Этюды о Галилее - Александр Владимирович Койре

большей или меньшей силы импульса (impulsion)563 и большей или меньшей крутизны подъема.

Сальвиати: Как будто вы объяснили мне сейчас случаи движения по двум разного рода плоскостям: на плоскости наклонной движущееся тело самопроизвольно опускается, двигаясь с непрерывным ускорением, так что требуется применить силу для того, чтобы удержать его в покое; на плоскости, поднимающейся вверх, требуется сила для того, чтобы двигать тело вверх, и даже для того, чтобы удержать его в покое, причем сообщенное телу движение564 непрерывно убывает, так что в конце концов вовсе уничтожается. Добавим еще, что, кроме того, в том и другом случае возникает различие в зависимости от того, больше или меньше наклон или подъем плоскости, причем при большем наклоне имеет место большая скорость, и наоборот, при поднимающейся плоскости то же тело, движимое той же самой силой, продвигается на тем большее расстояние, чем меньше высота подъема. А теперь скажите мне, что произошло бы с тем же движущимся телом на поверхности, которая не поднимается и не опускается?

Симпличио: Здесь мне нужно немного подумать над ответом. Раз там нет наклона, то не может быть естественной склонности к движению, и раз там нет подъема, не может быть противодействия движению, так что тело оказалось бы безразличным по отношению как к склонности к движению, так и противодействию ему; мне кажется, следовательно, что оно естественно должно оставаться неподвижным.

Сальвиати: Так, думаю я, было бы, если бы шар положить неподвижно; но если придать ему импульс [impetus] движения в каком-нибудь направлении, то что воспоследовало бы?

Симпличио: Воспоследовало бы его движение в этом направлении.

Сальвиати: Но какого рода было бы это движение: непрерывно ускоряющееся, как на плоскости наклонной, или постепенно замедляющееся, как на плоскости поднимающейся?

Симпличио: Я не могу открыть здесь причины для ускорения или для замедления, поскольку тут нет ни наклона, ни подъема.

Сальвиати: Так, но если здесь нет причины для замедления, то тем менее может находиться здесь причина для покоя565. Поэтому сколь долго, полагаете вы, продолжалось бы движение этого тела?

Симпличио: Столь долго, сколь велика длина такой поверхности без спуска и подъема.

Сальвиати: Следовательно, если бы такое пространство было беспредельно, движение по нему равным образом не имело бы предела, т. е. было бы постоянным?

Симпличио: Мне кажется, что так, если бы тело было из прочного материала.

Принцип бесконечного сохранения горизонтального движения – и сохранения его скорости – отныне установлен. И те историки, которые изучают Галилея, а также те, которые исследуют историю физики, цитируют этот фрагмент и аналогичные фрагменты как сокращенную формулировку принципа инерции566. Однако на самом деле, так же как ему не удалось это в Пизе, Галилей не может отвлечься от веса, естественного качества тяжелых тел; так же как и в Пизе, он не может забыть о том, что действительная горизонтальная плоскость – это плоскость сферическая. И последующее обсуждение это прекрасно показывает.

Сальвиати567: Это [прочность движущегося тела] уже предполагается, поскольку было сказано, что устраняются все привходящие и внешние препятствия, а разрушаемость движущегося тела есть одно из привходящих препятствий568. Скажите мне, что именно считаете вы причиной того, что этот шар движется по наклонной плоскости самостоятельно, а по плоскости поднимающейся не иначе как насильственно?

Симпличио: То, что тяжелые тела имеют свойство естественно двигаться к центру Земли и лишь насильственно вверх к периферии, наклонная же поверхность такова, что приближает к центру, а поднимающаяся удаляет.

Сальвиати: Следовательно, поверхность, которая не имела бы ни наклона, ни подъема, должна была бы во всех своих частях одинаково отстоять от центра. Но из подобных плоскостей есть ли где такие в мире?

Симпличио: Такие есть – хотя бы поверхность нашего земного шара, будь только она вполне гладкой, а не такой, какова она на самом деле, т. е. неровной и гористой; такова, например, поверхность воды, когда она тиха и спокойна.

Итак, отвечает Сальвиати, разве море не представляет собой такую поверхность?

Следовательно, корабль, движущийся по морской глади с раз полученным импульсом [impulsion], движется постоянно и равномерно <…> И тот камень, который находится на вершине мачты, не движется ли он, переносимый кораблем по окружности круга, вокруг центра, следовательно, движением, в нем не уничтожаемым569 при отсутствии внешних препятствий? И это движение не столь же ли быстро, как движение корабля?

Вот мы и вернулись к классической проблеме сохранения движения в предмете, отделенном от двигателя, которая, как кажется, в случае Бруно была замещена570. Станем ли мы, как в этом случае, выбирать между аристотелевской теорией о воздействии среды и учением Парижской школы об импетусе?571

И да и нет. Учение Аристотеля, несомненно, нужно просто-напросто отбросить; однако теория Парижской школы не должна быть принята в том виде, в каком она была; она претерпит, вернее, она уже претерпела серьезные изменения: импетус перестает пониматься как причина движения – он отождествляется с самим движением.

Наиболее сильное возражение сторонников Аристотеля против учения об импетусе было онтологическим: акциденция не переходит от одного тела к другому, поэтому и импетус не может этого делать.