Небо в алмазах (СИ) - Alexandrine Younger

во всей красе, и оказаться для Холмогорова слишком знакомым персонажем.

Вот оно — яблоко раздора…

* * *

Когда известный в определенных кругах Пчёла заколачивал свои первые нетрудовые доходы, в жизни Славы Громова возникла неизменная вражда, камнем преткновения которой явилась сестра неутомимого воротилы.

Лиза — сердце механизма внутри сплочённой компании друзей своего двоюродного брата, допускающая в свой круг немногих знакомых. О причинах замкнутости гордячки знала вся школа — сирота. Грома это не смутило, и между ними завязалась, какая-никакая, но всё-таки дружба.

Но Лиза почти всегда улетала от него: у школьного пятачка её ждала совсем другая компания. И Славка не брал бы эту неуловимость в расчёт, продолжая оставаться равнодушным и спокойным к резкому поведению Лизки, если бы не одно «но»… Крупное и длинное, несносное и с кулаками, которое не поддавалось законам формальной логики, заученной Громовым в институте.

К инопланетному существу Лиза тянулась, презрев все опасения. Неудивительно, что Космос Холмогоров, смотревший на Славу озлобленным волком, сразу почувствовал в нём соперника, переиграв заклятого приятеля по каторге.

Чудовища тоже влюбляются, а красавицы не выбирают принцев. От силы… Космонавтов! Гром знал это лучше других…

Поэтому больше не верил сказки о любви, которыми кормят впечатлительное воображение меланхоличных девушек. Он вам не кисель…

«Всякая лучше, чем эта судейская дочка! Нашёл бы уже кого-нибудь! На Карину глянь…» — выражалась мать семейства Громовых, для которой старший сын был светом в окне. С тем же успехом Евгения Болеславовна хвалила бы Лизу, будь она невестой Славы, а не спутницей жизни профессорского сынка.

Гром и сам неистово негодовал, когда узнал, что школьная подруга окончательно и бесповоротно полюбила личность, по которой плакал ОБХСС. Но осенью восемьдесят девятого, увидев потерянную Лизу в стенах института, просто не мог ей не помочь. Тщетно, но всё же держать за руку, когда ей плохо.

Обещать всё то, о чём она просит, и знать, что ещё пару шагов, и Павлова убежит от него, сломя голову, к заклятому врагу. Но ноги сами несли его к ней.

Воспоминания, лето 89-го…

— Лизка, твой Космос не шуткует! Ты не должна лезть в эти благие дела, или ты думаешь, они сами не знают, что делать с Беловым? — они сидели в машине, пережидая первый осенний ливень. Она впервые никуда не убегала, а сидела на месте, грустная и сосредоточенная. — Ты хоть осознала, с какими людьми им тягаться?

— Не знают, Слав, не знают! Кос мечется, а везде — отказ! — вскричала растерянная Лиза, плотнее кутаясь в свой темно-зеленый пиджак, мешковатый и длинный. — Чёрт их дёрнул податься в Раменское! Если б Фил знал…

— Да не про Валеру речь, ты пойми! Им нужно было на Белого спихнуть, вот и ищи корень в ком-то из Мухиных корешков. Полюбасу же имел какие-то завязки!

— Мне все равно, кто зло! Пострадают люди, которых я люблю!

— Виновный должен ответить за убийство!

— И ты веришь, что это Сашка? Белов? — вскрикнула Лиза, пытаясь добрать до совести Славы. — Ты вспомни, что все из одного крыльца школьного вылетели! И какими!

— Об этом спроси у своего жениха, Павлова! — недобро ответил Громов, пытаясь не вестись на женские истерики. — Пока ещё Павлова! Но я не знаю, где в тебе эта Павлова заканчивается, а где уж — твой Холмогоров!

— Все вы одним повязаны, не финти, — и всё-таки Лиза поменялась, и Слава впервые должен был констатировать: не в лучшую сторону. Бледная и безрадостная. На без того тонких руках появились сиреневые поджилки. И как бы не старалась, но голос дрожит, будто бы в эту же минуту разрыдается. — Скажи мне, Гром, рассуди, ты умеешь! Чем ты, прокурорский сын, бегающий наподхват от одного следака к другому, лучше, чем…

— И если твой жених при своих связях, ничего не добился, то вряд ли смогу и я, — Слава стремительно перебил девушку, — а если мой отец не станет меня слушать?

— Я ищу любой возможный выход, прости, — будь у неё все хорошо, Лизка никогда бы не просила помощи у Громова, — будь уверен, что Кос не знает о том, что я делаю.

— И морду по традиции он мне уже не набьет? Не верю!

— Громов, брось, вы одинаковые! Только он давно забыл слово «если», прёт напролом!

— Чёрта с два, мать твою! Ты прекрасный манипулятор! Боже, кто достался Космосу!

— Узнаю друга Славку!

— Не в то кидаешься, Лиза.

— Я люблю Коса, ты же понимаешь меня? Может, я не останусь с ним, свадьба сорвётся, но сейчас не это главное! В опасности мой друг, и, значит, и мой Космос.

— Предпочитаешь окунуться в его жизнь с головой, прежде чем сделать взрослый и ответственный шаг?

— Уже сделала.

Громов изучал любимое лицо: ровное и нежное, с влажными от недавних слёз голубыми глазами, и губами, которые он не имел права целовать. Признаться честно, плевал он на этого Космоса! Так бы взял, увез Лизу от этих проклятых проблем, в которых не было никакой её вины. Расстроил бы эти идеальные отношения, над которыми и так висели тучи. Но что поделать, если без толку биться в закрытую дверь…

— Слава, спасибо тебе, — после минутного молчания Лиза первой подает свой голос, вполне искреннее поблагодарив друга за рвение, — если что-то получится. И, пожалуйста, Карину не обижай. Не мне тебе объяснять, что она тебе не просто друг!

— Мой совет, Лиза! Это все не твое! Кос прав, когда ограничивает тебя, ведь ты та ещё головная боль, лови тебя потом.

— Хуже, я его проклятье!

— И очевидно… Моё?

— Гром, ты прости! Ты же знаешь, что не стала бы обещать тебе того, чего нет…

— Я уже привык! — только нового разговора про его разбитое сердце Громову сейчас не хватало. — Ты решила? Чем будешь заниматься?

— Очевидно, что выть на Луну, как сбежавшая невеста!

— Тогда на твои взывания сбежится половина Москвы, а глухарей будет целая братская могила, потому что твой астролог точно кого-то прикончит…

— Гром, без шуток! Спасибо, что выслушал, мне легче…

Январь, 90-го…

Космос взглянул на хозяина «Волги» с холодным прищуром, внутренне негодуя, что этот борзый щенок, отравляющий его существование, оказался рядом. Каждый раз что-то смущало Холмогорова, стоило увидеть лицо из прошлого. Кос с самого начала невзлюбил наглую лощеную морду прокурорского прихвостня.

Пусть и Громов-старший оказался тем самым знакомым отца, который, в конечном итоге, спустил дело Белова на тормозах, оказав неоценимую услугу, а заодно обеспечил относительно ровную будущность и для самого Космоса.

Успокоиться немыслимо, Слава не вызывал приязни. Особенно теперь, когда с Лизой разделяют сотни