Намбандзин - Александр Васильевич Чернобровкин

Будды на землю с небес, за день до того я провел очередные учения. Эскадра вернулась в порт в вечерних сумерках. Носы кораблей вытащили на берег. Экипажи не были отпущены по домам, как делал обычно. Уверен, что соглядатаи не обратили внимания на такую мелочь или заметили, но сообщить не успеют.

Часа за три до рассвета насколько возможно тихо столкнули корабли на воду и отправились в путь. Надеюсь, вражеские лазутчики проспали этот процесс. То-то утром будут ломать голову, прикидывая, куда мы делись и как об этом быстро сообщить соратникам. Светового или флажного семафора у них, вроде бы, нет, или наши синоби пока не обнаружили его. Был отлив, и нас несло в сторону океана — нужную нам. Ветра не было, волны низенькие, поэтому шли на веслах неспешным темпом. Пока было темно, курс подсказывал компас, который, изготовленный в единственном экземпляре по моим чертежам, вместе со мной был на флагманской «черепахе». Остальные ориентировались на фонари с промасленной рисовой бумагой вместо стекол, подвешенные на корме и носу каждого корабля.

Сохэи заметили нас на подходе к устью реки Йодо. Тревогу подняли не сразу, приняв, видать, за своих. Как я и надеялся, на воде, готовым к бою, не было ни одного вражеского корабля. Все были вытащены на берег рядом с главным храмовым комплексом, чтобы экипажи могли принять участие в важном празднике. Так что первые мы подожгли на суше. Тупо подходили к корме и закидали горшками с зажигательной смесью. Тех, кто бросался тушить, отгоняли выстрелами из аркебуз и обычными стрелами из луков. Всякие мелкие плавсредства, недостойные отдельного горшка с зажигательной смесью, наши воины, высадившись на берег по «ворону», быстро дырявили, расколачивали топорами и возвращались на свой корабль.

Пока мы занимались этим, вражеские корабли, стоявшие выше по течению, были спущены на воду и вступили в морской бой. Экипажи состояли из опытных пиратов, привыкших грабить купеческие джонки. Против защищенных сэки-бунэ, не говоря уже о кобуксонах, оказались слабоваты. Да и с дисциплиной, четким выполнением приказов у них были напряги. Мои подчиненные атаковали парами, подходя с двух бортов и быстро и четко убирая весла с нужного. Не привыкшие, что атакуют их, враги не успевали втянуть свои, и мы ломали часть корпусом корабля, заодно травмируя гребцов. «Ворон» сэки-бунэ падал на полубак, кобуксона — на полуют, и абордажные партии в крепких доспехах, закидав врага предварительно гранатами, врывались с двух сторон, быстро уничтожая уцелевших. После чего опустевший корабль отправлялся дрейфовать вниз по реке. После догоним, отбуксируем в Хиого и продадим, разделив призовые по-братски.

Если при захвате первых вражеских кораблей были какие-то огрехи, то с каждым следующим обученные мной экипажи работали все лучше. Пираты клана Мори просто не знали, как противостоять нам. Их хороки и горящие стрелы отскакивали от защищенных металлом бортов или застревали в намоченных воловьих шкурах, сгорая бестолку. Четыре корабля попробовали проскочить в море, но их догнали и подожгли. После чего проводили, не давая навалиться на уже зачищенные и уничтожая тех, кто выпрыгивал за борт.

Не могу назвать точное количество уничтоженных и захваченных нами плавсредств. Где-то около сотни, из которых боевыми кораблями, в некоторых случаях с большой натяжкой, можно было назвать десятка три с половиной. Разгром был впечатляющим. При этом мы потеряли всего один сэки-бунэ, который враги все-таки смогли поджечь. Плюс около полусотни погибших и с сотню раненых членов экипажей, в основном из абордажных партий,

Оставив три пары кораблей патрулировать у устья реки Йодо, остальные с попутным ветром и течением отбуксировали трофеи в Хиого. Там уже знали о нашей победе. На берег вывалило все население города, чтобы посмотреть на захваченные корабли и на наши, над которыми многие раньше посмеивались, и послушать рассказы участников о морском сражении.

Часть трофеев я оставил для флота Оды Нобунаги, приказав переделать их по нашим стандартам, а остальные были проданы на устроенном мной аукционе. Получилось то еще зрелище. Нихонцы, не ведавшие раньше такого вида торгов, обычно уравновешенные, с кастрированной эмоциональностью, устроили такой ор, что, наверное, слышно было и в Исияме Хонган-дзи.

Разделив призовые, я передал командование военно-морским флотом Куки Ёситаки, который во время сражения командовал одним из кобуксонов, а сам отправился в замок Адзути, чтобы, согласно приказу Оды Нобунаги, лично доложить даймё о выигранном им морском сражении.

67

Победа на море повлияла и на дела на суше. Часть вассалов рода Мори, в частности довольно большой клан Укита, решила, что пора сделать правильный выбор, и перешла на сторону Оды Нобунаги. Хатано Хидэхару, мятежный даймё провинции Тамбу, три года успешно сопротивлявшийся нам, тоже понял, что может опоздать на отходящий поезд, и якобы поддался на уговоры Акэти Мицухидэ, который безуспешно воевал с ним всё это время, и решил покориться. Это нельзя сделать заочно. Хатано Хидэхару отправился в замок Адзути, чтобы покаяться. Гарантируя эту поездку, Акэти Мицухидэ отдал в заложники свою мать.

Оказалось, что поезд уже ушел. У Оды Нобунаги нездоровая неприязнь к предателям, из-за которой порой совершал опрометчивые поступки, непозволительные для крупного государственного деятеля. Хатано Хидэхару не позволили совершить сэппуку, казнили, как уголовного преступника. Отрубленная голова прокатилась по пыльному двору замка, после чего была выброшена со стены замка в одном месте, а тело в другом, чтобы не смогли соединиться и отправиться в страну мертвых. В ответ родственники казненного снесли голову заложнице, матери Акэти Мицухидэ, чем последнему было нанесено смертельное оскорбление именно Одой Нобунагой, а не теми, кто убил ее. Они-то поступило строго по принятым здесь правилам. Впрочем, обиды самовлюбленного осьминога, как Ода Нобунага называл своего льстивого и бездарного полководца, не сильно волновали даймё. Осьминог у нихонцев — символ тупости и бесхребетности.

Меня даймё наградил пятью деревнями рядом с уже имеющейся Ваноути и предоставил годовой отпуск для строительства там замка и открытия мастерских по производству пороха и пуль. Щедрость его была своевременна, потому что зимовка в компании жены в замке Хамамацу закончилась рождением сына, которому дали детское имя Мэдока (Спокойный), потому что в утробе вел себя намного приличнее, чем старшие брат и сестра. Я подумал, что служить двум сеньорам — это не по способностям Иэнаги. К сожалению, природа на нем тоже отдохнула. Парень он смелый и неглупый, но не такой умный, каким считаю себя. Пусть служит роду Токугава, с которым повязан родственными узами, а младший его брат станет вассалом второго моего сеньора.

Следующей весной Ода Нобунага перешел в наступление сразу по всем фронтам. За