Ученица дракона (СИ) - Халкиди Марина Григорьевна

Берт возненавидел Осад. Он с радостью отправлялся в плавание, ведь на корабле не было каладе, а был только он и орк. Дракон боролся со своими чувствами, и у него не возникло даже мысли, чтобы бороться за Ларде. Нет, он не мог так поступить с другом. Но он все равно ненавидел себя за то, что порой позволял себе мечтать, что все сложилось бы иначе, если бы он добился встречи с каладе раньше Ласара. А еще лучше, если бы он вместо того чтобы уговорить Ласара на свидание с Ларде, увел бы его из веселящего дома Неры. И за эти мысли дракон корил себя, ведь он должен был радоваться за счастье друга, но порой не мог. К тому же дракон самонадеянно надеялся, что орк ничего не замечает. И хотя одалим ни разу не говорил о своих чувствах и Ларде. Порой ему казалось, что в ее глазах он видел ответ на вопрос, который он так и не осмелился спросить. И ответ был не в его пользу.

Но Ласар знал. Когда, подумал дракон. Когда он догадался?

Берт обернулся в небе в дракона, чтобы бежать как можно дальше и быстрее прочь с острова. Домой, пронеслось в голове. Ведь ему было куда возвращаться.

Но мысли возвращали его к разговору на берегу. Трус, прошептал одалим. Ведь бежать было трусостью, но посмотреть в глаза друга… Берт не знал, как объяснить орку, что каждый день он пытался забыть Ларде. Пытался полюбить Неру. Пытался разорвать братские узы и вернуться домой.

Браслет…

И этот день дракон помнил слишком хорошо. Лишь однажды он позволил себе сделать особенный подарок. Ласар был прав, у каждого народа были свои обычаи. Орк выбрал кольцо. А драконы связывали свои жизни с избранницами, даря им браслет и получая благословление жрицы Алике, которая наблюдала за всеми одалимами и дракенами в своих чашах, читая их судьбы, но не вмешиваясь в их жизни.

Конечно, Берт подарил обычный браслет, который не был выкован его руками и не носил символику его рода. Нет, это был обычный браслет, который он заказал ювелиру. Но все-таки одалим хотел, чтобы браслет хранился у Ларде. Чтобы такая мелочь, как холодный металл, связывала их. Впрочем, Ларде так и ни разу не примерила тот браслет.

— Глупец, — прошептал Берт. Он должен был понимать, что орк заподозрит что-то странное. Ведь Ласар знал обычаи драконов. Берт сам рассказал о большинстве из них. Но когда он дарил браслет, то совсем не подумал об этом. Слишком был очарован каладе.

Дракон летел наперегонки с ветром. Он сбился в счете времени, продолжая лететь. Но неожиданно он осознал, что летит даже не в сторону Тар Имо. Он бежал, как будто его преследовали, только не противник, а собственные страхи, сожаление и боль. И если с противником можно было сразиться мечом, магией и пламенем, то со своими внутренними чудовищами и тенями было так просто не совладать.

Берт остановился, с удивлением осматриваясь, пытаясь осознать, куда он залетел и как далеко находится от Осада. И все же он не мог улететь, не поговорив с другом. Не мог не объяснить ему, что никогда в жизни не предал бы его.

Прятаться всю жизнь и разрушить то настоящее, что в ней было?

Нет, подумал дракон. И когда он уже принял решение вернуться в Осад, второй раз в своей жизни он, не желая того, заглянул в будущее Ласара. Дракон увидел пламя, ласкающее белые паруса, мачты и корму, на которой виднелось название «Ларделль». Он видел моряков, которые метались на палубе, прыгая в соленные воды моря, спасаясь бегством с пылающего корабля.

А затем он увидел Ласара, но вот только орк был не один на палубе, у него был противник, с которым ему было не совладать. Берта выбросило из видения, которые было настолько сильным, что он даже ощутил запах гари.

— Нет, — пробормотал дракон, осознав, что он не успеет долететь до Осада. Единственный раз, когда он обязан был прикрыть спину друга, его не оказалось рядом.

Наперегонки с ветром? Нет. Вот теперь он и впрямь соревновался в скорости с ветром, вливая силу в крылья и используя магию воздуха. Он летел и знал, что опаздывает. Минуты или часы, они превратились в миг и в то же время в бесконечность.

И вскоре дракон увидел старый маяк, который направлял ночью корабли. Но свет маяка показался пятном на фоне пылающего корабля. Крики людей и запах гари — все было как в видении. И дракону только оставалось проверить — можно ли изменить увиденное.

Ласар смотрел в небо, смотрел, пока одалим не превратился в маленькую точку, которая растворилась в солнечных лучах. Орк сожалел о том, что у него нет крыльев, чтобы догнать друга. Догнать и все объяснить. Ласар как никто знал о том, какое впечатление производит каладе на мужчин. Да он и сам никогда не забывал, что ощутил, когда она вошла в ту терракотовую комнату. Вошла, словно вплыла в комнату в платье и вуали, которая превратилась в золотую пыль. И такой золотой песчинкой стал дракон, скрывшись за горизонтом.

Ларде не использовала приворотную магию, но мужчины ощущали зов, и никто не мог с ним бороться.

Но вот чувство, которое испытывал Берт к Ларде, было скорее сродни чувствам самого орка. Ласар замечал редкие печальные взгляды, которые бросал дракон на каладе, когда думал, что на него никто не смотрит. В этом взгляде можно было прочесть всю гамму его чувств. И главное — в нем царила безнадежность. Берт никогда не встал бы между другом и его женщиной. В этом Ласар не сомневался, никогда.

Но осознание этого, увы, не делало его счастливым. Ведь со знанием, что каждый день ты причиняешь боль своему брату, с этим знанием трудно было смириться. Сколько раз Ласар собирался с духом, чтобы попросить Берта пойти своей дорогой. И каждый раз он не мог сказать прощай. Ведь расстаться с Бертом было равносильно тому, чтобы вырвать часть своего сердца, которое дракон и каладе делили практически пополам.

Ласар отвел взгляд от неба, осознав, что сегодня дракон уже не вернется. Орк несколько минут стоял на месте, не зная, что предпринять. И не зная, в случае чего, где искать дракона.

— Главное возвращайся, брат, и мы, как и всегда, найдем с тобой выход. Обещаю тебе.

И хотя дракон не мог услышать этих слов, орк все же прошептал их ветру и, зачерпнув ладонью воду, морю.

Ласар хотел вернуться домой, но сейчас он не хотел, чтобы Ларде увидела его таким потерянным. Поэтому он просто бродил по улицам Осада, набросив, правда, капюшон, хотя он уже давно не носил маску на острове. И только к вечеру Ласар решил подняться на палубу корабля, чтобы сообщить команде, что настало им время выбрать нового капитана, так как он решил осесть на суше.

Ласар уже не помнил, сколько лет он владел «Черной маской». Орки не любили воду, они предпочитали жить в степи, чувствуя связь с землей. Но долгие годы Ласар только на своем корабле находил покой. Да и не был он правильным орком. Когда-то он боролся с этим, а затем он стал тем, кого он больше не стыдился.

Поднявшись на палубу, орк обвел взглядом корабль. Почему-то и с ним было грустно прощаться. В какой-то степени он тоже был другом, правда, молчаливым. Другом, который выручал из многих передряг.

— Ничего, мы найдем тебе нового капитана.

Трис, Грод, Ален, Вулф, Жох… Ласар помнил каждого из них. И до сих пор винил себя в их смертях. Самерс и Моник, они начали новую жизнь, но они были только людьми, а человек был беззащитен в этом мире против несчастий, болезни и старости.

— Капитан.

Линкой служил уже больше года на корабле. И в отличие от тех, кто прослужил в десяток раньше дольше, он все еще грезил морями, океанами и странствиями. Молодость, хмыкнул орк. Ведь сам он все чаще ощущал, что время накладывает на него свой отпечаток. И его взгляд вспыхивал только тогда, когда он возвращался в Осад.

— Что пробоина?

— Залатали, капитан. Моряки могут сойти на берег?

Ласар кивнул, наблюдая, как корабль пустеет. На нем остались только несколько человек, которые несли вахту. Орк прошел к штурвалу и прикоснулся к дереву, которое стало гладким от соленных брызг и палящего солнца. И от пота десяток рук, которые держали некогда штурвал.