Бегство от одиночества - Евгений Панов

Как бы там ни было, за 150 миллионов лет своего существования на Земле птицам так и не удалось выработать развитую систему преемственного коллективизма, хоть в какой-то степени сопоставимую с тем, чего удалось достичь на этом пути социальным насекомым. Как мы узнаем далее, среди множества факторов, позволивших этим миниатюрным созданиям построить совершенно особый мир земных цивилизаций, важнейшее место принадлежит, вне всякого сомнения, развившемуся в этой группе насекомых репродуктивному разделению труда.

Что касается всех тех сравнительно немногочисленных видов птиц, у которых в настоящее время обнаружена склонность к коммунальному образу жизни (среди примерно 85 000 видов птиц, населяющих нашу планету, их насчитывается всего лишь около 220), то у них разделение обязанностей между размножающимися особями и их помощниками не имеет ничего общего с жестким и необратимым репродуктивным разделением труда, существующим у социальных насекомых. Совершенно ясно, что помощники, будучи в большинстве случаев индивидами, вполне способными приносить собственное потомство, одним только своим присутствием в группе создают для высокоранговой особи реальную опасность рано или поздно лишиться всех своих привилегий. Именно такой оборот события принимают в тот момент, когда покладистый до поры до времени помощник набирается уверенности и сил и свергает с престола своего высокорангового предка. Известный нам А. Захави оказался свидетелем пяти случаев убийства отца либо матери возмужавшими помощниками в коммунах арабских говорушек. Эти отцеубийцы, которым наскучило мириться со своим приниженным положением индивидов второго сорта, неизменно расправлялись с тем из своих родителей, который принадлежал к той же половой группе, что и сам помощник, то есть был реальным половым конкурентом последнего.

Причудливое переплетение отношений кооперации особей и конкуренции между ними, сотрудничества и конфликта интересов, оказавшееся неотъемлемой чертой коммунальных ячеек у птиц, можно обнаружить подчас в еще более парадоксальных формах также в сплоченных группировках многих видов млекопитающих. О законах, управляющих их коллективной жизнью, речь пойдет в следующей главе.

11. Согласие и конфликт — две стороны одной медали

Добыча Стаи — для Стаи; ты волен ни месте поесть.Смертная казнь нечестивцу, кто кроху посмеет учесть!— для Волка; над нею лишь он властелин.Без разрешения Колка из Стаи не ест ни один!Право щенка-одногодка — досыта зоб набиватьДобычей Стаи, и Стая не смеет ему отказать.

Р. Киплинг. Маугли

Равенство — понятие абиологическое, любил говорить Стригалев… В природе, равенства нет, это одно из величайших заблуждений, породивших уйму страданий. Если бы было равенство — не было бы на Земле развития.

В. Д. Дудинцев. Белые одежды«Коммуна» у млекопитающих: стая гиеновых собак Кто более «социален»: волк или гиеновая собака? Прайд львов: самки-старожилы и самцы-завоеватели Опыт сравнительной социологии животных: лев и гиеновая собака Помощники в кланах бурой гиены Под знаком насилия: стадо павианов Чудо природы — голый землекоп

Гиеновые собаки выходят на промысел

С тех пор как теория эволюции вошла в нашу повседневную жизнь, став неотъемлемой частью школьных программ во всех развитых странах мира, каждый мало-мальски образованный человек «мыслит эволюционно». Поэтому ни для кого из нас не будет откровением традиционная формула, что млекопитающие — это самые высокоорганизованные позвоночные животные (цитирую учебник биологии для 7–8 классов). Да и как, спросите вы, могло бы быть иначе, если к млекопитающим относится и сам Человек Разумный, которого мы гордо величаем «венцом природы».

Одним из важнейших показателей авангардных позиций млекопитающих в эстафете жизни считают высокий уровень развития нервной системы у представителей этого класса животных. Отсюда можно заключить, что млекопитающие — это существа наиболее интеллектуальные среди других наших соседей по планете. А если это так, то легко допустить, что именно у млекопитающих следует ожидать наиболее совершенных форм социальной организации. Для человека идеал совершенного устройства общества выражается формулой «Свобода, равенство и братство». В христианском мире гарантом согласия и порядка в обществе признано соблюдение каждым его членом десяти заповедей, которые и составляют, по сути дела, основу всей нашей морали.

Перенося представления людей о самих себе в далекий от нас мир братьев наших меньших, некоторые ученые склонны приписывать им такие формы социального поведения, которые, как полагают, можно уподобить системе моральных запретов (таких, как «Не убий!») в человеческом обществе. Как пишет К. Лоренц в своем бестселлере «Агрессия (так называемое „зло“)», «…нельзя не восхищаться снова и снова при виде механизмов, которые побуждают животных к самоотверженному поведению, направленному на благо сообщества, как это предписывают нам, людям, законы морали».

Эта глава будет целиком посвящена способам организации общин у млекопитающих, то есть у тех существ, которые и у специалистов-зоологов, и в среде непосвященных слывут наиболее психически развитыми в мире животных. Знакомясь с теми порядками, которые господствуют в стае гиеновых собак, в прайде львов, в стаде павианов, читатель сам сможет оценить, в какой мере соответствуют действительности приведенные выше слова К. Лоренца о существовании биологических аналогов морали в царстве четвероногих.

«Коммуна» у млекопитающих: стая гиеновых собак

Давайте для начала познакомимся вкратце с образом жизни одного из самых характерных обитателей открытых пространств Африканского континента, именуемого в нашей литературе гиеновой собакой, а в англоязычных источниках — африканской дикой собакой. Это поджарый стройный хищник величиной с крупную лайку. Высота зверя в холке около 60–75 см, масса у разных индивидов варьирует от 15 до 25 кг. Окраска короткой жесткой шерсти экстравагантна — по черному фону беспорядочно разбросаны белые либо желтоватые пятна, рисунок которых сугубо индивидуален и позволяет безошибочно узнавать «в лицо» каждого зверя. Пегая окраска в сочетании с массивной мордой и с большими ушными раковинами, закругленными на концах и стоящими обычно торчком, и в самом деле придает этим животным определенное сходство с пятнистой гиеной. Впрочем, от этого хищника-мародера гиеновые собаки отличаются более изящным сложением и сравнительно длинным мохнатым хвостом, который в виде белого плюмажа задорно вздернут кверху (рис. в начале главы).

Подобно коммунальным группировкам таких пернатых, как арабская говорушка или полосатоспинный крапивник, о которых шла речь в предыдущей главе, стая гиеновых собак представляет собой не что иное, как разросшуюся семейную ячейку. Единство ее, однако, зиждется на совершенно иных основаниях, нежели у названных коммунальных видов птиц. Читатель помнит, вероятно, что юные говорушки вынуждены годами оставаться на родительской территории по той причине, что их шансы найти вакантный участок по соседству и обосноваться там собственным домом весьма невелики. Иными словами, добровольная либо вынужденная связь всех и каждого с общим земельным наделом — вот главный фактор консолидации коммуны у этих пернатых обитателей суровой пустыни. Этого не скажешь о гиеновых собаках. Они, как мы увидим далее, едва ли испытывают тот дефицит жизненного пространства, который приводит к разрастанию коммун у говорушек. На бескрайних просторах гостеприимной саванны всегда найдется свободный участок, который парочка юнцов-молодоженов, случись им уйти из-под опеки родителей, может без особых осложнений закрепить за собой в качестве собственной охотничьей территории. И тем не менее молодняк не использует, как правило, вполне доступную возможность отделиться от родителей, предпочитая год за годом оставаться на положении подчиненных индивидов в родительской стае.

Приверженность гиеновых собак к жизни в составе достаточно многочисленной сплоченной группы становится вполне объяснимой для каждого, кто осознает всю меру своеобразия охотничьих повадок этих хищников. Дело в том, что гиеновые собаки никогда не прибегают к охоте из засады — этой излюбленной тактике всякого промысловика-одиночки. Будучи обитателями открытых ландшафтов, гиеновые собаки даже и не стараются скрывать своего присутствия, рассчитывая на свои способности в открытую и с почти неизменным успехом догнать быстроногую дичь в честном состязании в беге. Стая собак мчится за убегающей от них антилопой со средней скоростью около 50 км в час, возрастающей на отдельных отрезках дистанции до 65 км. В таких погонях успех зачастую бывает гарантирован повышенной выносливостью немногих избранных членов группы, каковыми, по понятным причинам, обычно оказываются индивиды более молодые. Когда жертва настигнута, конечный результат охоты во многом зависит от числа финишировавших преследователей. Для двух собак, к примеру, не составит большого труда отбить у мошной самки антилопы гну ее подрастающего детеныша и загрызть его в считанные минуты. Но чтобы справиться с зеброй, чья масса составляет треть тонны, превышая более чем в 10 раз массу одиночного охотника, необходимо присутствие как минимум пяти-шести гиеновых собак. И хотя зебра не относится к числу постоянных объектов охоты этих хищников, бывают периоды, когда малочисленность в саванне их стандартной дичи — именно сравнительно небольших антилоп газелей — вынуждает гиеновых собак отважиться на схватку с гораздо более крупными и опасными для них копытными (рис. 11.1). Успех мероприятия в этом случае с лихвой окупает все энергетические затраты и весьма вероятный риск получить тяжелую травму.