Дорога на Дамаск - Джон Ринго

Кафари вытащила из-под стола брыкавшуюся малявку и строго сказала:

— Ты наказана! Две минуты на строгом стуле! Ты же знаешь, что провода нельзя трогать руками!

Елене было всего два года и три месяца, но она не раздумывая стала возражать:

— Не буду сидеть на стуле!

— Будешь! Ты схватила провода! Теперь сиди тихо две минуты!

Дочка Кафари надулась так, как на это способны только двухлетние карапузы.

Нейтрализовав непоседу на некоторое время, Кафари позвонила Саймону, возившемуся с «Блудным Сыном» ангаре.

— Саймон, мне надо срочно с тобой поговорить. Зайди, пожалуйста, домой.

— Что-то случилось?

— Да!

— Сейчас буду.

Саймон появился из задней двери через две минуты, когда Елена уже слезала со строгого стула.

— Папа! — завопила она и бросилась прямо к нему. Подхватив дочку на руки, Саймон чмокнул ее в лоб.

— Ну как ты, моя сладкая? — спросил он.

— Пойдем смотреть Сынка? — пролепетала она в ответ, глядя на отца полными надежды глазами.

— Не сейчас, детка! Чуть позже.

Кафари считала, что сухопутный линкор весом в четырнадцать тысяч тонн не самая подходящая игрушка для маленьких детей, но Елене он ужасно нравился. Папа, конечно, не очень часто брал ее с собой в ангар, но там с ней разговаривал целый движущийся город, ощетинившийся железными трубами своих домов.

— Что случилось? — стараясь не выдать своего беспокойства, спросил Саймон.

— Вот, пожалуйста! — Кафари протянула ему письмо. Когда Саймон добрался до второго абзаца, у него на

скулах заиграли желваки.

«…В соответствии со статьей 29713 Закона о защите счастливого детства, определяющей порядок ухода за малолетними детьми в семьях с двумя работающими родителями, вы должны отправить вашу дочь, Елену Хрустинову, в государственные детские ясли. Это требование должно быть выполнено в течение трех рабочих дней с момента получения настоящего уведомления. Ваша дочь должна поступить в государственные детские ясли при военной базе „Ниневия" не позднее 30 апреля. В противном случае вы будете считаться виновными в нарушении защищающих права ребенка положений Закона о защите счастливого детства и полностью лишены родительских прав, а ваша дочь, Елена Хрустинова, будет отправлена на постоянное жительство в государственный детский дом.

В соответствии со статьей 29714 Закона о защите счастливого детства во время пребывания Елены Хрустиновой в яслях у вас на дому будут проводиться регулярные проверки сотрудниками Инспекции по защите счастливого детства. Они будут определять, обеспечивают ли родители ребенка у себя дома удовлетворение его материальных и эмоциональных потребностей.

Всего самого хорошего.

Мы будем рады взять на себя заботу о вашем ребенке!»

Саймон поднял голову от бумаги и взглянул в глаза Кафари. Несколько мгновений он хранил гробовое молчание.

— Они не шутят.

— Да.

— Выходит, у нас три дня, — процедил Саймон сквозь сжатые зубы.

— На что? Чтобы попросить Конкордат перевести тебя на Вишну? Или на Мали? Или еще куда-нибудь?!. У меня такое чувство, словно мы попали в ловушку!

— Это я… — начал было Саймон.

" — Нет, мы! Что это будет за жизнь, если мы с Еленой куда-нибудь улетим, бросив тебя здесь?! — сказала Кафари, проглотив подступивший к горлу комок. — Кроме того, все мои родные на Джефферсоне. Мы пролили столько крови, защищая наш мир, чтобы вот так просто отдать его в руки этим… — Она с брезгливым лицом показала на скомканное письмо в руке у Саймона. — Прошу тебя, не требуй сейчас этого от меня. Суды на Джефферсоне переполнены делами родителей, протестующих против принятых ДЖАБ’ой идиотских законов. Слава богу, еще не все судьи продались джабовцам. Мы сражаемся не на жизнь, а на смерть за родную планету и будем биться до тех пор, пока остальные не очнутся, не увидят, куда мы катимся, и не положат этому конец!.. Ничего страшного! В конце концов, это просто ясли, — с трудом проговорила Кафари.

Саймон хотел было вспылить, но захлопнул рот.

Через несколько мгновений он пришел в себя и заговорил спокойно:

— Ты сама прекрасно знаешь, что это не «просто ясли»,.. Конечно, я не могу заставить тебя сесть на первый космический корабль и улететь отсюда… Да и, видит бог, я не хочу с вами расставаться!

От нахлынувших чувств Саймон говорил дрожащим, прерывистым голосом. Кафари не знала, чем его утешить. Она и сама боялась за свою дочь. Если суд не положит конец безумным планам джабовцев по перестройке общества…

— Ты жена офицера Кибернетической бригады, — пробормотал Саймон. — Думаю, это учтут.

— Нормальное правительство, возможно, и приняло бы это во внимание, но ДЖАБ’а… Ведь теперь в президентах у нас Жофр Зелок, а все джефферсонские законы переписываются под диктовку Ханны Урсулы Ренке. В министрах просвещения — «прогрессивная социалистка» Карен Эвелин, а слабоумная ханжа Силли Броскова вычеркивает из школьных и университетских программ все, что не устраивает политическую партию, которая ей платит… Люди, подписавшие этот документ, — добавила Кафари, кивнув на комок бумаги в кулаке у Саймона, — победили на выборах в результате такого хитроумного обмана, что никому не удалось вывести их на чистую воду. Они ненавидят честных людей вроде тебя и не оставят тебя в покое. Если ты не отдашь нашу дочь в их ясли, ее у нас отнимут.

Саймон совсем сник. Затем он так исступленно сжал . — дочку в объятиях, что та даже захныкала. Но тут ему явно что-то пришло в голову, и он воспрял.

— Эта чушь касается семей, в которых работают оба родителя, а если кто-нибудь из нас бросит работу…

Кафари сразу догадалась, к чему клонит муж, и у нее похолодело внутри. Саймон «работает» на Джефферсоне согласно положениям договора с Конкордатом, хотя теперь он лишь один или два раза в день совещается с «Блудным Сыном», а в остальное время возится с Еленой. Выходит, чтобы не выполнять содержащиеся в письме требования, Кафари придется бросить работу в космопорте. Но ведь она нужна Джефферсону! На ее родной планете инженеры-психотронщики на вес золота. И не только в космопорте! Этих специалистов не хватало на Джефферсоне и до явакского нападения. Сейчас их недостаток ощущается особенно остро, а нововведения в программе высших учебных заведений лишат их возможности готовить, в обозримом будущем вообще каких-нибудь инженеров!

Придя к власти, ДЖАБ’а немедленно взяла курс на радикальные перемены во всех областях общественной жизни. Закон о защите счастливого детства был лишь видимой верхушкой огромного айсберга. Законы, касающиеся охраны природы, уже нанесли сокрушительный удар по джефферсонской промышленности. Они устанавливали такие жесткие пределы выбросов загрязняющих веществ в атмосферу и воды, что тяжелая промышленность, химические заводы, производящие удобрения, необходимые для роста земных сельскохозяйственных культур в условиях Джефферсона, и целлюлозно-бумажные комбинаты оказались на грани закрытия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});