Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Она поднялась в колоннаду. Резные базальтовые столпы уходили прямо в небеса, не неся никакой кровли – силовой купол защищал от неистовства бури площадку и зимний сад. Метеорологи обещали, что стихии утихнут в течение трех недель – и начнется время Зимы Анат, самый спокойный сезон Картаго. Но пока – сплошной поток воды с небес разбивался о силовой купол, и бесшумные молнии расплескивались по нему.

Дядя и тот человек были в колоннаде одни. Рихард был в мундире, гость носил тунику до пят из дорогой мягкой ткани и поверх нее – коричневую накидку. По лицу можно было дать ему лет семьдесят – что, с учетом генов шедайин, означало реальных девяносто, а то и все сто. Между бровей и у губ залегли глубокие складки, но глаза смотрели мягко, и Бет на миг показалось – испуганно. Она произнесла положенные слова приветсивия и стала ждать, пока гостя ей представят. Но Рихард первой представил ее.

– Познакомьтесь, господин Леев. Это Эльза, дочь Экхарта. Бет, к тебе приехал Этан Леев, отец Экхарта Бона. Твой дедушка.

ТАДАААМ! Они что, узнали и о моих штудиях семейной истории?

Бет с самого начала недоумевала по поводу отсутствия родственников с отцовской стороны. Насколько она успела изучить историю Рива, каждый новый тайсёгун, придя к влсти, проводил на важные посты людей своего клана. Это никем не осуждалось, если родичи оказывались компетентны и не наглели. Двор должен был кишеть Бонами – а их не было ни одного. Тогда Бет полезла в инфосеть, чтобы хоть отчасти развеять туман.

Она помнила принцип набора синоби – и не удивлялась, что Экхарт Бон не желал помогать своим бывшим родичам. Но удивительно было то, что им не желали помогать и Шнайдеры – очень нехарактерно для Рива.

Клан Бонов, по скупым данным, и прежде не был велик и влиятелен. Сейчас он совсем захирел – у них остался всего один корабль. Точнее, всего один пилот. Бет нашла в генеалогии свою бабушку – и обнаружила, что та умерла на следующий год после рождения сына. Отец в генеалогии Бонов не значился вообще, а в генеалогии Экхарта был указан некто Этан Леев. Данных о нем было – с кошкин лоб, только имя и профессия: эколог. Но прежде чем начать спрашивать, Бет решила сначала выжать из Сети все возможное. И вот пожалуйста…

– Здравствуй, – Этан Леев подошел ближе и протянул ей руки. Ладони были сухими и очень твердыми, а на лице Бет увидела «маску планетника» – особый загар, покрывающий часть лба и щек, не закрытую визором и респиратором. «Маска» была очень четкой и контрастной – Леев очень много времени проводил на поверхности. Хмм, это может быть одной из причин – звездоход Шнайдер стеснялся свойственника-эколога.

– Я покину вас, – Рихард отступил. – Эльза, через сорок минут начнется обед. Сеу Леев, я приглашаю.

– Вы прекрасно знаете, что я не приду и почему я не могу прийти, – с каким-то дребезжанием в голосе отозвался дедушка. – Так зачем же ломать комедию? Чтобы потом говорили – Леев ел под крышей тайсёгуна? Вы вытащили меня сюда и я сделаю что вы хотите. А после – оставьте меня в покое. Это все, чего хочу я.

Рихард ничего не сказал – только коротко поклонился и исчез в подобии беседки, скрывающем лифтовую шахту. Леев развернулся к Бет.

– Если вы… не хотите меня видеть, то я уйду, – сказала девушка.

– Нет, я… – Леев отвел глаза. – Я хочу. Правда. Я следил за всеми вашими появлениями на публике с тех пор как вы здесь. И сейчас, через терминал… Это очень хорошая песня.

– М-м… присядем? – Бет не знала, как подвести разговор к той жгучей теме, что не давала ей покоя.

– Да, конечно, – Леев опустился на резную скамью в тени какого-то куста с прямыми длинными стеблями и разлапистыми листьями. – У меня, понимаете, клаустрофобия. И он это прекрасно знает! – на последних словах в голосе старика почувствовалось дребезжание.

Почему он так плохо выглядит, подумала Бет. Ее «приемные» бабушки и дедушка были ненамного младше, но выглядели вполне цветущими. Жизнь на поверхности так разрушает здоровье?

– Я вам сочувствую, – сказала она.

– Летом и зимой еще ничего, – проворчал Леев. – Но осени и вёсны – это просто нескончаемая пытка. А еще я не люблю людей, не люблю толпу… И не люблю Шнайдеров. Поэтому я не искал встречи с вами, хотя вы мне нравитесь, да… И я бы не приехал сюда, если бы не они. Я не люблю покидать Биакко… Сорок шесть лет я этого не делал. Но меня вытащили сюда. Понимаете, вытащили. Тайсёгунским курьером.

– Зачем?

– Для вас. Вы ведь интересовались историей семьи, уцелевшими родственниками? Я понадобился – и меня выдернули сюда. Вас я не осуждаю, с вами поступили так же. Да и их я не осуждаю. Это их образ жизни, все равно что для снежного тролля есть людей, когда нет рыбы.

Сердце Бет подпрыгнуло, разум тут же сказал: осторожнее. Это Картаго, здесь любое лицо способно оказаться маской. Дедушка – если это в самом деле дедушка – может и искренне держаться таких же, как она, соображений насчет обращения Рива с людьми – а может и прощупывать ее на предмет возможной измены. И даже если нет – встреча с ним должна как-то сыграть на пользу Шнайдерам.

– Если… вам тяжело – возвращайтесь домой, – сказала Бет. – Я не хочу доставлять вам неприятности.

– Нет-нет, все неприятности, какие было можно, мне уже доставили – я двое суток не был дома и не знаю, как там мои хризантемы, я провел шестнадцать часов в дурацком катере – пришлось спать, чтобы не сойти с ума, а снотворное сбивает мне биоритмы, это кошмар, и эта гостевая комната, по сути дела – тюрьма, они думают, что силовое поле в пол-стены заменит мне пространство, идиоты… – дребезжание в голосе дедушки сделалось просто непрерывным. – И после этого вот так просто уехать не солоно хлебавши? Нет-нет, они этого хотели, они это получат… Я знаю, зачем это нужно. Вы ведь любили того молодого человека, правда? Скажите мне, может быть, вы до сих пор его любите?

Бет знала, что их записывают – но не знала, только ли голоса или изображение тоже? Она нигде не заметила считывающего луча, но плоскостное изображение можно получить и без него.

– Я была влюблена в Ричарда, – сказала она. – Глупо это скрывать. Даже дядя с бабушкой не отрицают что он был достоин любви. И хотя я твердо знаю, что такое долг, я все же не могу поручиться, что мои чувства умерли. Тайсёгун и мой царственный жених прекрасно понимают, что я не робот, и не требуют перемениться в один миг. Я глубоко благодарна.

…И пусть оближутся все авгуры от психологии, определяющие по тембру голоса и движениям тела, правду ли говорит человек. Она не сказала ни слова лжи.

– Да, я вам верю, – Леев подвел ее к скамейке. – Сядем. Нам предстоит долгий разговор. Вы ведь интересовались своим происхождением по отцовской линии?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});