Все тайны проклятой расы - Вера Чиркова

Вот тогда Тайгар и не выдержал. Заявил, что лучше сам прибьет упрямца, чем позволит это сделать другим. Но Сардат не сдался. Он убегал из-под любых замков, пользуясь неизвестно где выученными навыками взлома, его ловили и запирали еще крепче, а он убегал снова и снова. Когда замки стали ему не по силам, гоблин начал использовать обман и хитрость. Прикидывался смирившимся, отравленным и даже умирающим. Но последняя выходка превзошла все прошлые по наглости и возмутила защищавшую сына Баризу.

У мальчишки (и не важно, что ему почти пятьдесят, гоблинов морская владычица наделила долгой жизнью) хватило бесстыдства стащить материно платье и нарисовать на щеках ее отличительные знаки. А уж повязать по-женски платок и добраться до выхода он сумел за невероятно короткий срок. Хорошо, что всем послушникам, кому доверялось стоять на страже, Тайгар выдал секретный приказ приглядывать за матерью. После самоубийства Шенмиат ее часто тянуло на площадку, постоять над пропастью, словно подруга сможет ответить из тьмы, зачем так жестоко поступила с ними. Сардата задержали и впервые в жизни выпороли в надежде, что до него наконец дойдет, что сбегать бесполезно. После наказания Бариза еще не видела сына — даже правительнице не позволялось вмешиваться в дела наказания провинившихся мужчин, после того как они отпраздновали свое совершеннолетие.

Эти старинные правила и законы давно висели цепями на их маленьком народе, но изменять или ломать хоть что-то было уже поздно, да и ни к чему.

Гоблинка сквозь слезы краем глаза видела все, что творилось в комнате, но это не имело теперь, когда она в последний раз видит своего сына, уже никакого значения.

Однако ее быстрый и цепкий разум замечал и запоминал все, независимо от желания своей хозяйки.

И странное поведение освобожденных, очень по-разному воспринявших появление в их камере кучи старших магистров, и невероятное сострадание пришедших к ее сыну. Двое магов немедленно принялись за лечение, и нужно отдать им справедливость, делали это намного лучше лекарей обители. Впрочем, обителью их дом называли только люди, а для них это всегда был просто дом.

Рыжего наемника, в котором командор угадал неординарного человека, сначала крепко обнимала пухленькая магиня со смешным одуванчиковым пухом на голове, потом кучками и порознь тискали все пришедшие. Ученика ведьмы тоже дружески тискали маги, особенно двое, светловолосый детина, похожий скорее на пахаря, и живая девчонка, все время сердито озиравшаяся на рыжего любимца магов.

— Я иду домой, — наконец решительно вырвался из дружеских поколачиваний рыжий, — и все мои спутники со мной. Кто снимет с меня личину?

— Но… вас всех ожидают во дворце, — неуверенно пробормотал тот магистр, который объявил королевскую волю повелительнице, — может быть, сначала туда?

— Домой, — не терпящим никаких возражений тоном отрезал рыжий. — Мы не лошади. Клара?

— Да уже снимаю, — покладисто пробормотала беловолосая магиня. — Кто тут так напутал?

— Я, — призналась ведьма, шагая к ним, — вот тут и тут отпустить…

Рыжина словно потускнела, темнея на глазах, стаяв как морок со щек и подбородка. Лицо чуть дрогнуло и неуловимо изменилось, а последними над верхней губой проявились усики.

— Великая владычица, — тихо и расстроенно рыкнул Тайгар, не раз инкогнито бывавший в Торсанне и прекрасно знавший королевское око, а про себя добавил: — спасибо, что не позволила гневу затмить разум.

— А ты пользуешься тут популярностью, — фыркнула белоголовая и подала оку амулет переноса. — Это домой.

— Рун, возьми вон того гоблина, — скомандовал бывший наемник, — и встань поближе. Тур, Сахта, держитесь за меня. Олли, тебе особое приглашение?

Бойкая магиня радостно взвизгнула, словно это не она недавно мерила королевское око негодующими взглядами, и одним прыжком оказалось рядом с ним.

Хрустнул сломанный лучик, живописную группу, стоявшую посредине, заволокло быстро тающей дымкой, маги спешно попрыгали в другой портал, и через минуту в камере осталось только трое стоящих на скамье гоблинов. Четвертый сидел у двери и, протирая словно после сна глаза, недоверчиво качал головой, отказываясь верить увиденному.

— Ну вот и конец всему, — потерянно произнесла правительница и внезапно покачнулась.

Командор немедленно подхватил мать на руки и понес в ее покои, где всегда горело несколько больших ламп и все, даже пол, было застелено мягкими шкурами.

Он шагал молча, не позволяя себе не то что произнести, а даже вновь впустить в свой разум безумную мысль, мелькнувшую и подавленную силой воли. Но оставившую после себя тень невозможной надежды.

Монтаеззи встретило нас одной-единственной, зато огромной и темной тучей, низко повисшей над остроконечными крышами сторожевых башен, и моросящим осенним дождиком. Едва мы вышли из портала, ко мне кинулась знакомая фигурка, на бегу роняя отсыревший плащ.

— Зия! — Я подхватил ее на руки и поспешил в гостеприимно распахнувшуюся застекленную дверь, за которой расплывался в радостной улыбке Гавор.

— Отпусти, — заметив топающую следом толпу, попыталась высвободиться из моих рук жена, но я упрямо сжал ее еще крепче, — ты же обещал!

— А ты обещала не выходить на балкон, — сварливо отозвался я и подмигнул дворецкому, с которым в последние месяцы у меня установилось полнейшее взаимопонимание. — Гавор, всех этих людей разместите поудобнее, мыльня, одежда… ну ты сам все знаешь. Обед через два часа, а сейчас горячий отвар и перекусить. И еще, раненому нужен лекарь.

— Я и сама справлюсь, — чуть ворчливо пробурчала Сахта, — спасибо… что не отдал сразу.

— Поговорим за столом, — уже выходя из гостиной, откликнулся я. — И не делай глупостей, хорошо?

Она не ответила, впрочем, ответа я и не ждал. Было еще одно дело, требовавшее моего немедленного внимания, и я не стал его откладывать.

— Духи, — позвал мысленно, ни на миг не сбавляя шагу, — спасибо вам!

— Мы рады были тебе помочь, — немедленно отозвался в ухе почти родной голосок, — и у нас тоже есть к тебе просьба, но мы скажем не сегодня, а завтра утром.

— Хорошо, помогу обязательно, — согласился я и некоторое время шагал молча, ожидая ответа.

Но дух больше не отозвался, вновь заставляя поразиться необычайной чуткости и деликатности зеленых древней. Или это так мудр многовековой цветок жизни?

На обед идти не хотелось просто до отвращения, чем более, что только четверть часа назад няньки принесли в наши комнаты проснувшегося сына и Зия как раз показывала мне, как он за эти дни научился весело улыбаться, размахивая яркой игрушкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});