Вторжение - Игорь Александрович Шилов

спят ещё. И, как только там втроём, сумели разместиться? Вернулся к Ниве, молча постоял, рассматривая улицу, ближайшие постройки и попутно наслаждаясь полной тишиной. Затем снова втиснулся в надоевшую до чёртиков машину, двигатель включил, дал ему немного прогреться и сделав простенький манёвр, медленно выехал на дорогу. Спать больше не хочу, есть в одиночку тоже. Покатаюсь по деревне, что ли, всё веселей. Погляжу, как местные живут, а может из наших кто проснулся, поговорим, о жизни поболтаем.

Что сказать, в деревне жили неплохо, если судить по добротным, брусчатым и кирпичным домам. Но почему то ни дыма над их печными трубами не видно, ни хозяев, за заборами, ни тем более ходоков на присыпанной снегом, дороге. Лишь местами машины стоят и те, в большинстве своём, изученные мной на предыдущих стоянках почти до мелочей. Жутковато. Ощущение такое, будто попал в «мёртвый» посёлок, где всё есть, кроме тех, для кого это всё соорудили. Ещё и наши в тему подыграли, хотя бы кто то на улице стоял. Ехал медленно, но всё равно, уже минут через десять оказался на въезде, во внезапно опустевшем населённом пункте. Остановился. Назад возвращаться? В бок завернуть? А зачем? Всё равно ничего нового там не увижу. Те же самые дома, такие же сугробы, почти в два этажа и ничего более примечательного. А может дальше мотануть, проехать пару километров по дороге? Но дальше город стоит, в который был приказ ни в коем случае не ездить и даже не ходить.

— Да пошло оно всё лесом. Или полем… Это уж, кто куда забредёт — пробормотал я, обветренными губами, вслух. — Кто мне тут начальник? Я сам здесь командир. Куда хочу, туда и еду. Было бы чего опасаться. Уж я то тут со всем разберусь.

Включил передачу, добавил потихоньку газ и постепенно разгоняясь, выехал на встречу высотным домам, наверняка стоявшим за хвойным лесом, не первый день примерявшим снег на себя. Ну не может быть, чтобы не было их там. Хотя бы в пять этажей, в городской черте, обязаны были построить.

Окраины показались неожиданно быстро, а тянулись напротив, слишком долго. Спорить не стану, с городом я совсем незнаком и, возможно, давно еду по какому нибудь из районов Чудово, но выглядит всё вокруг почему то так непрезентабельно, что принимать увиденное за пригород, оснований больше, чем за городской район. Спросить бы у кого, куда я забрался, но улицы абсолютно пусты, даже собаки с кошками и те по ним не ходят, хотя на дворе середина дня. Как бы там ни было, а относительную цивилизацию, в виде панельных пятиэтажек, я вскоре обнаружил, разглядел и название улицы, чёрно-белая табличка висела на одном из домов.

— Октябрьская — прочитал я громко и с выражением, продолжая решительно ехать вперёд.

Останавливаться не видел смысла, магазинов в постройках нет, а квартиры граждан меня пока не интересуют, да и нет там похоже никого. Так и ехал по гололёду, намертво приросшему к асфальтной дороге, пока не набрёл на правый поворот. Свернул туда, резко и без раздумий. Новая улица своего названия также не скрывала и отличий от прежней почти не несла. И здесь стояли те же панельные «хрущёвки», как про них в народе говорят, лежали чёрно-белые сугробы, под два метра высотой и присутствовал тот же самый слой подтаявшего снега, заставлявший крепко держаться за руль. Только вдалеке, метрах в трёхстах от поворота, одиноко маячил дом из серого кирпича, привлекая к себе моё обострённое внимание. Вот к нему я и покатил, навсякий случай ещё немного сбросив скорость. Располагалась постройка в глубине двора и разглядеть, что рядом с ней, не получалось. Обзор загораживали те же самые сугробы и десяток плотно посаженных тополей, ветки которых переплетались друг с другом. Я проехал большую часть пути, цепляя взглядом второй этаж пятиэтажки и уже собирался плавно к ней повернуть, но тут глаза выдернули из пространства человека, а потом и то, что стояло за ним. И, как теперь быть? Прямо сейчас взять и резко развернуться? А потом вдавить педаль газа до самого конца и вперёд, назад в деревню, тупо надеясь на то, что догнать им меня не под силу. Сомневаюсь, что получится сделать манёвр бесконфликтно. Раньше надо было про это соображать. Вон, мне уже машут рукой и палкой полосатой, и даже автоматом грозят, со стороны трёх огромных тентованных машин, прижатых к обочине и принимающих в свои недра коробки, вперемежку с серыми мешками, таскаемыми, между прочим, простыми советскими людьми, из государственного продуктового магазина.

— Да еду я, еду. Не машите — тяжело вздохнув, сказал я самому себе и снова резко сбавил скорость.

После предыдущих встреч, с подобного рода людьми, у меня выработался самый настоящий иммунитет бесстрашия, ко всему чужеродному на нашей планете и поэтому сейчас я, как никогда спокоен и в меру нагл, но червячок сомнений, глубоко внутри, немного жрёт. А вдруг что то не так пойдёт, как раньше. Торможу в двух метрах от милиционера, не дожидаясь его приглашения выхожу и вежливо улыбаюсь. Пока он лишь пытается открыть свой рот для разговора, мысленно кидаю в его затуманенный мозг, выученное мной наизусть, шипящее заклятие и тут же, вслух, требую пригласить сюда старшего, от которого потребую немедленного отчёта о творящемся здесь безобразии. Милиционер, с тремя лычками на погонах, не тормозит и с готовностью выполняет мою команду. Жду, скептически поглядывая на его озабоченного помощника, с автоматом Калашникова, в руках.

— Чем вы тут занимаетесь? — спрашиваю я очередного рекрута пришельцев, резво выбежавшего из магазина, по ходу дела обрабатывая и его.

Встречаться с непосредственным руководством сектора сегодня, время не позволяет, поэтому буду получать информацию от тех, кто есть под рукой.

— Осуществляем вывоз материальных ценностей, согласно приказа… — бодро начинает рапортовать парень, точно в такой же серой, милицейской шинели, как и его младший друг.

Говорит старший лейтенант чётко, грамотно и похоже по делу. Делаю вид, что внимательно слушаю его, но на самом деле в пол глаза изучаю кузов близстоящей машины и убеждаюсь, что докладчик не врёт. Они действительно грузят ценности. И, если судить по рассыпанным гречке, рису, перловке и нескольким горошинам, ярко сверкающим желтизной на тёмно-сером снегу, то под под ними подразумеваются продукты питания, без которых, как известно, ни одному человеку, даже такому оболваненному, как этот лейтенант, не протянуть больше недели. Желудку всё равно, что у тебя в голове намешано, ему кушать хочется всегда. Что ж, всё ожидаемо. Происходит именно то, о