Вторжение - Игорь Александрович Шилов

закрыты. Хозяин, судя по всему, сюда уже не вернётся никогда, проверю, может в нём помощь кому то нужна или, чего то съестное под руку попадётся. Постройка имела все признаки одноэтажной, поэтому обойдя её слева направо, вокруг белой, свежевыбеленной печки и удостоверившись, что в доме никого нет, приступил к поискам люка, обычно ведущего в подпол. Отодвинув ногой половик, обнаружил под ним характерное кольцо. Взял его в руку, дёрнул посильней и ларчик открылся. Посветил фонариком вниз, внимательно разглядывая землю и идеально подметённые полки.

— Ни-че-го — осмотрев глубокую яму вдоль, поперёк и по диагонали, констатировал я нерадостный, но абсолютно бесспорный факт.

Странно. Должно же было, хоть что то остаться. Не бывает так у деревенских, чтобы они совсем ничего на зиму не запасали. Неужели, кто то до меня здесь успел побывать? Но, кто и когда? Хорошо если соседи, а если те, у кого давно состряпан долгосрочный договор с захватчиками планеты.

— Если они уже пришли к следующей стадии своего коварного плана, тогда нам надо срочно возвращаться в Москву — опуская крышку на место, мысленно и назидательно, сказал я себе. — И незамедлительно переходить в режим жесточайшей экономии продуктов, иначе все с голоду помрём.

— Да. Весёлого мало — вдыхая морозный воздух, заговорил я сам с собой. — Надо будет Аркашу предупредить, о надвигающихся неприятностях.

Мечтать не вредно. Времени поговорить с другом, на этой стоянке, мне не хватило. Мы с Лилей были вынуждены ждать, когда у забора соберётся весь их дружный коллектив. Провожатых, кроме меня не наблюдалось, а оставлять девчонок одних, рядом с обнаруженным у дома трупом, совесть не позволяла. Успели только до машины добежать, как впереди сигнал раздался, за ним, почти сразу, второй. Завели трудягу Ниву, сделали по пару глотков горячей воды и в путь, ужинать будем на ходу. Дальше по карте, у нас Бологое, остановки там нет, один ориентир.

Ехали не быстро, всего километров под пятьдесят, с зажжёнными фарами, звуковыми сигналами и прочей атрибутикой, необходимой при передвижения в сильную пургу. А она лишь набирала обороты. Погода испортилась сразу, как только мы выскочили на основную трассу. Проехав по ней километров пять, командование было вынуждено сделать перерыв в движении, для обдумывания создавшейся ситуации. Совещались недолго. Все проблемы лежали на поверхности. Дорогу не чистили несколько дней к ряду. Валивший с неба снег её не улучшал, а двигаться дальше всё равно надо, не сегодня, так завтра. Сделали ставку на сверхспособности трёхосного ЗИЛа и огромный УРАЛ, который перегнали вперёд, ему на подмогу. Тем более возвращаться назад, к ближайшему населённому пункту, желания никто не имел. Скорость упала, но двигались без остановок и длилось так, примерно, полтора часа. А несколько секунд назад произошло событие, которого подспудно, каждый из нас ожидал и боялся. Над колонной появились три огненно красных шара, разом выскочившие из кромешной темноты.

— Антон! — вскрикнула Лиля, заставив меня резко затормозить. — Смотри!

Оранжевые бестии, как угорелые, вертелись над колонной, по какой то замысловатой траектории, заставив все автомобили разом остановиться. Два летали вдоль неё, а третий поперёк, словно челнок у швейной машинки. Он будто прошивал своим лучом, каждую из машин и подавал сигналы о них, двум другим своим собратьям. Мне пришлось высунуться из Нивы, чтобы всё это наблюдать. Зрелище было завораживающим и пугающим одновременно, и оторваться от него я не мог. Лиля, чего то орала мне в спину, пыталась затащить назад, но я словно загипнотизированный смотрел на оранжевый мяч, любуясь его чёткими движениями, ощущая при этом всем телом, что нас с ним, что то связывает. Три ярких вспышки неминуемо приближались ко мне, уже вставшему в полный рост и ждущему встречи с ними. Вот нас разделяет, примерно, метров тридцать. Через секунды осталось всего пять машин. Потом три, две. Вот последняя подверглась изучению и… И всё. Все звуки вдруг мгновенно в чём то растворились. Я ничего и никого не вижу, вокруг лишь невыносимо яркий свет, под ногами пустота, а прямо над головой чистое, тёмное небо, откуда сорвалась крошечная звезда и тот час же ударила меня, прямо в сердце, стучащее словно молот по наковальне. Я вздрогнул, попытался закричать, но не успел, боль резанула и тут же отступила, а вместе с ней пропали и шары, и молнии от них, сверкнувшие напоследок перед глазами. Мелкие крупинки снега, подгоняемые сильным, северным ветром вновь остервенело лупят моё небритое лицо, фары стоящего автомобиля выхватывают тот же самый кусок заснеженной дороги, Лиля продолжает, чего то кричать, а неба и звёзд на нём, снова не видно.

— Что это было? — тихо спрашиваю я себя и тут же, негромко, отвечаю вопросом. — Знакомство?

— Антон! Антон! Что с тобой?! Тебе плохо?! — вернувшийся слух доносит до меня, как громко орёт, выскочившая из машины, Лиля, а вновь обредшие чувствительность щёки, полыхают невыносимым огнём от её, не по женски крепких, ударов.

— Ну ты, чего? — наконец то возмущаюсь я. — Совсем охренела? Больно же.

Лилька утыкается лицом мне в грудь и начинает громко плакать. К нам подбегают люди, тоже что то кричат и осторожно трогают меня руками.

Лишь минут через пятнадцать, когда каждый желающий убедиться в том, что я ещё жив, не сгорел и не испарился, Аркаша, наблюдавший апокалиптическую картину со ступеньки ЗИЛа, мне всё в красках рассказал. Оказывается, на мой взгляд, абсолютно безобидные шарики, по размеру чуть больше футбольного мяча, общались со мной достаточно долго, по меркам людей, воспринимающих молнию, как кратковременную вспышку.

— Мне показалось, что они жгли тебя, не меньше минуты — испуганно поглядывая по сторонам, говорил нам Аркадий. — Сразу три луча сошлись в одной точке и жарили. А тебе хоть бы что. Ты стоишь, на них смотришь и улыбаешься. Я грешным делом подумал, что ты уже того, умом свихнулся. А потом бах! Вспышка! И снова темнота. Фары у всех поотрубало. Ну думаю всё, сгорел мой братишка. А когда сзади, свет вновь появился, я не поверил собственным глазам. Стоит. Весёлый, улыбается, чего то бормочет себе под нос и Лилька лупит его по морде.

— Круто — только и смог сказать я.

— А ты сам то, хоть чего то помнишь? — спросил меня, нервно засмеявшийся Аркадий.

— Не а — соврал я. — Хотя нет, помню, как меня Лиля колотила. Но убей бог, до сих пор не пойму, за что.

Девушка, не отпускавшая меня ни на минуту, ещё плотнее прижалась ко мне, но вступать в полемику не торопилась. Она вообще не произнесла ни слова после того, как