Итан Рокотански (СИ) - Нестор Штормовой

не менее отличный парень, прошедший через ужасы Третьей мировой войны, сгорел в печке вонючей и дикой малайской тюрьмы, вдалеке от своего дома и страны, ради которых он здесь и оказался. И никто его не вытащил. Никто не явился в ЕМГ за нами. Не то, чтобы мы этого ждали очень сильно. Но было бы хорошо, если бы так сложилось. Жаль лишь, что эта история хоть и достаточно фантастическая, но все-таки реалистичная. В настоящей жизни спасения почти никогда не приходят в последние моменты. Они в принципе не приходят. А если и придут, ты — величайший везунчик на Земле. Вереск оказался не из таких. И не только он.

Жизнь текла дальше как обычно. Мы дрались в бойцовском клубе "Желтых камней", иногда побеждали, а иногда проигрывали. Лежали в больницах. После "инцидента" нас всех вернули по нашим камерам. Точнее, нам так сказали. Раскидали, в действительности, по другим местам. Только мы с Хорнетом почему-то остались жить по-соседству. Но был во всем этом дерьме и плюс: в "Желтых камнях" нас здорово зауважали. Не все, конечно. Хватало заключенных, максимально подлизывающих начальству. Но где таковых не бывает? В любом случае, наш авторитет ощутимо увеличился, и это нас определенно радовало. Мелочь, но приятно.

А еще через некоторое время меня, также неизвестно зачем, решили перевести. Уходить со своей камеры, особенно по-соседству с лучшим другом, не хотелось абсолютно. Но кто спрашивает?

Положив вещи, среди которых были и достаточно теплые, на постель в новой камере, я первым делом сделал то же, что и сделал в той, где очутился в первый раз: посмотрел в окно. Отсюда точно также было видно обрыв и море за ним, только чуть дальше и будто ниже. Чуть более нижний ярус, что я и так понял, когда спускался вниз, и немного другое расположение. Правда, было еще одно жирное отличие, которое я сначала не осознал, а когда осознал, думать об этом уже не думал — на этом этаже не было заключенных. Точнее, мне сначала так показалось.

— Черт, — раздался голос из-за стены. — Неужели ко мне подселили соседа? Эй, парень! Кем бы ты ни был, давай познакомимся, вдвоем будет не так уж скучно!

Я схватился за стенки решетки.

— Эй, ублюдки малайские! Вы решили посадить меня с этой тварью? Зачем?

— Боже, приятель, — Мейгбун, вскочив, заголосил, встав где-то слева и тоже схватившись за решетку. Видно его не было. — Это же ты, да? Ты! Я по голосу узнал.

— Можешь подавиться своим узнаванием.

— К чему такая агрессия? Ты разве не рад? Так давно хотел до меня добраться, и вот — я в паре метров.

— Лучше бы твоя голова висела на воротах этой тюрьмы, радости было бы куда больше.

— Как грубо. А я, знаешь, думал, что вас все-таки побили всех. Ну, в клубах. Ведь вы такие нежные.

— Себя видел? Или уже забыл, как я тебе ебло начистил во Франции? А, точно! А в Италии ты прямо-таки показал себя. Великий человек! Ха! — я сжал прутья решетки так, что мои пальцы побелели. Поток речи было не остановить. — Мейгбун, ты жалкая, трусливая шлюха, которая раз за разом стала позориться! Походу, уже вошло в привычку.

— По-крайней мере, я не вонючая грязнокровка из НРГ, у которой дружки дохнут один за другим как мухи, — заорал нацист, — и головки которых трескаются как орешки, стоит лишь один раз приложить усилие.

— Больной ублюдок!

— Жалкий выродок!

— Нацистская тварь!

— Я убью тебя точно также, как прибил того парня качка на площади, — бросил блондин. — Как убил азиата.

— Сначала попробуй достать меня!

— Это, вроде, ты все собирался сделать?

Наступила резкая тишина.

— То-то же, — было слышно, как Мейгбун сплюнул. — То-то же.

Адреналин растекся по всему организму. Сказать неожиданно стало нечего. Дернув плечами, я отошел к окну, затем немного походил и сел на свою койку. Тело начинало постепенно приходить в себя, медленно успокаиваясь. Успокоиться ему было тяжело. Мне успокоиться было тяжело.

Он сидит буквально в метре, просто за стеной, а убить его нельзя. Он будет смеяться и насмехаться, и сделать ему ничего нельзя. Он будет жить, и сделать с этим ничего нельзя.

Однако, с другой стороны… Меня ведь посадили сюда-то зачем-то, верно? Значит, в этом был какой-то смысл. Я вперил взгляд в стенку, где сидел нацист. Как бы там ни было, я доберусь до тебя, блондинистый ублюдок. Доберусь и разорву на две части, а затем еще на столько же, а потом еще. Просто жди, "приятель". Жди, и я приду.

Глава 15. Человек с Севера

Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу.

Стивен Кинг

Дмитрий Кронштадт родился в Мурманской губернии, в начале восьмидесятых. Каждый, кто родом с тех мест, прекрасно знает, что жизнь там нелегкая, а иногда и вовсе тяжелая. Семья у него была не богатой. Не сказать, конечно, что бедной, но многого себе позволить родители Димы не могли, однако когда оказывалась возможность, могли поделиться тем, что имели. Грубо говоря, это были простые люди с должным воспитанием. Сейчас таких людей не воспитывают.

Жизнь текла своим чередом: Дима закончил школу и поступил на механика в местное училище. Ремонтировал он по большей степени автомобили и мотоциклы, но если появлялась возможность починить что-то другое, особенно, если это другое было крупнее, будущий боец тут же брался за работу. Ремонтировать что-то — это не просто чинить. Снова дать жизнь, придать лучший вид, нежели был. Если задуматься, в этом есть своя небольшая философия, которой при желании можно следовать очень и очень долго. Вопрос лишь в том, хватит ли у философа терпения.

Все изменилось в тот день, когда началась Третья мировая. Девяностые почти минули, на дворе стоял девяносто седьмой, и тут из всех радиорубок НРГ диктор сообщил о том, что объединенные северные государства, Швеция, Норвегия и Финляндия, объявляют войну всему миру. Сначала все подумали, что они, конечно, сошли с ума. Может ли три страны победить весь мир? Но, говоря откровенно, когда Германия начала войну, сначала она тоже была одна. Здесь ситуация оказалось такой же. Внутри Европейского Альянса оказалось не все так гладко, как могло показаться жителям НРГ. Франция и Италия заявили о своем безоговорочном согласии с Северным Трио, вызвав немалые осложнения на территории континента. Большая часть африканских государств также поддержала нацистов, окружив соседей зубами войск. Затем их танки направились к границам Альянса.

А потом начались первые бомбежки. Быстро