Украинский национализм. Факты и исследования - Джон Армстронг

К тому времени оставшиеся силы УПА перешли в подполье. В течение, по крайней мере, зимних месяцев это часто означало буквальное самопогребение в бункерах. Трудности, переносимые в этих влажных, плохо освещенных, еле проветриваемых дырах (по воспоминаниям оставшихся в живых), почти неописуемы. После того как МГБ стало вовсю использовать полицейских собак, даже запах горящей свечи мог выдать расположение бункера. Националистические партизаны страдали не только физически, бездеятельность и недостаток приводили к серьезной депрессии. Однако более крепкие националисты продолжали готовить пропагандистские материалы для распространения весной и планировали мелкие нападения на агентов полиции, интеллектуалов-«ренегатов» и организаторов колхозов. Решительность, обусловившая такую деятельность, – террористические спорадические удары малых групп, являвшиеся серьезным ответом сталинскому террору, – была спровоцирована двумя событиями. Основная причина – усиление преследования Украинской католической церкви, начавшееся с ареста архиепископа Иосифа Слипого и других членов иерархии (апрель 1945 года). Затем советская карательная машина сделала все возможное, чтобы заставить украинских католических священников и их паству перейти в православие, захватывалась церковная собственность и арестовывалось много священнослужителей[813]. Как отмечено в главе 7, налет антиклерикализма, характерный для ранней ОУН, исчез во время войны. К 1946 году было очевидно, что советское преследование церкви означало подавление украинских национальных традиций, особенно с тех пор как православными священниками, в значительной степени завозимыми из России, стали заменять непокорное украинское католическое духовенство. Поэтому УПА взяла на себя роль защитника как религиозной, так и национальной свободы. Контрмеры УПА были направлены в основном против тех галичан, которые помогали советскому режиму притеснять Украинскую католическую церковь. В сентябре 1948 года был убит отец Гавриил Костельник, католический священник, принявший православие и игравший видную роль в кампании обращения в православие.

Националистические источники отрицали причастность УПА к этому убийству, но легко взяли на себя ответственность за убийство Ярослава Галана, весьма видного галицкого писателя, который давно сочувствовал коммунизму. После советской реоккупации Галан, специализировавшийся на антиклерикальной пропаганде, издал ряд публикаций, включая «С крестом или с ножом» и «Сумерки странных богов», в которых содержались нападки на Украинскую католическую церковь, включая почитаемого митрополита Шептицкого, и националистические организации[814]. Хотя Галан был атеистом (в некотором роде коммунистом)[815], он, очевидно, сотрудничал со священнослужителями, перешедшими в православие, подобно Костельнику[816]. После его смерти были предприняты еще более серьезные попытки связать националистическое подполье и католическую церковь[817]. Согласно советскому источнику, на востоке Украины демонстрировался кинофильм, посвященный этой теме.[818]

Усиление жестокости советской милиции в сельских районах, вероятно, породило столь же мощную реакцию сопротивления, ибо огромное большинство оставшихся бойцов УПА вышли из галицких крестьян. Сначала репрессивные меры ограничивались размещением полицейских подразделений в деревнях. Позже могли депортировать все население деревни[819]. На замену коренным жителям приезжали поселенцы из отдаленных частей СССР. Таким образом, партизаны лишились надежной поддержки. Даже в районах, где западноукраинское крестьянство не было выслано, оно находилось под властью советской администрации, что облегчало сбор информации о действиях националистов. Широко развернутая кампания по организации колхозов усилила влияние сельской администрации. Но коллективизация продвигалась медленно из-за пассивного сопротивления крестьянства и жестоких нападений УПА на пришлых председателей колхозов. Уже в октябре 1949 года Никита Хрущев докладывал, что в Западной Украине крестьяне, вступившие в колхозы, составляют 61 процент сельского населения[820]. Даже если число колхозников не было завышено, можно сделать вывод, что к этому времени большинство крестьян в главных горных районах Галиции, где оперировала УПА, не было коллективизировано, так как коллективизация близилась к завершению в больших областях Западной Украины, наименее подходящих для подпольного сопротивления.

Советский милицейский аппарат долго не мог загнать в угол главных лидеров УПА. 5 марта 1950 года Верховный командующий Шухевич был убит в деревне около Львова[821]. Его смерть не означала конец действий УПА, но к концу 1950 года оставшихся членов организации было так немного и за ними настолько усиленно охотились, что осталось мало достоверных сведений об их действиях.

К середине двадцатых советский режим установил эффективную монополию силы почти на всей территории тогдашнего СССР. В отдаленных районах Средней Азии группы басмачей наносили спорадические удары приблизительно до 1930 года. На европейской территории СССР, однако, действительно серьезное сопротивление советской власти не вызвала даже коллективизация, несмотря на ненависть к ней большинства крестьянства. Отчаявшиеся крестьяне, которых довели до бандитизма, скрывались в лесах Белоруссии и Западной России. Массовые бунты происходили на Украине и в других местах, но они подавлялись, прежде чем успевали стать организованными восстаниями. Более упорное сопротивление советской власти имело место в начале Второй мировой войны. Помимо сопротивления красным партизанам, которое оказывали украинские отряды и несколько русских, вроде отряда Бронислава Каминского, имело место независимое восстание мусульманских горцев на Северном Кавказе осенью 1941 года, охватившее большую территорию. Хотя об этом восстании известно относительно мало, его тщательная конспиративная подготовка, синхронность начала и эффективный характер, похоже, ставят его в ряд наиболее важных антисоветских выступлений. Однако численность восставших – несколько сотен тысяч – не повзолила ему иметь серьезное значение на Северном Кавказе. Продолжая тему, можно сказать, что и в других смелых и продолжительных восстаниях против коммунистических режимов также участвовала лишь небольшая часть населения – в Тибете и Китайском Туркестане против пекинского китайского правительства или в Восточной Германии (1953) и Польше (1956). Венгерская революция 1956 года была, конечно, гораздо более важной, она затронула девять миллионов человек, была быстро создана разветвленная организация, но продолжалась революция всего несколько недель. Заметим, что более или менее эффективная антикоммунистическая деятельность украинских сил сопротивления длилась с середины 1944 до 1950 года.

Невозможно представить полный перечень причин столь длительного сопротивления УПА. Однако их можно, вероятно, свести к следующим: 1) благоприятный ландшафт – относительно непроходимая местность для крупных подразделений регулярных войск, но расположенная близко к источникам снабжения питанием; 2) почти единодушная поддержка сельского населения; 3) довольно большая национальная группа (приблизительно 3 миллиона 500 тысяч одних только украинских католиков) как основа поддержки; 4) очень мощная – действительно фанатическая – националистическая идеология; 5) высоко интегрированная, авторитарная организационная структура; 6) значительный период подготовки при благоприятных условиях; и 7) умеренное пополнение оружия извне в момент развертывания. Возможно, один или несколько из перечисленных факторов отсутствовали.

УПА с точки зрения масштаба сопротивления достаточно эффективна, но возникает вопрос: каковы результаты ее деятельности? Несомненно, УПА в течение нескольких лет отвлекала на себя советские ресурсы, но столь же ясно, что это не подвергало опасности советскую систему и не являлось серьезным препятствием для ее материального прогресса. Следовательно, достижения УПА следует искать в области политики и психологии, однако на однозначное отношение они рассчитывать не могут. Действия УПА, особенно крупномасштабная партизанская война между 1944 и 1947 годами, ослабляли способность галичан противостоять давлению советской системы. Многие тысячи наиболее энергичных галицких молодых людей погибли (хотя УПА спасла некоторых потенциальных призывников от смерти на фронте), а значительная часть галицкого населения была сослана. Хаос, вызванный партизанским движением, разрушил социальную ткань, сломав таким образом сложившиеся нормы жизни и семейные устои, которые в иных условиях были препятствием для установления советского контроля. С другой стороны, можно говорить о том, что советская власть в любом случае полностью подчинила бы галицкое население, доказательством чего может служить проведение коллективизации и жесткое преследование церкви. УПА, возможно, ценой чрезмерных человеческих страданий оказала если и неосязаемую, но тем не менее чрезвычайно важную психологическую поддержку угнетенному населению. Она показывала, что есть альтернатива, хотя и отчаянная, подчинению тоталитарному режиму. Западноукраинское население увидело, что сопротивление потерпело крах; но многие люди должны были понять: если международные обстоятельства изменятся, результат может быть иным. Я предсказываю, что память о длительном вооруженном сопротивлении будет еще многие годы жить в сознании людей Западной Украины. Эта память стала главным компонентом основополагающего мифа о национальном самосознании в этом регионе. Западноукраинцы являются в некотором смысле людьми оторванными от других из того большинства, которое находится под коммунистическим правлением. Следовательно, лишь западноукраинцы имеют право судить, стоило ли сопротивление УПА стольких жертв.