Любовь побеждает все - Мари Клармон

— Знаете, — начал доктор Дженнер, — Ее Величество приняла вашу ситуацию близко к сердцу. Ведь она тоже потеряла супруга, и у нее есть дети. Королева очень любит их, и потому ей понятна вся глубина вашей трагедии.

Ева так крепко обхватила блюдце, что у нее побелели пальцы.

— Ее Величество очень великодушны.

— Она замечательная женщина и мать. И когда услышала, что вы покинули свет из-за проблем со здоровьем, то расстроилась. Как вы знаете, Ее Величество тоже стала редко появляться в обществе, поскольку она скорбит по мужу. Но я смотрю на вас и вижу женщину, которой нужно лишь побольше гулять на свежем воздухе и хорошо питаться.

Ева рассмеялась, надеясь, что уже заслужила помилование.

— Рада это слышать.

— Но я вынужден просить вас продолжить. — Доктор Дженнер глотнул чаю. — Вы можете рассказать мне об Адаме?

Улыбка на ее губах погасла.

— Конечно. — Ева подняла чашку и сделала маленький глоток. Каждое слово обжигало ее болью, но в то же время исцеляло. Словно под добрым взглядом доктора исходил скопившийся в сердце яд. — Он был красивым мальчиком. — Ее голос звучал сильно, уверенно, и Ева едва узнавала его. Она поставила чашку с блюдцем на столик и продолжила: — Он был очень похож на своего отца. Все вокруг говорили, что Адам — мой мальчик, но я видела в нем только Гамильтона. Даже таким маленьким он ничего не боялся. Я помню, как Адам все время пытался вставать на ножки и идти вперед. Конечно, он тут же падал, и его лицо становилось таким удивленным, что у него это никак не получалось. — Ева закусила губу, чувствуя, что еще немного и она заплачет. — Но, в отличие от других малышей, Адам не плакал, когда падал. Он смеялся, очень весело и звонко. И, по-моему, мой сын смеялся над той невидимой вещью, которая сбивала его с ног. А потом опять вставал и пытался идти вперед.

— Вы очень любили его.

Это было утверждение, а не вопрос. Ева улыбнулась, хотя слезы начали струиться по ее щекам.

— Конечно. Как же иначе?

Доктор Дженнер вынул из кармана платок и сказал:

— Возьмите. Ужасно, когда старик вроде меня заставляет плакать такую красивую даму, но, увы, я могу помочь вам только этим.

Ева взяла платок. Сейчас доктор сочувствовал ей, но он просто не представлял, чем заканчивалась ее история.

— Вы знаете, как погиб Адам? — спросила Ева.

— Расскажите мне об этом, дорогая.

— Я только что получила новость, что Гамильтон погиб. И мне надо было срочно поехать в деревню.

— Зачем?

Ева нахмурилась. Она вспомнила тот день и вновь ощутила страх и странное желание немедленно отправить письмо. Услышала брань Томаса, который запрещал ей ехать из-за дождя. И больше ничего.

— Я не знаю, — призналась Ева. — Все как в тумане.

— Это вполне нормально, принимая во внимание обстоятельства. Продолжайте.

— Адам был со мной в экипаже. После того как я потеряла Гамильтона, у меня просто не было сил с ним расстаться. Шел дождь, было грязно и потому колесо… — Ева запнулась, не в силах облечь в слова самый страшный момент ее жизни. Внутри нее росло напряжение, и в какой-то момент она ощутила необходимость выговориться: — В общем, его выбросило из коляски. Адам погиб. Теперь вы видите, что это была моя вина? Если бы я…

— Моя милая леди, — прервал ее доктор, — вы не можете взять на себя роль Бога. Вы также не в силах управлять природой и вещами вокруг.

Ева задохнулась от удивления.

— Что? — моргая, спросила она.

— Раз вы говорите, что виноваты в смерти сына, значит, я тоже должен винить себя в смерти пациентов, когда из-за погоды не могу быстро добраться к ним или от их болезни просто нет лекарства.

— Нет, это другое дело, — возразила Ева. — Томас мне все объяснил. Он говорил это снова и снова.

Доктор Дженнер замер.

— Лорд Кэри?

И когда Ева кивнула, он спросил:

— Что именно он говорил?

— Что это была моя вина. Что Гамильтон возненавидел бы меня за то, что я натворила. Что нет матери хуже меня, и…

— Ваш деверь — бесчувственный болван, и чем скорее он перестанет быть вашим опекуном, тем будет лучше для вас.

— Но…

Томас ведь говорил правду, разве не так? Ева была виновата в гибели Адама. Однако умный человек, сидевший напротив нее, почему-то считал по-другому.

— Теперь я должен задать вам несколько вопросов, — сказал Дженнер.

Ева не совсем понимала, что происходит. Ведь доктор именно этим сейчас занимается, разве не так? Однако она подняла голову, показывая, что готова.

— Как ваше имя?

Ева посмотрела на доктора, удивляясь такому простому вопросу.

— Ева Кэри, — ответила она.

— Как звали ваших родителей?

— Марта и Джон.

— Какой сейчас год? — подняв брови, продолжил Дженнер.

— Тысяча восемьсот шестьдесят пятый.

— И… — доктор отхлебнул чая, — в каком мы сейчас городе?

Ева не выдержала и рассмеялась, потом прижала платок к губам и сказала:

— Извините. Мы в Лондоне, конечно.

Доктор мягко улыбнулся, а потом объяснил:

— Это простые вопросы, моя дорогая, но по правилам я обязан задать их. — Он поправил усы и продолжил: — Кто сейчас правит Британией?

— Королева Виктория.

— Ну, вот и все, — добродушно улыбнулся Дженнер. — Мы закончили.

— Да? — Ева удивленно посмотрела на него. — Я не понимаю…

— Моя дорогая, вы не сумасшедшая. И никогда такой не были. Горе — страшная вещь. Нам всем нужно время, чтобы пережить трагедию, а ваша была поистине ужасной. Я подпишу все нужные бумаги, и они будут в особом порядке зарегистрированы в суде и в палате лордов. К обеду вы станете свободной женщиной.

Ева открыла рот, но в итоге закрыла его, не зная, что сказать.

Доктор встал и, поклонившись, заявил:

— Надеюсь увидить вас вновь, когда вы решите выйти в свет.

Наконец она улыбнулась и с чувством произнесла:

— Спасибо. Огромное вам спасибо за все.

Он кивнул и пошел к двери, но вдруг остановился и взглянул на нее.

— Вы ведь почти не говорите о них, да?

— Что? — переспросила Ева. В такой счастливый момент она не вполне поняла, что имел в виду Дженнер.

— Будет лучше, если вы позволите себе говорить. Как можно чаще. Тогда боли станет меньше. И однажды, хотя вам сложно сейчас в это поверить, она уйдет и останется только светлая печаль. — Он помолчал с задумчивым видом, но потом добавил: — Прошу прощения, что вмешиваюсь. Это, конечно, не мое дело, но этот молодой человек, лорд Блейк…

— Да?

— Он испытывает к вам глубокие чувства. И по своему опыту я знаю, что это не скоро пройдет. — Дженнер кивнул, соглашаясь сам с собой. — Подумайте об этом тоже.