Гнев ангелов - Джон Коннолли

Но Коллектор не вышел бы на Дэвиса Тейта без предательского списка. С другой стороны, Келли вряд ли удалось передать их врагам полный список. Эти сведения были ее единственным козырем. Она могла соблазнить их передачей части сведений, определенно не больше листа или пары листов: один мог отправится к этому еврею Эпстайну, а второй — к Коллектору и его боссу.

Поскольку Коллектор никогда не объявлял им открытую войну, удерживаемый собственной осторожностью и их мастерством, то и они также предпочитали держаться подальше от него. В основном он предпринимал мелкие крестовые походы, уничтожая порочных и осужденных, хотя в последние годы число его влиятельных жертв существенно возросло. Возможность борьбы с ним уже обсуждалась, но — подобно ее неуверенности в сущности Главного Спонсора — Коллектор представлял собой загадку. Какова его натура? Что побуждало его к действиям? Казалось, он постиг тайны, ведомые только Дарине и ее падшей братии, и разделял их склонность к защищающей тьме, но при этом сам оставался темной лошадкой. До сих пор преимущества выведения его из игры перевешивал риск вызвать бурную реакцию либо самого Коллектора, если он выживет после нападения, либо его союзников.

Еще до Дарины дошли слухи о некоем детективе, вставлявшем палки в колеса кое-кому из их круга, хотя его происки по-прежнему мало заботили ее. Себялюбие и развращенность стали проклятием ее рода, настолько серьезным проклятием, что многие из них забыли об истинной цели их пребывания на этой земле, их гнев лишился цели, и печальнее всего то, что в своем падении они лишились благодати. Даже Брайтуэлл увлекся собственными эгоистичными желаниями, стремясь объединить две половины того, кому он поклонялся, а ведь он считался лучшим и древнейшим из них. Когда же он временно выпал из бытия и его дух отделился от их воинства, она испытала ужасную, мучительную боль и, взывая к нему, приложила все силы для его возращения. Она ощущала его присутствие, и ей удалось сохранить их близость, когда той ночью она завлекла случайного прохожего и благодаря странному акту людского оплодотворения Брайтуэлл возродился в ней.

Но результат оправдал далеко не все ожидания. Слишком рано начали проявляться признаки его истинной природы, практически с тех пор, как он начал ходить, хотя у него, казалось, не сохранилось воспоминаний о том, как он лишился прежнего обличья, и с этим беспамятством соседствовала немота. Флорес полагала, что его сущности были нанесены тяжкие повреждения, но пока не могла найти способ пробить стену его немоты, чтобы он вновь во всей полноте обрел свою истинную природу.

И сейчас, разговаривая со Спонсором, она наблюдала за мальчиком. Вполне понятно, что голос собеседника звучал озабоченно. Напоследок он велел Дарине немедленно разобраться с теми, кто выступил против них. Смерть Бекки Фиппс стала решающей для начала войны с Коллектором, и теперь его судьба находилась в руках Дарины.

Но самолет стоял на первом месте: самолет, список и судьба пассажира. Сейчас она никак не могла позволить себе отвлечься. Дарине не требовался никакой список, чтобы вспомнить нужные ей имена. Она оспаривала необходимость его составления с самого начала, но человеческие пороки, видимо, нуждались в учете и подтверждении. Флорес подозревала, что таковы потребности смертных: даже худшие среди них вольно или невольно стремились к увековечиванию своих деяний. И потребность в письменном подтверждении отчасти поразила и ее род.

Поэтому Дарина начала действовать, отдав приказ уничтожить их врагов.

А пока Дарина тайно замышляла его уничтожение, Коллектор нанес визит в одну из церквей Коннектикута. Закончилась последняя служба, и остатки прихожан выходили на вечернюю улицу. Коллектор добродушно поглядывал на них: они просто поклонялись другой ипостаси того же Господа.

Когда паства удалилась, он увидел, как священник простился с ризничим в глубине церкви, и они разошлись. Ризничий уехал, а священник прошел по церковному двору, чтобы привычно открыть своим ключом калитку в стене: за ней в саду находился его дом.

Отперев калитку, священник заметил приближение Коллектора.

— Добрый вечер, — поздоровался он. — Чем я могу помочь вам?

Он говорил со слабым ирландским акцентом, смягчившимся за годы жизни в Соединенных Штатах. Горевший на стене фонарь освещал его лицо. Это был мужчина среднего возраста, сохранивший густую шевелюру без единого признака седины. И свет как раз подчеркивал неестественный оттенок его волос.

— Простите, что тревожу вас, отец, — сказал Коллектор, — но мне хотелось бы попасть на исповедь.

Священник глянул на часы.

— Я уже собирался идти ужинать. Исповедь проводится по утрам сразу после десятичасовой мессы. Если вы придете завтра с утра, я с удовольствием вас выслушаю.

— Дело крайне срочное, отец, — заметил Коллектор. — Я опасаюсь за одну душу.

Священник не обратил внимания на странную формулировку этого утверждения.

— Что ж, ладно, тогда я полагаю, нам лучше пройти в сад, — вздохнул он.

Он распахнул калитку, и Коллектор вступил в сад. Ухоженный участок расходился рядом концентрических окружностей мощеных дорожек, окаймленных кустами и зелеными изгородями, в зелень которых вносили приятное разнообразие цветущие зимние растения. Между двумя изящными самшитами темнела длинная каменная скамья. Священник присел с одного края и предложил Коллектору сесть рядом. Вытащив из кармана епитрахиль и поцеловав крест, святой отец соответствующим образом облачился. С закрытыми глазами он кратко прошептал привычные молитвы, а потом спросил Коллектора, когда тот исповедовался в последний раз.

— Очень давно, — ответил Коллектор.

— Несколько лет?

— Десятки лет.

Святой отец явно не обрадовался такому ответу. Вероятно, он подумал, что прихожанин испытал потребность избавиться от бремени совершенных за целую жизнь грехов, и ему придется до утра торчать на холодной скамье, выслушивая покаяния. Коллектор подозревал, что такое вступление не вполне традиционно, но не стал возражать.

— Приступайте, сын мой, — предложил священник. — Вы сказали, у вас есть очень серьезная причина для исповеди.

— Да, — признал Коллектор. — Убийство.

Глаза священника удивленно блеснули. Он выглядел встревоженным. Он не имел ни малейшего представления о личности собеседника, а оказался с ним наедине в саду возле собственного дома. И ему, похоже, предстоит узнать о смерти какого-то человека.

— Что вы имеете в виду? Случайную смерть или что-то более тяжкое?

— Более тяжкое, отец. Значительно более тяжкое.

— Гм-м… умышленное убийство?

— Такой вариант возможен. Пока не могу точно сказать. Это дело будущего.

Священник поежился, вдруг остро озаботившись собственной безопасностью. И попытался избавиться от незнакомца:

— Может быть, вам все-таки лучше прийти завтра утром, получив возможность еще раз хорошенько обдумать, в каких деяниях вы хотите признаться? — спросил он.

Коллектор выглядел озадаченным.

— Деяниях? — повторил он. — Я пока ничего не сделал. Хотя собираюсь сделать. Разве не могу я заблаговременно получить отпущение грехов? И у меня крайне мало времени. В ближайшие дни мне предстоит еще множество дел.

Священник встал.

— Либо вы дурачите меня, либо хотите поиздеваться, — заявил он. — В любом случае я не смогу помочь вам. Вам следует немедленно удалиться и серьезно подумать о своем поведении.

— Сядьте, святой отец, — тихо произнес Коллектор.

— Если вы не уйдете, я вызову полицию.

Священник не заметил, откуда появился клинок. Только что руки незнакомца были пусты, а уже через мгновение в них блеснула сталь, и Коллектор, поднявшись, решительно прижал лезвие к мягкой плоти шеи жертвы. Священник услышал, как скрипнули петли садовой калитки. Он перевел взгляд вправо, надеясь увидеть входящего человека, способного помочь ему, но вместо этого в сумрачный сад проскользнули лишь сгустившиеся тени. Не веря собственным глазам, священник узрел, как тени обрели формы призрачных фигур в шляпах и темных длинных одеяниях, струившихся подобно туманной дымке. Потом фигуры стали отчетливее, и он даже различил бледные черты под старыми фетровыми шляпами, разглядел зияющие черные провалы глаз и ртов в морщинистых, как старый подгнивший фрукт, лицах.

— Кто вы? — воскликнул священник, видя приближение призраков.

— Вы предали ее, — сурово заявил Коллектор.

Внимание священника разрывалось между угрожающим голосом незнакомца и попыткой поверить в то, что видели его глаза.

— Кого? Я не понимаю, о ком вы говорите.

— Барбару Келли. Вас прислали сюда следить за ней. Вы подружились с ней, и тогда она, испытав сомнения, поделилась с вами тем, что собиралась сделать.