Император Терний - Марк Лоуренс

— Разбужу кого?

— Робарта Хула, конечно! Твоего шпиона в Высоком Замке.

Дверь. Пальцы Хула на черной дверной ручке.

— Если он мой шпион, почему ты используешь его?

Шпионаж никогда не был моей сильной стороной, но я весьма гордился тем, что мой человек занимал столь высокое положение в королевской гвардии. До нынешнего момента.

— А теперь…

— Тс-с!

— Но…

— Заткнись. Немедленно.

Хул вышел через дверь и двинулся по коридору, вокруг него вились тени. Мы приблизились к Короткому мосту, длиной не больше метра, пролегающему над канавой, в которой находилась стальная дверь, ведущая в подвалы. Он пересек мостик и зашагал по ступеням вниз.

Холодало. Мы были уже не в цитадели Высокого Замка, а под ним, в длинном, выстроенном Зодчими коридоре, ведущем зигзагами через верхние подвалы в древний склей, выкопанный знатным, ныне угасшим Домом Ора для приюта мертвецов. Конечно, не такой древний, как сам замок, но несущий бремя лет более честно и открыто. В склепе стены покрылись трещинами, местами отвалилась каменная облицовка, и стала видна грубо отесанная скала с зарубками.

Босые ноги Хула шлепали по холодному камню, его ночная рубаха едва защищала от холода подземелья, зато по ногам били ножны — и то хорошо. Лунатик или нет, мечник без меча не ходит. Макин хорошо обучил его еще в те дни, когда мы бились во дворе деревянными мечами. Надеюсь, он понял и мой урок, вечером, на дуэльной площади, когда я нарушил правила игры и свалил его ударом в горло.

Шаги Хула эхом разносились по подвалу, дыхание клубилось облачком пара. Когда Анкраты сместили Оров, мои предки быстро опустошили мавзолей и освободили все могилы для новых жильцов. Старые статуи заменили или просто переделали. С известной экономией и отсутствием сантиментов мой прадед велел каменщикам отбить усы у основателя династии Ор, немного изменить ему нос и поставить его над трупом моего прапрадеда — сходство теперь можно было считать сносным.

Если Катрин использовала Хула, чтобы подглядывать за Сарет, зачем мы пришли в склеп? Разве что если Сарет умерла… Что хотела мне показать Катрин? Еще чью-то кровь на моих руках? Или направляла туда, откуда вытащила меня в день, когда я вернулся из Геллета, куда она привела меня, чтобы не дать отцу исполнить задуманное? Хотела напомнить, что я обязан ей жизнью? Он бы вырезал мне сердце, если бы понадобилось, уж я-то точно знаю. Мы возвращались на могилу матери?

Во мне проснулся образ залитой солнцем поверхности. Поверхности высоко у меня над головой. Давление холодной воды. Всплывать из этих глубин — воспоминание, которое сейчас, в Высоком Замке, казалось менее реальным — здесь, где лежат мертвые из рода Анкрат, а не в туманах Готтеринга. Мой отец мертв? Я ни с кем об этом не говорил. Катрин показала мне, что призраки сотканы из снов. Нежить могла солгать мне — да так, наверное, и было. Старик слишком подл, чтобы умереть. Особенно тихой смертью в удобной постели. Это туда мы и направлялись? Именно за этим — увидеть его в могиле?

Мы повернули за угол и заметили, как свет исчезает за следующим поворотом в тридцати метрах перед нами. Я заметил двоих мужчин, замыкающих шествие, прежде чем они успели свернуть. С ними было что-то не так — что-то очень знакомое. В воздухе стоял кисловатый запах.

Люди направлялись к гробницам. Туда, где под мраморными крышками лежали мать и Уильям. Под зачарованными печатями.

Хул пошел быстрее, хотя явно не торопился, просто ускорил шаг. Прикосновение Катрин было достаточно легким, чтобы не разбудить его, но вполне твердым, чтобы подтолкнуть. На следующем повороте мы ясно различили последние три фигуры. Каждая — сплошь вялая плоть в темных пятнах, не от солнца, а от болотной грязи, редкие прямые волосы, свисающие на черные лохмотья. Они несли духовые ружья и дротики. Болотные гули.

Как эти создания проникли в замок? Почему Катрин не подняла тревогу, когда у нее была такая возможность?

Еще поворот, конец коридора Зодчих, начало разрушающихся владений Оров.

Почему Катрин не подняла тревогу? Потому что это разбудило бы Хула, и она потеряла бы свои глаза в Анкрате. И, в конце концов, причины могут быть на вес золота. Фекслер послал меня в свою гробницу, чтобы я уничтожил его останки и дал ему полную силу. Мертвые не так уж отличались — некроманты возвращали им плоть и кости, чтобы те могли снова обрести силу. Но что привело их сюда?

Теперь шаги Хула заглушала пыль. В отличие от других подвалов города Крат, сырых и заплесневелых, этот, благодаря какой-то магии Зодчих, был абсолютно сухим. Иссохшее, полное шепотов место, вроде сухих земель, куда попадают души.

Самый древний из моих родичей лежал в глубине, ближе ко мне — прапрадед, прадед, дед, жены, братья, сестры, менее знатные члены рода, которые были, вопреки непростительному греху своего рождения, великими бойцами. Целая орда — и все позабыты. Реликвии, старые кости, над которыми устремляли взгляд в темную бесконечность изваяния. Но свет исходил от ближайшего порога, ведущего в хорошо известную мне комнату.

Пальцы Робарта Хула сомкнулись на рукояти меча.

— Нет! Он проснется!

Голос Катрин в ушах у меня или у него — я не мог определить.

Меч с шелестом выходил из ножен — неплохой клинок, сработанный в Самате, у моста Перемен, покрытый рунами для вящей остроты. Впереди нас гули, должно быть, входили в могилу матери.

— Не допущу.

Сейчас меня меньше всего заботило, как именно я собираюсь не допустить, чтобы Хул проснулся. Возможно, я просто достаточно сильно хотел, чтобы это случилось, в мире, оставленном нам Зодчими. Хотя, что бы там ни говорил Фекслер, казалось, что желание редко имеет силу.

Катрин заставила Хула шагать — я же вынудил его бежать со всех ног, описывая мечом восьмерки, чтобы почувствовать его тяжесть и баланс. Не знаю, как я управлял им. Возможно, Катрин сжалилась надо мной и одолжила свою силу, но я обнаружил, что, когда моей кровной родне что-то угрожает, даже если они уже мертвы, моя воля многократно усиливается.

Когда привыкаешь к насилию, остановиться бывает нечеловечески трудно. Это одна из тех вещей, которые нельзя заканчивать на полпути, как соитие — ибо, прерванное, оно греховно, даже священники так говорят. Однако же я остановился, а Робарт Хул не проснулся. Можно было, конечно, ворваться, и гули вместе с прочей нечистью заполучили бы свежий труп поиграть. Но поднимать тревогу было слишком долго и рискованно, и захватчики явно могли уже успеть ускользнуть с добычей.

Поэтому я побежал за Хулом по коридору к Короткому мосту. Он домчался туда, дыша тяжело, но не то чтобы на последнем издыхании. В стенах по обе стороны моста были серебристые панели с гладкими кнопками. Определенные комбинации кнопок поднимали дверь — тяжеленный брусок стали Зодчих, из которого можно было бы сковать тысячу мечей, — одно из сокровищ Анкрата.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});