Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

теперь наступает упадок сил? Э, только не падай тут мне!

– Сеньорита?

Это уже следователь. Настроенный на нужную волну.

– Вы сказали, что…

– Этот человек ни в чем не виноват, - повторила Лил, возвращая в голос прежний напор. – Я все сделала. Я одна.

– Очень любопытно. Нет, правда, весьма и весьма любопытно. А не подскажете нам, что именно вы сделали?

– Я поставила метку. Метку мертвеца. Он отмечен смертью.

– Кто отмечен?

– Тот, кто хотел поднять руку на моего мужчину!

Спрашивать, какой мужчина имелся в виду, не требовалось: назойливая обезьянка забиралась по мне все выше и выше, время от времени что-то шепча и прикасаясь губами. Наверное, тоже метила. А может, молилась.

– Вы хотите сказать, что заколдовали сеньора Фуэнтеса, от чего с ним и произошел… несчастный случай?

– Геде будут приходить до самого конца. Пока конец не наступит, - с мрачной уверенностью заявила Лил, прямо мне в ухо.

Следователь поднял ладонь к виску, собираясь пригладить волосы, но на полпути передумал и сотворил пальцами жест, очень похожий на тот, которым встречали и провожали девушку во время нашей первой прогулки по Низине.

Только не говорите мне, что он поверил в это идиотское заявление про колдовство!

– Сеньорита…

Точно, поверил. По тону голоса сразу понятно.

– Вы подтвердите свои слова под присягой?

– Я скажу все, что понадобится. Если его отпустят.

Для начала неплохо, чтобы ты сама это сделала, мартышка.

– Сеньора Ллузи никто не задерживает. Он может идти.

Наконец-то сползла. И победоносно посмотрела, хотя и снизу вверх.

– А вам, сеньорита, надлежит…

– Вы в своем уме, шеф? Она же просто ребенок. Нафантазировала, бог весть что, а вы ей потакаете!

– Тебе сказали идти, так и иди, - цыкнул на меня следователь. – Не мешайся под ногами.

– Это… Нет, даже не бред! Это идиотизм! Какое, к дьяволу, колдовство?!

По его лицу читалось, что мне светило заключение под стражу за оскорбление полицейского при исполнении или что-то в этом роде, но в непосредственной близости от Лил никто почему-то не спешил делать выводы. И вообще действовать не спешил.

– Вы будете слушать эти нелепые сказки? Серьезно?!

Молчание. Полное? Нет, кто-то где-то что-то бурчит, но так тихо, что слов не разобрать. Опасается кары небесной? То есть, колдовской? А Лил в восторге. Выгнулась и нос задрала. Правда, если приглядеться, личико опять слегка посерело. Меньше, чем в прошлый раз, но все же. Лечить её надо. Только не понятно, от чего в первую очередь.

– Шеф, прошу вас, подумайте трезво!

– А вот мне мой богатый опыт подсказывает, что на некоторые вещи нужно смотреть исключительно через стенки наполненного вином бокала. Будете спорить, юноша?

Теперь звуки прекратились. Все и сразу. Поэтому каждый шаг приближающегося к нам человека был слышен четко и торжественно.

Начальник полицейского управления Санта-Озы, сеньор Энрике Ангелино да Сильва больше всего походил на доброго плантатора. Из старинных пропагандистских изданий, призванных затуманить генетическую память темнокожих аборигенов о временах рабовладения. Высокий, ещё десять лет назад – статный, а теперь округлившийся со всех сторон, обладатель роскошных усов, переходящих в бакенбарды, выглядел бодрым, несмотря на раннее утро. И скорее всего, источником выходящей из берегов энергии являлась женщина, следовавшая за Сильвой.

Не местная, сразу видно. Жители экваториального Юга – дети игуаны. Они никогда не сорвутся с места просто так, вообще не пошевелятся, пока перед глазами не возникнет нечто, сулящее личную выгоду. А эта сеньора казалась похожей на ловчую птицу, высматривающую добычу с высоты полета. Впрочем, даже если бы она вздумала расслабиться и слиться с толпой, для начала пришлось бы поменять гардероб: женщины Санта-Озы не носят коротких юбок, выставляя напоказ поджарые икры. Минимум одежды – удел молодых красоток. Вернее, тех, что ещё не расцвели. Как Лил, к примеру. А зрелые сокровища прячут за занавесями. Почти прозрачными, конечно: должен же ищущий видеть, что движется в верном направлении?

– Команданте!

– Опять все веселье оставили себе, Гарсия?

– И в мыслях не было. Да веселья тут, прямо скажем…

– Мне послышалось что-то особенное. Про какую-то метку. Верно?

Следователь поморщился, но вынужден был признать:

– Было такое. Девчонка заявляет, будто…

– Давайте-ка пройдем ко мне. Поговорим подробнее. А вы продолжайте! – махнул рукой Сильва офицерам в зале. – Работайте, работайте!

– С вашего позволения, сеньор, я тоже пойду. Работать, - сказала женщина, шевельнув желваками на впалых щеках.

– А я-то хотел позабавить вас местными чудесами!

– Меня забавляет экзотика, это верно. Но такая… Право, уже чересчур. Честь имею.

Начальник управления отсалютовал уходящей, причем без тени иронии. Но я не успел подумать, что он делает это в силу очень определенных причин, потому что вместе с женщиной мимо меня пронеслось облако жасминового аромата. Того самого, наводнявшего в памятный вечер городской дом сенатора.

Неужели, именно она была тогда с Джозефом? Девяносто шансов из ста за это, уж слишком духи чужеродные: не под здешний климат. Но если так, вряд ли речь идет о банальной супружеской измене. Хотя бы потому, что сенатор Санта-Озы тоже не сторонник экзотических развлечений. По крайней мере, был. Все то время, что я проводил с ним рядом.

* * *

До личного кабинета Сильвы допустили только Гарсию, меня, Лил и пару мускулистых низших чинов. В целях обеспечения безопасности, видимо.

– Ну вот, теперь я готов выслушать всю историю, от начала и до конца, - милостиво сообщил начальник управления, опускаясь в кресло, обивка которого, похоже, помнила последнего настоящего команданте. Того, что управлял фортом во времена пушек и парусов.

– Обычное уличное происшествие. Водитель автобуса неважно себя почувствовал, потерял сознание, машину повело юзом… Но все закончилось вполне благополучно. Не в последнюю очередь усилиями этого молодого человека.

– Герой? – прищурился Сильва, переводя взгляд на меня.

– Никак нет, команданте! Надо было что-то делать, чтобы не помереть самому, вот я и делал.

Начальник одобрительно кивнул и снова повернулся к следователю:

– Тогда из-за чего весь этот балаган?

– Юная особа, которую вы видите перед собой, взяла на себя смелость заявить, что… э… заколдовала водителя. И ему стало плохо именно посредством колдовства, - Гарсия говорил медленно, стараясь сделать вид, будто пренебрежительно относится к собственным же словам, но я помнил его непроизвольный жест, а Сильва…

Сильва наверняка знал своего подчиненного очень хорошо, потому что сцепил пальцы в замок над столом и спросил прямо:

– Вы допускаете такую возможность?

– Команданте…

– Допускаете или нет?

– Вы же понимаете, я не могу дать ответ, которые не скомпромети…

– Я понимаю, Гарсия. Я все прекрасно понимаю. И со слухом у меня все отлично. Это