Ранний старт - Сергей Чернов

косяков нашего славного директора. Начиная с буллинга Миши Фридмана. Которое, впрочем, затем, с чувством глубокого сожаления, пришлось удалить. Может Мише повредить, испортит налаженные отношения с одноклассниками. Зато травма Медникова очень в тему.

О том, что дело в шляпе понял, когда уже в то вечернее время, что плавно переходит в ночное, Николай Дмитрич хмуро ставит свою подпись. С указанием ФИО и должности. Вслед за ним мама Кати. И весомее и сразу видно, что родители единодушны.

Делаем два экземпляра, так надёжнее, и на втором надо получить отметку секретариата городской администрации о получении. Когда советую сделать так, ссылаюсь на мнение мачехи.

— Ладно, всё на сегодня, — встаю со стула. — Спасибо, Николай Дмитрич, вы нам очень помогли.

Отмахивается от меня катин папа и немного досадливо говорит дочке:

— Говорил я тебе, что надо в лицей идти.

— Ну, папа-а-а! — Женская часть семьи Кирсановых немедленно и дружно атакует главу семьи выстрелами прекрасных глаз.

— Мы из нашей школы сделаем образцовую, — возражаю уже из коридора, — лучше всяких лицеев. До свидания!

Примечание. Беготня по родителям одноклассников, предварительно обработанных детьми, занимает пару дней.

Сцена 7. Никто не уйдёт обиженным

Начало моей третьей учебной четверти проходит под незримым флагом Весёлого Роджера. Вследствие двусмысленности ситуации первое время приходилось тяжко. Чисто психологически. Потому что приходилось работать на два фронта. Поддерживать дисциплину в родном «В», продолжать работать с друзьями, над собой и…

И старательно изводить Веру Егоровну. Да, я начал ходить в «А» класс. Свой приказ директор пока не отменил. Впрочем, появлялся временами и в «В». Лилия возражать под требовательным взглядом королевы не смела. Со временем я приспособился. Мне всё равно, где учиться рисовать и набивать руку чистописанием.

Пару дней, как начинаю вводить свои порядки. Со звонком встаю, иду к дверям, распахиваю их и отдаю команду на выход. Поначалу пацаны мялись и не смели, но только пока Миша Фридман не сорвался с места. Заранее его подговорил, конечно. А дальше осталось взять на слабо.

— Чо, один Миша не боится? Все остальные зассали?

Ну, и всё. Дело в шляпе. Авторитет-то у Миши всё равно около нуля, так у всех сразу взыграло.

На переменах бьюсь, как и раньше, плечом к плечу с верными друзьями из «В». На уроках…

— Вера Егоровна, в слове «звонит» ударение на втором слоге.

Училка краснеет, самые смелые дети хихикают. Делаю это не первый раз. То ударение ей поправлю, то очепятку в тексте найду. С письменными ошибками придираюсь намного реже. Что-то она пишет на доске постоянно, но очень простой текст, особо ошибаться негде.

— Скажи, чего ты добиваешься, Колчин? — Голос училки начинает звенеть.

— Чего добиваюсь? — Начинаю говорить, но не встаю. Намеренно не встаю, показываю этим самым своё к ней отношение.

— Верните меня в мой класс, Вера Егоровна. Не знаю, как. Падайте директору в ноги, плачьте, делайте, что хотите. Не сделаете, в конце года покажу результат по чтению в пятнадцать слов. И скажу, что вы виноваты.

Глазами Вера Егоровна обещает разорвать меня на тысячу мелких кусочков. Даже опасаюсь немного. Был бы взрослым, мог и напугаться. Но ребёнку фиг она что сделает. Поэтому откровенно ухмыляюсь ей прямо в лицо. И пыл училки быстро затухает. Хоть и выводит её из себя моя гнусная улыбочка больше всего, больше самых обидных замечаний, но ясно понимает, что я вне зоны доступа. Попробуй ударь, я те живо уголовку оформлю.

И ощутимо разваливаю дисциплину в классе. Дурной пример заразителен. Могу к доске не выйти, когда вызывают. Да никогда не выхожу.

Всех додавлю. Рано или поздно. Во мне кипит бешеная злоба аристократа, с которым посмели обращаться, как с холопом.

Сцена 8. Тяжёлые серьги для директора

Полторы недели назад отнесли жалобу в мэрию. Приняли честь по чести, внесли в журнал приходящих документов, на нашем экземпляре поставили метку «Получено» с числом и подписью секретарши. По-другому никак. Пришли пять человек родителей, в том числе, Кирсанов и Роза Марковна Фридман, которая не забыла казус с Мишей. Остальных не знаю, кто-то из нашего класса. Пятеро, не считая Лилии, она тоже подписалась и пришла.

Из нашего класса не подписали только пятеро, засомневались, стоит ли копать аж под директора школы. Но всё равно, телега, гружёная камнями, покатилась на «волосатую жопу».

— Ах, вот ты где, Колчин? — В двери первого «В» заглядывает хорошенькая мордашка. Видел её уже, когда директор своём в кабинете мне на мозг капал.

На мой вопросительный взгляд Катя шепчет:

— Школьная вожатая. Людмила Юрьевна.

Вот откуда девочки всё знают? Самая эффективная информационная сеть находится там, среди девчонок. Всех возрастов.

— Лилия Николаевна, комиссия из департамента пришла. Требуют Колчина.

Учительница вопросительно смотрит на меня. Приказывать мне Лилия не решается.

— Наконец-то, — бурчу, собирая портфель, — не прошло и полгода.

Хорошенькая Людочка, — про себя по другому называть такую милашку не могу, — отводит меня на второй этаж. Не в учительскую, не в кабинет директора, в обычный класс. Класс физики, судя по оформлению и портретам великих.

— Вот! — Людочка мягко подталкивает меня вперёд. — Витя Колчин, из первого… хм-м-м…

Меня ставят у кафедры, а за столами сидят… ну, наверное, члены комиссии. И директор с ними. Три члена, но среди них только один мужчина, судя начальственным очам, глава департамента. Могу ошибаться, в лицо его не знаю. Вместе с завучем Ниной Васильевной, директором и Людочкой, и не считая меня, всего шесть человек.

— Здравствуй, Витя. Я — Михаил Андреевич Майоров, глава департамента образования. Это… — он представляет женщин, которых уже знаю, видел у директора.

— Вы по поводу нашей жалобы на директора школы? — Усиленно строю любимую невинную мордашку мальчика-зайчика.

— Гм-м… не только, — Майоров запинается и мне это жутко не нравится. Не знаю внутренних раскладов, возможно, — почему, нет? — директор его креатура.

— Видишь ли, Витя, Пётр Ильич настаивает на том, чтобы исключить тебя из школы. На такие крайние меры администрации школ идут крайне редко. Только совсем в вопиющих случаях. Вот мы и пришли разобраться…

— Извините, МихалАндреевич, вы неправильно начинаете, — вклиниваюсь малость бесцеремонно в речи большого начальника.

— Ты про что, Витя? — Это Ольга Васильевна, та, что посветлее и повыше.

— А вдруг по нашей жалобе вы сами примете решение уволить директора школы? Какой тогда смысл рассматривать его пожелание исключить меня?

Высокие гости принимаются совещаться, меня предварительно выставляют в коридор. Подслушивать не пытаюсь, не интересно. Зовут снова минут через пять.

— Витя, мы решили всё-таки тебя послушать. Раз уж вызвали. Но если хочешь, можешь и по жалобе что-то сказать. Желание