Стая - Франк Шетцинг

— Доктор. — Уивер взяла его под руку. — Вы мне это рассказывали уже трижды.

Бауэр заморгал.

— Да что вы говорите!

— Зато вы забыли объяснить мне, как действует ваш дрейфователь. Раз уж я ваш пресс-сотрудник, вам придётся мною заниматься.

— Ну, дрейфователь, автономный дрейфователь… я думал, это и так ясно, разве нет? Ведь вы здесь именно из-за него.

— Я здесь для того, чтобы провести компьютерное моделирование течений, чтобы люди могли видеть, куда направляется ваш дрейфователь. Разве вы забыли?

— Ах, да, вы же не… Но я, к сожалению, не успеваю со временем. Почему бы вам просто не посмотреть, как всё делается…

— Доктор! Опять вы за своё. Вы же хотели мне рассказать, как он действует.

— Да, конечно. В моих публикациях…

— Я читала ваши публикации, доктор, и даже половину в них поняла. И у меня есть кое-какая научная подготовка. Но научно-популярные статьи должны быть занимательными и написанными на языке, понятном любому.

Бауэр взглянул на неё обиженно.

— Я нахожу мои исследования вполне понятными.

— Да, вам. И двум дюжинам ваших коллег.

— Ну что вы. Если текст внимательно изучить…

— Нет, доктор. Объясните мне.

Бауэр наморщил лоб, потом снисходительно улыбнулся:

— Ни один из моих студентов не посмел бы меня так часто перебивать. Но что поделаешь, я не могу отказать вам ни в чём. Вы мне напоминаете… ну, неважно. Идёмте, посмотрим на дрейфователь.

— А потом немного поговорим о результатах вашей работы. Меня уже расспрашивают.

— Да? И кто же?

— Журналы, телевизионные редакции и институты.

— Интересно.

— Нет, всего лишь логично. Это последствия моей работы. Иногда я спрашиваю себя, понимаете ли вы вообще, что такое работа пресс-сотрудника.

Бауэр лукаво улыбнулся:

— Ну, так объясните мне.

— С удовольствием, хоть и в десятый раз. Но вначале вы мне кое-что расскажете.

— Но, детка, меня тоже расспрашивают. Я переписываюсь с учёными всего мира! Вы не поверите, о чём только меня не спрашивают. Один спрашивает о червях, вы только представьте себе! И не отметили ли мы высокую концентрацию метана. Разумеется, отметили, но откуда ему это знать? Поэтому мне придётся…

— Всю эту работу могу сделать я, только введите меня в курс.

Дрейфователь висел на стреле, готовый к спуску. Он был длиной несколько метров, половину конструкции занимала мерцающая трубка. В верхней части были две шарообразные стеклянные ёмкости.

Бауэр потирал руки. Куртка-пуховик была ему явно великовата, и он казался в ней странной арктической птицей.

— Итак, эту штуку мы сейчас опустим в течение, — сказал он. — Её подхватит, так сказать, как виртуальную частицу воды. Вначале вниз, поскольку здесь вода обрушивается вниз, как я уже говорил… ну, самого процесса обрушения не видно, вы понимаете, но вода обрушивается… ну, как бы это объяснить?

— Желательно без иностранных слов.

— Хорошо, следите! В принципе, всё очень просто. Надо знать, что вода имеет разный удельный вес. Самая лёгкая вода — пресная и тёплая. Солёная вода тяжелее. Ведь соль тоже что-то весит, так? Холодная вода тяжелее тёплой, она плотнее. Итак, по мере охлаждения вода тяжелеет…

— И холодная солёная вода тяжелее всего, — закончила Уивер.

— Правильно! — обрадовался Бауэр. — Поэтому морские течения не просто существуют, а существуют на разных этажах. Тёплые течения — на поверхности, холодные — на дне, а между ними — глубинные течения. Тёплые течения влекутся поверху иногда на тысячи километров, пока не попадут в зону холода, где вода, естественно, остывает, так? А когда вода остывает…

— Она тяжелеет.

— Браво. Она тяжелеет и опускается вниз. Из поверхностного течения получается глубинное течение, а то и вовсе донное течение, и вода пускается в обратный путь. Из холода в тепло. Таким образом, все морские течения находятся в постоянном движении, все связаны между собой.

Дрейфователь опустили к поверхности воды. Бауэр побежал к поручням и перегнулся вниз. Потом нетерпеливо помахал рукой, подзывая Уивер.

— Ну, идите же сюда. Здесь лучше видно. — Бауэр сияющими глазами смотрел на аппарат. — Я мечтаю о том, чтобы такие дрейфователи плавали во всех течениях. Мы бы тогда узнали невероятно много.

— А для чего эти два стеклянных шара?

— То есть как для чего? Ах, да. Для подъёмной силы. Чтобы дрейфователь вертикально парил в водяном столбе. Внизу у него груз, вверху пузыри, но главное — это штанга между ними. В ней вся начинка. Управляющая электроника, микроконтроллер, энергоснабжение. И гидрокомпенсатор. Разве это не замечательно? Гидрокомпенсатор!

— Было бы ещё замечательнее, если бы вы мне объяснили, что это такое.

— О, э-э… конечно. — Бауэр пощипал свою эспаньолку. — Мы много думали, как нам этот дрейфователь… Ну, дело вот в чём: жидкости практически несжимаемы, их не сдавить. Вода представляет собой исключение. Очень-то и её не спрессуешь, но как-то… эм-м… утрамбовать можно. И мы делаем это. Мы сжимаем её в штанге так, что там постоянный объём воды, но эта вода то лёгкая, то тяжёлая. Таким образом дрейфователь при том же объёме меняет свой вес.

— Гениально.

— Действительно! Мы можем программировать его так, что он всё делает сам: компрессию, декомпрессию, компрессию, декомпрессию, погружение, подъём, погружение — и всё совершенно без нашего участия… ну, разве не замечательно?

Уивер кивнула, глядя, как это продолговатое устройство погружается в серые волны.

— Дрейфователь может автономно плавать месяцы и годы, передавая акустические сигналы. Так мы можем определить его местонахождение и по нему реконструировать скорость и ход морских течений. А, он погружается. Ушёл.

Дрейфователь скрылся в море. Бауэр удовлетворённо кивнул.

— И куда он поплывёт теперь? — спросила Уивер.

— Боже мой, до чего вы настойчивы. Ну, хорошо, идёмте в лабораторию. Но я должен вас предостеречь. Результаты моей работы вызывают большую тревогу, мягко говоря…

— Мир любит, чтобы его тревожили, разве вы не слышали? Аномалии, нашествие медуз, кораблекрушения одно за другим, исчезновения людей. Так что вы окажетесь в хорошей компании.

— Да? — Бауэр покачал головой. — Вы правы. Я никогда толком не понимал, в чём состоит пресс-работа. Я всего лишь простой профессор. Для меня это слишком сложно.

* * *

Норвежское море, материковая окраина

— Чёрт! — простонал Стоун. — Это прорыв газа!

В контрольном помещении «Солнца» все взгляды были прикованы к монитору. Судя по всему, внизу разверзся ад. Борман сказал в микрофон:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});