Руки, полные бури - "-Мэй-"

– А что Амон? – спросил Гор. Его в чатике не видел.

– В первый же день собрался с Сетом и Зевсом в клуб. Уснул прямо в машине и, кажется, напугал Сета, когда не просыпался. Он очень устал, ему и с ацтеками пришлось действовать ночью, и с Апоп. Так что Сет вернул его домой, и Амон отсыпается.

– Я слышал, Апоп тоже в клубе.

– Зевс говорит, она полностью избавилась от влияния Кроноса. Боги активно её обсуждают. На самом деле, это вторая важная тема после нападения чудовищ.

– Сет сказал, я должен вернуть Анубиса из Дуата.

– Он не возвращался с того вечера, а сообщение с Дуатом так себе.

Тогда Гор долго смывал под душем кровь Анубиса, а когда вышел, тот успел уйти в Дуат. Это казалось верным решением, там не может достать ни Кронос, ни магия Гекаты. Но Гор не думал, что это затянется.

Он знал, что с мирами мертвецов есть сообщение. Туда отправляли письма, а сейчас, говорят, магию приспособили даже для телефонов. Но Осирис за этим не следил, хотя письма в Дуат точно попадали, Гор пробовал.

Возможно, Сет писать не желал. Или послания по какой-то причине не проходили. Или Анубис не хотел их принимать.

– Ты можешь перемещаться в Дуат, – пояснила Нефтида. – Позови Инпу. Не знаю, с чего он решил не возвращаться, но Сет бесится.

В гостиной снова послышался шум, двигали мебель. Нефтида закатила глаза и, пробормотав что-то вроде «давай побыстрее», пошла посмотреть. Гор в несколько глотков покончил с чаем и поднялся.

Настроиться на Дуат не составляло проблем. Как и Анубис, он мог оказаться там из любой точки пространства. Поэтому шагнул, и его окутал более плотный воздух царства мертвецов.

Он стоял на дороге, которая расстилалась в одну и другую сторону, насколько хватало глаз. Пустынный пейзаж напоминал Мохаве в Южной Калифорнии: та же оседающая на коже пыль, рыжие камни скал и выцветшая трава, из которой кое-где топорщились упрямые юкки.

В подобном месте Гор прожил изрядное количество лет, но так и не смог проникнуться до конца. Или наоборот. И Дуат распознал его желания, Осирис говорил, что этот мир отвечает обоим его сыновьям.

Оглядевшись, Гор уселся на обочине, устроившись на жёсткой земле. Потыкал пальцем жухлую траву и уставился на горизонт.

Он знал, что может быть в любой части царства мертвецов, дороги всё равно приведут брата сюда. К нему.

Правда, шум послышался с другой стороны, и Гор, прищурившись, стал смотреть туда. Он пожалел, что забыл захватить очки, и терпеливо ждал, пока мотоцикл в клубах пыли не подъехал ближе. Остановился невдалеке, с замершей фигуркой Анубиса.

Гор не знал, что теперь в Дуате есть мотоциклы. Хотя этого следовало ожидать: прогресс не стоял на месте, а мертвецы тащили его с собой. Легко поднявшись, Гор смахнул с джинсов пыль пустыни и подошёл к Анубису. Тот успел оставить мотоцикл, скинуть перчатки и теперь стягивал шлем.

– Отстойное место, – заявил Гор.

Сняв шлем, Анубис взлохматил волосы и серьёзно ответил:

– Ванна с шампанским и девственницы дальше по дороге.

– Предпочитаю живых девочек.

Анубис кивнул в сторону и сразу же последовал туда. Появившаяся из ниоткуда закусочная ждала их, припылённая и выцветшая, как и всё здесь. Гор знал, что Анубис любил подобные места, так что отправился за братом.

Внутри кафешка оказалась абсолютно пуста, тихонько играла рок-музыка. За окном густилась ночь. Время в Дуате не текло в привычном понимании этого слова. Здесь не вставало и не садилось солнце. И на желания Анубиса этот мир реагировал очень живо, значит, он захотел, чтобы сейчас тут, внутри помещения, стояла ночь.

Иногда Гор думал, что стоит спросить, насколько сам Анубис осознавал, как этот мир подстраивается под него. Замечал, что тот ластится к нему, будто покорный пёс.

«Суп и сэндвичи», возвещали неоновые буквы, горящие над окнами, точно над рядами потёртых сидений, красных или казавшихся таковыми в ядрёном свете.

По другую сторону вытянутого помещения расположилась стойка с пустующими местами, Анубис уселся за один из пластиковых столиков, кинув рядом мотошлем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Надеюсь, ты не станешь угощать меня молочным коктейлем, – проворчал Гор.

Анубис промолчал. Он оставался серьёзным и задумчивым, в красном неоновом свете блестел его многочисленный пирсинг.

Гор не фанател от подобных мест, как будто вышедших из восьмидесятых. Он предпочитал более современные, полные прохлады от кондиционера, бьющие точными ритмами электроники и предоставляющие в меню японскую кухню.

Музыка щёлкнула и сменилась на Depeche Mode. Температура, кажется, понизилась, так что руки Гора покрылись приятными мурашками. А перед ним на белом пластике столешницы появился стакан виски.

Анубис не обратил внимания на то, как Дуат отозвался на желания Гора. Достал сигареты и закурил, выпуская дым в мутное окно, за которым виднелась ночная пустыня.

Пот на спине теперь холодил, знакомые ритмы успокаивали, и Гор отпил виски. Хороший.

– Меня послал Сет. Они с Гадесом разносят квартиру.

Слова не вызвали у Анубиса эмоций, и Гор подумал, что сейчас он очень похож на Осириса.

– Сколько прошло? – спросил он.

– Пара дней.

– Проклятье. Я потерял счёт времени.

Анубис уставился в окно, и теперь неоновый свет полностью освещал его размытое дымом лицо:

– Произошло что-нибудь важное?

– Нет. Ты всё время был в Дуате?

– Почти. Я хотел подумать.

Гор не смог удержаться от ехидства:

– Иногда это полезно.

Он ожидал, Анубис притворно обидится или вспылит, но тот продолжал сидеть ровно и смотреть в окно. Кончик сигареты тлел, когда он затягивался.

– И что надумал, воробушек?

– Ты первый.

– Чего?

Анубис перевёл на него взгляд и пододвинул появившуюся пепельницу, чтобы одним движением стряхнуть пепел.

– Первый рассказывай, Хару. Ты видишь своим глазом призраков. Как?

То, как прозвучал вопрос, как Анубис его произнёс, живо напомнило Гору Осириса, когда-то невообразимо давно он спрашивал точно так же. И Гор тоже ощущал себя в чём-то провинившимся. Ему это не нравилось.

– Не говори как отец, Инпу.

Древнее имя звучало почти неуместно среди потёртого пластика восьмидесятых и запаха ванильного мороженого. Музыка щёлкнула, переключаясь на другую песню: «Я чувствую тебя, твоё солнце, оно светит».

– Извини. – Анубис, кажется, и правда смутился. Он положил локти на столик, не выпуская сигарету, наклонился ближе. В его глазах мелькнуло любопытство, которое отсутствовало у Осириса. – Мне правда интересно. Что за призраки? Как в кино?

– Если ты про дешёвые ужастики, то не совсем. Скорее прозрачные силуэты.

– Похожи на людей?

– Конечно. И есть как люди… скользят, как перекати-поле.

– Они видят тебя?

«Возьми меня с собой и проведи через Вавилон», – продолжала музыка на фоне.

Гор попытался придать лицу как можно более безразличное выражение:

– Нет.

Анубис издал что-то вроде «пф» и откинулся на потёртую спинку сиденья:

– Врёшь.

– Зачем тогда спрашиваешь, если всё знаешь лучше? – огрызнулся Гор.

– А зачем рассказал, если не желаешь говорить?

– Потому что ты собирался сдохнуть, и надо было привлечь твоё внимание.

– Ерунда, – улыбнулся Анубис. – Дешёвые отмазки.

Гор и сам понимал, что теперь попытки увильнуть от разговора выглядят как минимум неуместно. Рассказывать брату оказалось сложнее, чем когда-то Осирису. Он тогда понял неумелые и сбивчивые объяснения сына, но сейчас Гор не знал, как облечь всё в слова.

Ему придётся попытаться.

В пластиковом стакане у окна стояли приборы. Гор достал вилку и потыкал пальцами зубчики: кажется, простая нержавейка. Повертел в руках, не поднимая головы.

– Если призраки замечают, что смотрю на них, то да, понимают, что я их вижу. Они… нельзя сказать, что прям как живые люди. Не пытаются поговорить со мной или что-то вроде того. Они… есть. Как тени. Ошмётки прошлого. Отголоски. Иногда вьются вокруг меня, но ничего не говорят.