Вторжение - Игорь Александрович Шилов

чём мне говорил ещё девять тысяч тридцать шестой, ставший для меня ничем иным, как настоящим откровением. Одно мне непонятно, почему так быстро? Как они сумели, в такой короткий срок, зачистить целый город от людей?

— Ну, раз продукты грузят, значит, как то сумели — мысленно отвечаю на свои же вопросы и с ужасом добавляю: — И, какого чёрта тогда, нам дальше ехать?

Догнав ситуацию, в её полном объёме, я ошалел. Если здесь работа идёт полным ходом, то что тогда твориться в населённом пункте, куда мы держим путь? Там, наверняка, давно всех посчитали, вывезли, ликвидировали и всё остальное привели в надлежащий вид, опустошив прилавки и склады. В чём, в чём, а в этом можно не сомневаться. С таким то количеством дармовых рук, сделать это несложно. Я машинально взглянул на часы. Времени до отъезда колонны навалом, успею вернуться и предупредить ответственных за поездку людей. Срываться прямо сейчас, ничего толком в городе не разведав… А какой тогда смысл был, приказ нарушать? Бросил взгляд на собственную Ниву. Да, она давно забита до отказа, даже багажник на крыше и тот не пустой. А, как бы было хорошо, затариться здесь на халяву. Киваю лейтенанту головой, мол соглашаюсь со всеми словами и продолжаю думать о том, что делать с безвозвратно утекающей едой? Может поступить совсем уж просто? Забрать себе не полностью загруженный «Урал».

— Так, с этим всё понятно — остановил я говорившего. — А вот, куда вы это дальше повезёте? Из доклада мне не ясен, ваш дальнейший маршрут.

— Так в Питер, как всегда. У нас там точка сбора.

— Как всегда — мысленно удивляюсь я, обыденности ответа.

Получается так, что грузят здесь они не первый день? Или эта группа только тем и занимается, что вывозит ликвидный товар, откуда прикажут? Вопрос. И не один. Хотя сейчас то, какая разница, куда везут и сколько времени вывозят. Сейчас думать надо о другом.

— Что ж, тогда вопросов больше не имею. Всё соответствует положению о транспортировке материальных ценностей. Благодарю за службу. Молодцы — сочиняю я на ходу, простенькое поощрение для человека, давно переставшего быть таковым. — Продолжайте загрузку.

Старший кивнул мне головой, отточенным движением приставил к ней правую руку, развернулся через левое плечо и что есть мочи заорал на грузчиков, украдкой куривших неподалёку:

— Хорош курить! Дармоеды! Бегом в подвал!

— Странно? — глядя на вновь забегавших рабочих, спросил я сам себя. — Мозги им вроде бы промыли, а работают всё равно спустя рукава.

Стоит только начальству отвернуться, как люди тут же устраивают перекур. Видно не всё так гладко, в этих программах инопланетных, если такую вредную привычку искоренить не могут.

Прикидывая в уме различные варианты своего дальнейшего поведения, медленно шагаю вдоль стеклянной витрины длиннющего магазина. Продуктов много никогда не бывает, а тем более после того, как в стране начался откровенный беспредел. Добравшись до угла кирпичной пятиэтажки, так и ничего для себя не решив, поворачиваю направо, утрамбовывая ногами нападавший на стоянку крупнозернистый снег и по ходу дела подсчитывая, сколько примерно мешков с крупой, может поместиться в автомобиле марки ЗИЛ или УРАЛ. Так, за складыванием и приблизительным умножением, добираюсь почти до самой дороги, где собираюсь возвращаться назад. Но неожиданно мой чуткий слух улавливает звук, образованный от стука, чем то непонятным, по оконному стеклу. Ворочаю башкой и вижу, что на противоположной стороне проулка, наполовину освоенной мной улицы, в одном из трёх окон деревянного дома, осторожно колотит обнажённая рука, на четверть торчащая из-за тёмной занавески. Киваю ей, мало чего соображая в происходящем и тут же получаю в ответ бумажку, где крупными буквами, синей пастой на белом листке, написано: «Зайди».

— Ага. Счас вот, разбежался — смеюсь я мысленно, но всё же двигаюсь вперёд.

Тихонько добираюсь до забора и несколько секунд стою возле него. Жду, когда в окне проявятся живые люди. Рука, она конечно и в Африке рука, но на такое я не клюну. Минута пробежала незаментно, а в ответ тишина. Листок так и торчит в окне, прижатый чьей то ладонью к чумазому стеклу, закованному в обшарпанную раму. Ну нет, так нет. Ищите дураков в зеркале, без визуального контакта я никуда не пойду.

— Ухожу! — сказал негромко и сделал несколько шагов назад.

Рядом с рукой образовалось женское лицо, надо прямо сказать, совсем немолодое. Интересное кино. И откуда оно здесь появилось? Все остальные, на сколько я понимаю, исчезли, совсем. А тут такая картина, прямо написанная маслом.

— Чего надо? — киваю старушке, стараясь делать это незаметно, чтобы не привлечь внимание работающих где то рядом «друзей».

В ответ мне приветливо машут. Мол заходи милый друг, не пожалеешь, чайку попьём, поговорим. Набираю в руку снег, делаю средних размеров, чёрно-белый снежок и бросаю его, так, в никуда, вдоль забора. Живые люди это хорошо и с ними можно повидаться. Но, почему они зовут именно меня и, как быть с машиной, гружённой дефицитом уже по самые борта? Бабке помочь надо, но транспорт для меня, пока, важней. Договориться с водителем, мне проще простого, да и с «завскладом» мы быстро отыщем общий язык, но дальше то, что? Я представляю, как удивится главное начальство, когда вместо трёх машин, к ним доедут всего две.

— Чёрт — тихо ругаюсь, но так, чтобы совсем никто не слышал. — И хочется и колется… И тётка эта ещё. Оставить просто так, просящего о чём то человека, я не могу, совесть не позволяет. Но лезть в дом сейчас, когда рядом орудует банда, тоже не могу, ещё чего доброго пристрелят простодушную старушку.

— Потом приду. Попозже — мотаю я головой бабульке, поворачиваюсь и тихим шагом ухожу, не обращая внимания на новые стуки.

Дождусь, когда погрузка закончится, определюсь «брать или не брать» и только потом забегу на огонёк. Совсем уж держать команду расхитителей за болванов, не стоит, вдруг кто из них потянется за мной.

По хозяйски зашёл в помещение магазина, плохо освещённое и загаженное разной ерундой. Добрался до дальнего конца зала, там дал глазам привыкнуть к темноте, дождался грузчика, идущего в сторону подвала и осторожно спускаясь по ступенькам, потопал за ним. Спустились на два лестничных пролёта. Темно, почти ничего не видно, бреду на ощупь и на свет далёкой…, нет не звезды, а обычной керосиновой лампы, горящей, где то в глубине.

— Ну, ни фига себе… присвистнул я втихую, наткнувшись на светлый проём, в левой стене.

Да здесь целый склад из мешков, лежащих в три ряда, высоких и объёмных, коробок,