Великие и неизвестные женщины Древней Руси - Людмила Морозова

Евфросиния была не единственной девочкой в семье. Н. М. Карамзин обнаружил сведения об одной из дочерей Ярослава Осмомысла, которая была выдана замуж за венгерского короля Стефана III, правившего в 1163-1172/73 гг., правда брак оказался краткосрочным из-за происков византийского императора Мануила, опасавшегося сближения галицкого князя с Венгрией.[676]

Можно предположить, что эта дочь Ярослава и Ольги была старше Евфросинии, поскольку ее брак был более выгодным. Таким же было замужество еще одной дочери галицкого князя, ставшей женой видного польского князя.[677] Из этих фактов напрашивается вывод, что в семье Евфросиния была младшей. Поэтому она была выдана замуж за Игоря Святославича из черниговских Рюриковичей, не имевшего на момент брака даже собственного удела. Но князь уже состоял в родстве с будущей супругой и через брата Олега, женатого первым браком на тетке Евфросинии, и через брата невесты, женатого на его двоюродной племяннице. Это, видимо, и стало главной причиной заключения брачного союза между Игорем и Евфросинией.

Хотя в летописях нет сведений о том, когда состоялась эта свадьба, из даты о появлении на свет их первенца Владимира (8 октября 1171 г.) можно предположить, что она состоялась в 1170 г. В это время невесте как раз должно было исполниться 16 лет.

Следует отметить, что на иерархической и имущественной лестнице Евфросиния стояла выше Игоря. Ее отец был одним из наиболее богатых и могущественных князей в то время. В «Слове о полку Игореве» ему дана исключительно восторженная характеристика:

«Галичкы Осмомысле Ярославе!Высоко седиши на своем златокованном столе,Подперев горы УгорскиеСвоими железными полки,Заступив королеви путь,Затворив Дунаю ворота,Меча бремены чрез облака,Суды рядя до Дуная.Грозы твоя по землям текут;Отворяеши Киеву врата,Стрелявши с отня злата стола солтани за землями».[678]

По мнению Б. А. Рыбакова, в данном отрывке говорилось о том, что Ярослав Осмомысл контролировал торговлю по Дунаю, являвшемуся главной торговой артерией для многих европейских стран. Поэтому в этом отношении он превосходил Киев и даже мог в устье Дуная перекрыть путь для киевских купцов в Константинополь.[679]

О могуществе Ярослава Владимировича было хорошо известно в соседних странах. Поэтому в 1165 г. к нему приехал за помощью византийский царевич Андроник Комнин. Галицкий князь принял его очень радушно и выделил ему на содержание несколько городов. Вместе с гостем он пировал, развлекался охотой и т. д. Эта дружба, обеспокоила византийского императора Мануила I Комнина, и он отправил двух митрополитов уговаривать Андроника вернуться. В итоге царевич отбыл на родину, но навсегда запомнил свое приятное времяпровождение в Галицком княжестве.[680]

Киевские браслеты XII-XIII вв.

После визита Андроника отношения Ярослава Осмомысла с Византией, видимо, стали активно развиваться. При дворе галицкого князя появились греческие мастера: ювелиры, иконописцы, строители. В то же время достаточно интенсивный обмен был и с теми княжествами, где жили родственники Ярослава Осмомысла и его жены Ольги Юрьевны. Дело в том, что Ярославу пришлось заканчивать строительство большого каменного собора в Галиче, начатого еще его отцом. Это было четырехстолпное и четырехабсидное здание, окруженное галереей. Длина его достигала 37,5 м, ширина – 32,5. Толщина стен у основания была 1,5 м. П. А. Раппопорт, изучавший кладку собора, обнаружил, что состав раствора идентичен раствору во владимиро-суздальских храмах. (В его состав были включены гипс и древесный уголь.) Данная особенность историков архитектуры подтверждает мнение о том, что Успенские соборы в Галиче и во Владимире строили одни и те же мастера, при этом первый был более ранним.[681] Женитьбе Ярослава на Ольге Юрьевне сделала культурный обмен между Галицким и Владимиро-Суздальским княжествами еще более интенсивным.

Ярослав Осмомысл, видимо, всю жизнь занимался украшением своего Успенского собора, поэтому в 1187 г. был в нем похоронен в каменном саркофаге, как и другие князья – строители соборов.[682]

К постройкам Ярослава историки архитектуры относят также храм-ротонду Ильинского монастыря, храм-квадрифолий на берегу р. Ломницы, церковь Спаса и Кирилловскую церковь.[683] Возможно, какие-то из этих сооружений были посвящены святым покровителям отца Ярослава, его самого или княгини Ольги. Их крестильные имена неизвестны.

В. Н. Татищев, используя материалы из недошедших до нас источников, писал, что в княжение Ярослава Владимировича «Галицкая земля изобиловала, процветала и множилась в людях, зане ученые хитрецы и ремесленники от всех стран к нему приходили и грады населяли, которыми обогащалась земля Галицкая во всем. По Дунаю города укрепил, купцами населил, торгуюсчими через море во Греки».[684]

Все это говорит о том, что Евфросиния росла в обстановке полного материального благополучия. В быту ее окружали изделия из различных стран, в гостях у отца она могла видеть много иностранцев, которые дарили всевозможные изысканные вещицы, книги, ювелирные украшения. Для Руси Галич как бы являлся южными воротами в европейские страны. В этом отношении небольшие черниговские городки, лежавшие вдали от главных торговых путей, значительно ему уступали.

Детство и юность князя Игоря были не столь благополучными, как у его невесты. Он был сыном черниговского князя Святослава Ольговича, близкого друга Юрия Долгорукого. С его помощью ему удалось завладеть Новгород-Северским, Путивлем, Любичем, Утенем, Всеволожом, Моравийском и другими городами. В 1155 г. он даже смог получить Чернигов, хотя старшим в роду не был. Пока отец был жив (он умер в 1164 г.), жизнь Игоря была достаточно безоблачной, хотя он знал, что главным наследником является его старший брат Олег. На момент смерти отца Игорю было только 13 лет. Его двоюродный брат Святослав Всеволодович сумел захватить Чернигов и не выделил Игорю никаких земельных владений. Поэтому княжичу пришлось перебраться к брату Олегу в Новгород-Северский. После женитьбы на Евфросинии он, видимо, получил во владение Путивль.[685]

В этом небольшом городке почти на окраине Черниговского княжества и началась семейная жизнь Евфросинии. Одной из первых каменных построек, возведенной молодыми супругами, была небольшая церковь – четырехстолпная, трехабсидная, как показали раскопки. Общая длина ее достигала 20 м, ширина – 16,6. При этом толщина стен достигала 1,7 м. В этом отношении она походила на церковные постройки Галича.[686]

Евфросиния наверняка с детских лет была свидетельницей ссор отца с матерью, имевших различные политические пристрастия. Ольга Юрьевна во время всех междоусобиц была на стороне своих ближайших родственников, сначала отца, потом – братьев. Ярослав Осмомысл своих родичей не любил, в частности Ивана Берладника, и был склонен водить дружбу с ближайшими соседями, например с Мстиславом Изяславичем. Это привело к тому, что конфликты между супругами постоянно вспыхивали с новой силой и, наконец, закончились полным разрывом.

События 1171 г. показывают, что Евфросиния была на стороне матери, а ее муж Игорь Святославич вошел в объединенную дружину князей, которая захватила Киев и изгнала из него Мстислава Изяславича. Вместо него на великокняжеский престол взошел брат Ольги Юрьевны Глеб.[687] Все это очень не понравилось Ярославу Осмомыслу. Он даже отправил свои дружины на помощь изгнанному Мстиславу Изяславичу, считая его своим приятелем.[688]

Так семья Евфросинии раскололась на два враждующих лагеря. Желая отомстить супруге за вмешательство в политические дела, Ярослав завел любовницу по имени Настасья, совсем не знатного происхождения. Та родила ему сына Олега, которого князь стал считать выше первенца Владимира и пообещал оставить именно ему Галицкое княжество. В итоге в 1173 г. взаимоотношения Ольги Юрьевны с мужем настолько обострились, что вместе с сыном Владимиром и частью бояр она бежала к дочери в Польшу. Там изгнанники пробыли 8 месяцев, пока не получили из Галича письмо от своих сторонников. В нем писалось, что бояре схватили разлучницу Настасью и сожгли ее. Сына ее посадили под стражу, а с Ярослава Владимировича взяли клятву, что он будет жить с законной супругой по-прежнему.[689]

На примирение с женой Ярослава подтолкнули не только бояре, но и известие из Киева, что соперник его друга Мстислава Изяславича, Глеб Юрьевич, умер.

Интересно отметить, что в Ипатьевской летописи обнаруживаются следы летописания, которое могли вести при дворе Игоря Святославича и Евфросинии. Так, в ней под 1173 г. четко зафиксировано появление в их семье первенца Владимира – 8 октября.[690] Исследователи, правда, относят это событие к 1171 г.[691] В масштабах всей страны данное событие вряд ли было важным, поскольку в это время Игорь владел крошечным уделом на окраине Черниговского княжества, а сам Владимир в будущем так и не стал видным политическим деятелем. Запись о рождении княжича могла быть сделана только в семейном летописце, хотя его вела, вероятнее всего, мать Евфросинии Ольга Юрьевна, оказавшаяся вскоре при путивльском дворе. Можно предположить, что Ольга Юрьевна занялась летописанием, чтобы с его помощью отстоять права сына на Галицкое княжество. В этом отношении она следовала примеру Тертрузи, но при этом она фиксировала и события в семье младшей дочери.