Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов

В стихотворении образ множества летящих птиц, то есть, по воззрениям древних славян, множества чёрных душ. Значит, второе двустишие, а стих состоит из двух двустиший, по своей образно-смысловой форме неверно, потому что поэт обращается к чёрным птицам, как к одной душе:

Снег… И сквозь снег наугадЧёрные птицы летят.Чья ты, душа, и кудаМимо летишь навсегда?

Может ли «предмет» в единственном числе (душа) приравниваться к «предмету» во множественном числе (чёрные птицы)? Конечно. Известно много приёмов метонимии. Но все метонимии, как правило, образуются на общем предметно-смысловом уровне. Автору осуществить приём не удалось, потому что слишком уж большой образный контраст между «птицами» и «душой».

В ироническом стихотворении «Случай с Василием Беловым» поэт неудачно употребил слово «штука»:

Дюжий серб не стал ходить кругами,Сзади встал и штуку показал:Голову зажал… и т. д.

Сколько бы значений не имело слово «штука», но в контексте данного стихотворения оно смотрится двусмысленно, несмотря даже на то, что дюжий серб встал сзади Василия Белова и зажал ему голову, наоборот, такое развитие действия возбуждает читательское воображение. Первое значение слова «штука» — напрямую отсылает нас к описанию Сергеем Есениным в «Анне Снегиной» русского мужика революционных лет:

Сжимая от прибыли руки,Ругаясь на всякий налог,Он мыслит до дури о штуке,Катающейся между ног.

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля 7 значений слова «штука»:

1. Вещь, предмет, нечто.

2. Часть, доля целого.

3. Обеденный, банкетный стол, складной, раскидной.

4. Искусно, мудрено, хитро сделанная вещь.

5. Хитрость, лукавство, обман, притворство.

6. Хитрец, лукавец, пролаз, пройдоха.

7. Ловкая, искусная проделка, на диво захваченных врасплох; фиглярство, фокус, мара, морока, обман, отвод глаз.

Судя по всему автор употребил слово в седьмом значении. Но в ироническом контексте слово «штука» имеет смысл, которого нет в словаре. И потому его лучше было бы заменить подходящим по смыслу синонимом.

Вершинным произведением книги является эпическая поэма о Сталинградской битве. Мощь слова, плотность каждой строки и богатырская сила духа ставят её выше многих поэм о войне, написанных в послевоенное время.

В поэме Юрия Кузнецова выступают подлинные герои Сталинградской битвы — связист Путилов, Алексей Ващенко и др.

Юрий Кузнецов осознано приближается к исторической правде, помещая дату (5 сентября 1942 года) подвига А. Ващенко под заголовком стихотворения. Отсюда и название всей поэмы, её хроникальный жанр: «Из Сталинградской хроники».

Если бы нужно было бы дать эпиграф к «Сталинградским хроникам» Юрия Кузнецова, то им стала бы одна строка самого поэта: «Вечный бой шумит и там, и тут…» Потому что все земные подвиги героев поэмы повторяются и на небесах.

О чём бы ни писал Юрий Кузнецов, в его стихах всегда звучит тема Вечности… И ключевыми для всего цикла «Сталинградских хроник» являются последние стихи о подвиге связиста Путилова:

Вспомнил мать он, а может, и Бога…Только силы осталось не много.Сжал зубами концы и затих,Ток пошёл через мёртвое тело,Связь полка ожила и запелаПесню мёртвых, а значит — живых…

Кто натянет тот провод на лиру,Чтоб воспеть славу этому миру?Был бы я благодарен судьбе,Если б вольною волей поэтаЯ сумел два разорванных света:Тот и этот — замкнуть на себе.

В стихах Юрий Кузнецов, ранее приняв «по русскому нраву» славу Путилова, выходит на высший космический уровень в своём желании: навсегда и неразрывно «замкнуть на себе» два разорванных света — небесный и земной. Но неосуществление желания приводит Юрия Кузнецова к молитве:

Я молюсь за своих и чужих,Убиенных, и добрых, и злых.

Точно так же молился в 1919 году Максимилиан Волошин («Гражданская война»):

В ревущем пламени и дымеИ всеми силами своимиМолюсь за тех и за других.

«Сталинградские хроники» — написаны лёгкой Ронсаровой строфой. У Пьера Ронсара строфа подобна чистому и голубому небу. Под тяжестью русского смысла она заметно преобразилась и стала подобна грозовому небу.

Любовная лирика представлена не так широко, как гражданская, индивидуально-философская и духовная: «Моя душа была не мной», «Любила другого, а стала моей», «Жена-сомнамбула», «Пыль солнца земля отряхает», «Живой голос», «На закат облака пролетели», «Полотенце», «Хорошо», «Морская русалка» и др. Стихи: «Любила другого, а стала моей», «Живой голос», «Сухой бутон поэта» — дышат любовью и только любовью. Они оторваны от всего обыденного, бытового, житейского, их красота и сила только в том, что они есть, как сама любовь. В стихах: «Жена! А ты предашь меня мгновенно», «Жена-сомнамбула», «Полотенце», «Дни очарования» — поэт раскрывает любовь на бытовом уровне, без излишней «розоватости» и романтичности. Некоторые из них имеют состояние трагическое. В стихотворении «Жена! А ты предашь меня мгновенно» лирический герой Юрия Кузнецова предстаёт беспомощным перед своей лживой женой и скорым арестом… Другие — носят иронический характер («Дни очарования»):

Она живёт и грезит, как во сне.А дальше пишет грешными словами.«Я счастлива, что в одном веке с ВамиОдним и тем же воздухом дышу,Он так меня ласкает… Я прошуЗаветной встречи!..» Женщина скучает,И день, и час, и место назначает.В конце приписка. Крупное P.S.«Вся Ваша — здесь, и здесь, и здесь!..»Понятно, что сказать она хотела,Она в виду имела части тела.Бьюсь об заклад на уровне большом:Она письмо писала нагишом!..

В «Серебряной свадьбе в январе» лирический герой не тот, какой он в «Жена! А ты предашь меня мгновенно». В «свадебном» стихотворении, полном сильных искренних и великих глубоких чувств, поэт как бы увидел свой путь, который он прошёл — не один, не в полном одиночестве, не найдя себе в поколении друга, — а вместе со своей женой, воспитав красивых детей, похожих на «дикую траву». Жена — вот главный и верный друг поэта в его поколении. Только одной ей выпало счастье из всех современников Юрия Кузнецова быть его верным другом и спутником на з о л о т о й горе:

Садился шар. Заря в лицо мне била.Ты шла за мной по склону бытия,Ты шла в тени и гордо говорилаНа тень мою: — Вот родина моя!

И волосы от страха прижимала,Чтоб не рвались на твой родной Восток.Ты ничего в стихах не понимала,Как меж страниц заложенный цветок.

Она гордо приняла своим «чужим» сердцем Родину поэта.

Хотя мы целоваться пересталиИ говорить счастливые слова,Но дети вдруг у нас повырастали,Красивые, как дикая трава.Над нами туча демонов носилась.Ты плакала на золотой горе.Не помни зла. Оно преобразилось,Оно теперь, как чернь на серебре.

В журнале «Наш современник» за 1991 год опубликован рассказ Владимира Крупина под названием «Прощай, Россия, встретимся в раю», в котором изображены довольно «милые мужички». Как видно, необыкновенное созвучие с новой книгой Юрия Кузнецова. Является ли это полемикой? Безусловно.

Если в 1991 году русская интеллигенция в лице Владимира Крупина прощается с Россией до встречи в раю, то в 1995 году в лице Юрия Кузнецова прощается — до встречи в аду, потому что тюрьма есть своеобразного рода ад.

Но путь Юрия Кузнецова ещё не закончен, — он продолжается и будет продолжаться до тех пор, пока не отойдёт в мир иной «дикая фантазия» поэта.

-

Москва, 1997

Юрий Кузнецов

Воззрение

Эти глубочайшие размышления о русской поэзии, законченные Юрием Кузнецовым за несколько дней до смерти, явились, в сущности, его завещанием. Может быть, иные из читателей не согласятся с его мыслями. Но как бы то ни было, любое откровение выдающегося поэта XX века останется в нашей духовной жизни навсегда.

*********************

Что такое поэзия? На этот вопрос имеется много разных ответов, даже взаимоисключающих, и все они ходят вокруг да около, хватая дым от огня. Вроде что-то схвачено, а приглядишься — нет ничего, пусто. Такова попытка Лермонтова: