Ранний старт - Сергей Чернов

ещё что-то. И вывернется.

Не получится. Сижу, рассматриваю шкаф с остеклёнными дверцами, стены, небольшую двухрожковую люстру на потолке. У меня своя тактика. Глухое молчание на допросах — самое эффективное противодействие. Свои козыри не выкладываю, на чужие плюю с высокой колокольни. И это больше всего сбивает с толку допрашивающего. Он не видит никакой реакции и не знает, попал ли он в цель хоть раз или все выстрелы в молоко.

— Я вынужден тебя исключить из школы, — наносит главный и чувствительный удар директор.

Задумываюсь. Это намного хуже, чем перевод в другой класс. Обдумываю меры противодействия. Например, мои друзья уйдут за мной. Мы все очень хорошо учимся, нас с руками в любую школу оторвут. С родителями Кати придётся сложно, но и тут есть плюсы. Николай Дмитрич наверняка волну поднимет, и сверху точно поинтересуются, что там в школе № 7 происходит?

Но ни о чём таком я его предупреждать не буду. Предупреждён, значит, вооружён, а на хрена мне вооружать врага?

Директор рассматривает меня, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию, я рассматриваю его. Особо не примечательное, но импозантное лицо. Брюнет. Светло-водянистые глаза образ не портят. По первому впечатлению не портят, но если знать, какой он козлина, то смотреть на них неприятно. Мужчина крупный, молодой, лет тридцати, возможно с маленьким «хвостиком», с сильными руками. Комплекцией, пожалуй, чуть уступает моему отцу, а в росте — нет. Где-то метр восемьдесят четыре — восемьдесят пять.

Внешность для его должности представительная. А то и намного выше потянет. К примеру, на мэра или губернатора. В России, как иногда возникает впечатление, губернаторов по экстерьеру подбирают. Как девчонок в эскорт. Только те длинноногие красавицы, а губернаторы — крупнокалиберные и осанистые. Иначе народ доверять не будет.

Наружность соответствует. А вот содержание подкачало. Очень подкачало. Он пока не знает, что карьера его уже кончилась. Мне только чуть-чуть осталось подтолкнуть. Он и сам рухнет, моя подножка только ускорит и без того неизбежное падение.

— Пётр Ильич, — после короткого стука в двери заглядывает хорошенькая девушка, юная, но уже не школьного возраста, — там к вам из департамента пришли…

Дверь распахивается, юная красавица, — интересно, кто это? — отходит в сторону, в кабинет входят две представительные дамы.

— Ольга Васильевна, Татьяна Петровна! Заходите, усаживайтесь, — директор сама приветливость. — Колчин, ты свободен.

Я всегда свободен, козлина!

— Здравствуйте! — Тоже приподнимаю зад, после приветствия возвращаю его на прежнюю позицию. Вышвыривать меня силой директор не будет. По-крайней мере сразу. Дамы смотрят на меня с лёгким интересом. Уже сделал мордочку ни в чём не повинного пай-мальчика. Дамам остаётся только с умилением сказать «сю-сю, ути-пути» и потрепать меня за щёчку.

— А вы начальники нашего директора? — Спрашиваю с бескомпромиссной детской прямотой.

Дамы многозначительно заулыбались.

— Можно и так сказать, мальчик.

— Я — Витя Колчин, ученик первого «В». Скажите, а как можно подать жалобу на директора школы?

Директор старается согнать с лица злобу, и ему это почти удаётся. Её заменяет кривая улыбочка.

— Ты хочешь подать жалобу? А что такого тебе директор сделал? — С видимой участливостью спрашивает вроде бы Ольга Васильевна. Она повыше второй и лицо миловиднее.

— Долго рассказывать. А жалобу подаст весь мой класс… ну, или почти весь. То есть, родители, конечно… — миленько косноязычу.

— Вы напишите, пожалуйста, кому подавать жалобу и адрес, куда приносить, — упираю свои чистые по-детски наивные глазёнки во взрослых с огромной надеждой на помощь в защите от злого директора.

— Не хочешь нам рассказать, что случилось? — Вступает в дело вторая. Как её? А, Татьяна Петровна!

— Хочу! Так в жалобе мы всё и напишем! А то вдруг напутаю что-нибудь. Я же писать недавно научился, — хвастаюсь напоследок, чисто по-детски.

— Родители, наверное, напишут? — Татьяна Петровна перехватывает разговор. — Так они знают, куда писать, Витя.

— Знают? А, ну да… — продолжаю сверлить дам по-детски наивным взглядом, — а то Пётр Ильич меня из школы выгнать хочет. Ладно, я пойду.

Провожаемый задумчивыми взглядами дам, выхожу. Аккуратно притворяю двери. Что-то дамы из Амстердама, то есть, департамента образования, не горят желанием заполучить жалобу лично в руки. Или показалось?

И ещё, гложет меня неприятное подозрение. Директор словно намеренно заступается за ушлёпков из 4 «В». Подозрение в том, что дело не только в неприязни ко мне. Проблема намного глубже. Не знаю, почему, но мнится мне какая-то скрытая связь с буллингом. В российских школах буллинг распространён не настолько широко, как в американских, где это почти традиция, но бывает, бывает. Какая связь, пока не допетрил.

Надо, как следует обдумать. Всё-таки взрослое сознание в ребёнке обеспечивает уникальный угол зрения, абсолютно невозможный при обычных обстоятельствах. Воочию и подробно видишь скрытое от всех. Взрослые могут разобраться, но многое не видят, поэтому не понимают причин множества событий, бурлящих среди детей. У детей всё на глазах, но нет опыта, необходимого для понимания. И в результате масса нюансов проходит мимо всех. Не знают детки, что они видят, поэтому находятся в положении дикарей, которые считают метеориты падающими звёздами, северное сияние эстетическими шалостями Деда Мороза и так далее.

Сцена 6. Хороший подарок нуждается в подготовке

Оставлять директора наедине с сотрудницами департамента не хочется, но деваться некуда. Не могу при скоплении серьёзных людей при должностях палиться и показывать недетскую осведомлённость о взрослых делах.

У меня своих дел куча. Проинструктировать Олежка Медникова, что рассказывать родителям и как их подтолкнуть подать жалобу на директора школы, который не может и не хочет обеспечить безопасность даже первоклассников.

— Ты всё понял, Олежек? — Растолковываю всё подробно при поддержке ея Величества.

Его родители всё равно могут притормозить, но ничего, в групповой жалобе продублируем.

В конце уроков выпрашиваем у Лилии тот самый протокол, вернее, копию, которую ей по-быстрому удалось снять в учительской. Бронебойность бумаг зависит от их количества.

Лавировать пришлось весь день и весь вечер. Мама Кати помогала нам со всей душой. Тут же, сделав несколько звонков, выясняет, имя главы департамента образования и адрес. Накидывает шапку, кому и от кого в правом верхнем углу. С текстом возникли проблемы. Марья Евгеньевна с наших слов набросала текст, но свои правки при ней не мог делать. Уходил домой, якобы посоветоваться с родителями и не только своими. Ерохины тут не в тему, а вот Фридманы очень кстати. Были бы. Но помощь мне не нужна.

Бумага начинается грозно:

«Мы, родители школьников первого «В» класса 7-ой общеобразовательной школы, вынуждены довести до вашего сведения, что директор нашей школы П.И.Макаров не исполняет надлежащим образом свои должностные обязанности…»

Далее тщательное перечисление всех