Синяя трава - Пётр Кантропов

Вечером Рита с Ицхаком плели корзинки для геологической коллекции. Вместо мешков. Обычно француженка помогала в этом деле механику, но не потому, что тот медленнее работал. Просто мадам набрала пятьдесят килограммов булыжника, а оружейник – двести. Хэнк пытался спроворить парочку к Рокотову, по его же просьбе.

– Вы же всё равно не сможете до зимы доставить на базу собранный материал. На будущий год ещё сходите. А там без вас Николай уже икру мечет от горя, – увещевал американец.

– Здесь я уже золото нашел. Только мало совсем, – бурчал Путтер. – А может быть это и не золото вовсе…. Но всё равно похоже на какой-то металл. Вот, смотри! – продемонстрировал какие-то крупинки начинающий геолог.

– Ну, хорошо. Положим, пусть ты что-то найдёшь, но как разрабатывать станешь? Зимой рудник строить будешь с посёлком?

– Смотря что найду. Если будет уверенность, то и зимой построю. Не один, конечно. Можно даже на санях домик сделать прямо на базе, а уж е готовый доставить на место. Идея неожиданно заинтересовала Риту, которая о такой возможности как-то не подумала, так как не было транспорта. Российские граждане, присутствующие при беседе, подтвердили, что такие сани реально тащить верёвками и без трактора. Хэнк, вдохновившись, предложил использовать такое жильё на лесоразработках. По реке такие санки должны идти хорошо, а заготовленный лес можно будет весной сплавить до нужного места.

Из-за Хэнка беседа шла в основном на английском языке, который мало кто из присутствующих знал достаточно хорошо. Путтер, конечно, старался переводить, но ограничивался ключевыми моментами, так как тема заинтересовала его самого.

Правда, на дрова ему было наплевать, а вот возможность провести дальнюю разведку зимой душу грела. Он уже начал обдумывать привлечение союзников в этом деле, прежде всего, офицеров.

Американец, не давая себя надолго отвлечь, попытался склонить к возвращению хотя бы Риту, но и здесь потерпел неудачу. Правда, архитектор пообещала вернуться сразу по окончанию строительства базы на промысле. Ицхак же, отличающийся не меньшей упёртостью, хотел выжать из Хэнка максимум информации, пока есть возможность.

– Да переживёт твой Рокотов несколько дней без нас. Ты лучше вот что скажи: дикари какими дубинками любили воевать? Ну, размер, масса, материал.

– По материалу за дерево могу поручиться, но, думаю, и кость использовали.

Дубинки делали как короткие, так и огромные. Большие дубинки в самом продвинутом случае утяжеляли на конце камнем. Правда, чаще такие тяжелые использовали сугубо на охоте. В войнах тяжелые дубины стали использовать только с появлением доспехов. Я имею в виду щит и шлём.

– Понятно. Нам бы тоже пригодились спецназовские телескопические дубинки на пружине. У них на конце гайка приварена. Когда-то я такую с собой носил. – Ицхак слегка задумался. – Нет. Такое чудо нам не сделать в обозримом будущем.

– Делай что попроще!

– Кистень, конечно, мы сделать сумеем. Вот только как им и против него орудовать я не знаю. Ну, да это и не моё дело. Найдутся умельцы. Ты мне про духовые трубки расскажи пока!

– Плюнь! Трубки, яды – это оружие охотника или террориста. Как боевое оружие не используется. Мощность ничтожна против человека, а яд опасен для самого стрелка. Слишком велика опасность пораниться самому или соседа убить ненароком.

– Прямо камень с души снял. Спасибо Хэнк! Жаль, что такая умная голова дураку досталось.

* * *

Наконец, однажды вечером одиннадцать отплывающих вернулись из похода за солью.

Первым в лагере появился сам Хэнк со своей беременной супругой, которая, в конце концов, решила довериться мужу и следовать за ним на край света. В конце концов, он мужчина в семье, он отвечает за ее безопасность, и если он считает, что поездка возможна, то так тому и быть. Следом за ними шла пара тридцатилетних французских негров, Анри и Жаклин. Оба они были сторонниками отъезда с самого первого дня, когда Хэнк об этом заговорил. Анри, хоть и родился во Франции, большую часть своей жизни провел в Африке, поэтому он более чем разделял мнение Хэнка насчет выживания в условиях сибирской зимы. Ему даже и во Франции было не по себе.

С небольшим отставанием пришли Линас и Лола. Остальные литовцы должны были прийти со второй группой, на следующий день. Линас отделился от товарищей, потому что в походы за солью решили взять палатки, чтобы немного снизить нагрузку на промежуточный и конечный шалаши. И две палатки путешествовали с одной подгруппой, а другие две – с другой. Линас, верный духу своей компании, после принятия решения об отплытии ни на минуту не усомнился, что это решение верное. Впрочем, он не считал, что отплытие – единственный верный путь. Честно сказать, почти любой путь ему бы показался приемлемым. И он не особо задумывался, какой вариант самый лучший. Просто, решив отплыть, он уже не рассматривал вариант остаться. Лола же не особо горела желанием куда-то плыть. Ее привлекала перспектива исследовать пещеры и скалы, а на новом месте им будет не до руд и известняков. Но она уже успела так привязаться к Линасу, что просто не представляла, как будет исследовать эти пещеры без него. Лола надеялась, что они все-таки вернутся обратно, хотя Хэнк ставил прямо противоположную цель – убедить остальных поехать за ними.

Последними вернулись три брата-француза, и с ними две русские девушки. Жюль 32-х лет, Франк 22-х лет и Огюст 16-и лет, выросли в небольшом городке недалеко от.

Парижа. Их родители по роду своей деятельности часто бывали в отъездах, и братья часто оставались дома одни на несколько недель. Поэтому Жюль в значительной степени вырастил Франка и Огюста. Сейчас же они летели на роковом рейсе в гости к родственнику, который давным-давно обосновался на Дальнем Востоке. Так они оказались на другой планете. Здесь Жюль и Франк влюбились в двух сестер, Ольгу и Наталью, которые учились в Москве, и летели домой на свадьбу тети.

Жюль рассудил, что раз почти все французы плывут с Хэнком, то и им следует поступить так же. В действительности, в основном лагере оставалась только архитектор Рита, которая, по мнению Жюля, оставалась только из-за того, что ей выделили такую важную роль в племени. Ещё оставались двое чернокожих, Жером и Эмили, которые по каким-то неведомым Жюлю причинам очень верили русским. Но общаться с Ритой его не тянуло, потому что он считал ее истеричной из-за нескольких ее «выступлений», а с черными он и во Франции особо не общался.

Жюль не считал предприятие таким уж опасным. В конце концов, если они увидят, что что-то не так, например, река поворачивает на север, можно будет остановиться в любой момент. А из-за того, что Жюль в значительной мере вырастил братьев, его авторитет был непререкаем, и если он решил, что надо плыть с Хэнком, значит, Франк и Огюст тоже плывут с Хэнком. Ольга и Наталья даже думать не стали, а полностью доверили принятие решения своим ухажерам.