новость, услышанную от Пчёлкина и Голиковой. — Если ты в один день написала заяву на заочку, и не сказала мне! Софка твоя знает, братец твой при делах, а я… да кусок какой-то, прут железный на твоей шее!

— Ты слышишь только себя, Космос, — бросила Лиза, отворачиваясь к окну, и оставляя мужские руки свободными. — Все, обедаем, я больше не могу!

— Аппетит испорчен! — Холмогоров чиркнул спичкой, прислоняясь спиной к стене. — Зараза ты, Павлова! В каждой бочке затычка!

— Пожалуйся на это кому-нибудь, валяй! У тебя отлично выходит изображать пострадавшего! И орешь, как потерпевший!

— А говорил папка — бедная девочка, замучаешь! Полюбила раздолбая и шпану! Твою мать… — тяжко ухмыльнулся Космос, и Лиза кинула в него кухонным полотенцем, не в силах продолжать препинания. — Чего ж ты злющая, Рокки Бальбоа? Часом, не аиста схватили? — самоуверенное и прямое лицо менялось в выражении за доли секунд, стоило серьезно задуматься о единственном слове «аист». Белокурая на вопрос отвечать не собиралась, упрямо поджимая губы, и пряча кулаки в длинных рукавах синего джемпера. — Все-таки… схватили, что ли?

— Ага, а как же? — прыснула Лиза, наблюдая за движением темных нахмуренных бровей Космоса. — Имя выбирай! Белка или Стрелка?

— А я уж посчитал, — Кос же напротив — совсем не смеялся от будущих перспектив, — сколько палок колбасы врачу.

— Идиот! — с чувством произносила Павлова, оказываясь в лапах домашнего тирана. — Дети будут счастливые, но больные на всю голову!

— Зато мои… — редкий случай, когда их ссоры заканчивались так полюбовно…

Впервые им было так трудно остановиться, выдохнуть и разобраться, что же происходит с ними с наступлением всеобщих неприятностей. Влюбленными и лучезарными Лиза и Космос оставались только на июньской фотографии с Софкиного дня рождения. Но кольцо, перламутром блестевшее на тонком пальце девушки, напоминало о сделанном выборе.

Лиза ни капли не пожалела, что сказала «да» воодушевленному Космосу, практически ни секунды не думая, однако сердце вздрагивало от мысли о том, что они все больше отдаляются друг от друга. Хотя бы потому что сегодня утром Кос вспылил на неё, едва Лиза заикнулась о том, что дача Царёвых не гарантирует их другу шансы на спасение.

— Тебя послушать, милая, так я просто с боку стою, покуриваю анашу, и мне на Санька с колокольни плевать! — крикнул Космос в спину девушки, когда она, не находя сил на спор, молча изучала вид за окном, пытаясь не дать волю застоявшимся в глазах слезам. — Не суйся, иначе, я к чёртям собачьим рехнусь из-за тебя!

— Что мне делать, прикажешь, когда тебя заметут? — глухо спросила Елизавета, пытаясь сосчитать капли дождя, усеявшие её окно. — Может, стоит прислушаться ко мне?

— Ты хоть понимаешь, что это тебе глазками хлопать?

— Не волнуйся, Космос! Кажется, что, по-твоему, я умею делать не только это, раз ты решил на мне жениться.

— Будешь сидеть здесь, как завещал твой братец. Его-то ты всегда признавала!

— Не держу… — студентка обернулась, и указала молодому мужчине на дверь, не в силах больше терпеть этот разговор. — Поговорим, когда угомонишься.

— А я люблю тебя, Павлова, — в руке Космос крутил ключи от Линкольна. Это одно из его любимых занятий… когда он буравит голубоглазую взглядом, — и хреново, что ты этого ни черта не воспринимаешь!

— Оставь! Оставь меня одну! Езжай и решай все сам, если тебя уже невозможно отговорить!

— До дачи Царевых — не самый близкий путь.

— Ну, может, там и поймешь, куда ты всё завел!

Безобразная сцена в Дубне, другая девушка, неизвестно каким образом, оказавшаяся рядом с Космосом, и всё, что последовало после — крики, громкие хлопки дверью и обвинения во всех грехах, довершили их ссору, тлеющую не первые дни. С ночи после неудавшегося дембеля Саньки, Космос и Лиза испытывали друг друга, не скрывая ревности, и, не считаясь с тем, что отравляло их любовь, не знающую до осени восемьдесят девятого года ни единой тучи.

Молчание в телефонной трубке не придавало сил для решения общей проблемы. Кто-то скажет, что глупая Лизка Павлова не выдержала первого шторма, и, послушав тётку, путаясь в шнурках под ногами, сбежала к уютной жизни, подальше от забот, не разбираясь, кто виноват.

И наивно продолжать упрямо верить в то, в чем разочаровалась та же Ленка Елисеева, предавшая настоящее чувство ради жизни в достатке. Но, переживая расставание, Лиза оставалась в глубокой уверенности, что любовь — не абстрактное понятие, обесцененное, пошлое и утратившее всякий смысл. И она по-прежнему будет жить для студентки в одном человеке.

Ленинград, январь 90-го.

Ёлка ощущала себя матерью этого взрослого, но такого запутавшегося ребёнка. А сердце матери, как известно, ничего не обманет. Лиза может сколько угодно баламутить воздух своей самостоятельностью, и твердить ей, прожившей жизнь, о том, что со своими проблемами разберется сама, но Чернову подобные доводы совсем не убеждали. И поэтому в её день рождения не оставит попытки поговорить с ней, приводя разрозненные мысли в стройный ряд.

— Именинница! Почему твой братец положил трубку, не поговорив со мной? — начала разговор Чернова, намазывая на булку щедрую порцию малинового варенья. — Так и исключу из завещания! Приезжать — фиг дозовешься, занятой, а пару ласковых сказать? Пользуется тем, что я вечно покуриваю бамбук на конференциях?

— Я забыла сказать, Ёлочка, — Лиза бросила свое баловство, спокойно выдавая очевидную тайну Пчёлкина, — а у Вити Софочка, он же не из дома звонил! Это, конечно, неожиданно, но когда-то должно было громыхнуть.

— Что? — Елена чуть ли не