Кахатанна. Тетралогия (СИ) - Виктория Угрюмова

— Знаю, — ответила Каэ. — Думаю, что можно. Вряд ли во время битвы вам станут задавать бестактные вопросы…

У входа в палатку послышалось деликатное покашливание.

— Это я, — раздался голос Агатияра. — Можно войти?

— Конечно! — весело откликнулась Каэтана.

— О, вы уже готовы! — восхитился советник, входя внутрь. — Что значит великолепные солдаты. Правда, император вот уже несколько часов как проснулся и донимал меня вопросом: «Ты не спишь, Агатияр?» Вообразите, мне так надоело все время отвечать, что сплю, — и я предпочел проснуться.

— Бедный Агатияр, — сказала Каэ.

— Не страшно — отоспимся после сражения. Я, собственно, по просьбе Зу. Он хочет, чтобы вы во время сражения находились рядом с ним. — И, заметив моментально погрустневшее лицо Бордонкая, поспешил добавить: — Это в самой гуще схватки.

Бордонкай просветлел. Воршуд же пробурчал что‑то невразумительное.

— Император велел спросить, не хочешь ли ты, о альв, остаться в обозе, дабы не подвергать свою драгоценную персону превратностям битвы? — продолжал Агатияр.

— Но намного ли я драгоценнее госпожи, императора, тебя и всех прочих? — сурово спросил альв. — Нет, спасибо, не хочу.

— Я почему‑то так и думал, — одобрительно кивнул советник. — Тогда через десять минут мы с Зу ждем вас около шатра императора. Оттуда аита поведет свои войска на штурм города.

Он. повернулся и собрался уходить. У самого выхода остановился и, не оборачиваясь, произнес:

— На всякий случай, если другого уже не представится… Мне действительно было крайне радостно встретить таких людей, как вы. В конце жизни подобные встречи значат гораздо больше, чем в молодости.

И Агатияр вышел быстрыми шагами.

Сражение с самого начала стало развиваться прямо противоположно намеченному плану. Императорские войска еще не успели построиться на поле, стенобитные орудия только‑только подвезли к стенам, а защитники города уже начали бой. Тяжелые камни, пущенные из метательных орудий, врезались в стройные ряды тхаухудов, нанося серьезный урон.

— Откуда у них в пустыне камни? — удивился Эйя.

— Здания поразбирали, — бросил через плечо Зу‑Л — Карнайн и закричал трубачу: — Труби отступление, пусть отойдут назад и перестроятся.

Во все стороны понеслись конные гонцы, чтобы передать командирам полков приказ императора.

Но армия аиты не была бы непобедимой, если бы его военачальники дожидались приказов на каждый случай. К тому времени, когда посланники домчались до полков, воины уже были построены в длинные шеренги и отошли на безопасное расстояние от городских стен.

— Надеюсь, камни у них когда‑нибудь закончатся, — сказал император. — Не буду же я зря губить людей. Агатияр одобрительно хмыкнул.

— Хорошо же. — Зу‑Л‑Карнайн взмахом руки подозвал к себе одного из тагарских сотников, которые группой стояли в отдалении, и отдал ему несколько негромких приказов.

Практически сразу после этого со стороны лагеря раздался жуткий скрип. Обернувшись, Каэ увидела, что приближаются влекомые множеством верблюдов осадные башни, собранные, очевидно, этой ночью, потому что накануне никаких башен они не видели. Неуклюжие сооружения, сколоченные из дерева и обитые железом, были выше стен ал‑Ахкафа и с трудом передвигались по полю сражения, увязая колесами в песке. Страшная тяжесть делала их громоздкими и неповоротливыми, но все же у башен было неоспоримое преимущество — на вершине каждой находились лучники‑саракои, известные на весь Бард своим искусством. Повинуясь приказу императора, они начали обстреливать защитников города, как только те оказались в пределах досягаемости их стрел.

Люди на стенах города стали падать один за другим. с отчаянными криками.

Император еще раз взмахнул рукой, и с осадных coоружений полетели горящие стрелы. Они попадали в цель одна за другой, и вскоре в городе занялось несколько серьезных пожаров.

— Теперь им придется заняться своими делами слегка отвлечься от нас, — улыбнулся император.

Каэтана с любопытством оглядела его. Верхом на пр красном гнедом скакуне, закованный в блестящие стальные доспехи, увенчанный золотым шлемом с белыми перьями, аита был очень и очень хорош собой. Его глаза возбужденно сверкали, он сиял улыбкой, демонстрируя великолепный ряд зубов, — юный император радовался битве, упивался ею. А чувство страха, казалось, было ему неведомо.

— Не понимаю, — обратился он к своим новым друзьям, — на что рассчитывает этот мятежник. Не нравится мне его уверенность. Что же он приготовил?

— Думаешь, владыка, что все‑таки приготовил? — серьезно поинтересовался Ловалонга, и сразу стало ясно: говорят два солдата, два военачальника, а не просто демонстрируется вежливое любопытство.

— А ты как думаешь?

— Я не знаю всех деталей, аита. Но думаю, что, если Дахак Даварасп не полный безумец, он утаивает какой‑то козырь, который пустит в ход только в самом крайнем случае. Значит, в момент, который покажется нам выигрышным, переломным, когда победа будет близка, нужно быть готовыми к любым неожиданностям.

— Дельный совет, — обрадовался Зу‑Л‑Карнайн. — Я и сам так считаю.

Некоторое время обе стороны обстреливали друг друга из баллист, катапульт и луков. Копейщики враждующих сторон не без успеха демонстрировали свое искусство. Император не хотел начинать атаку, чтобы не губить множество людей, но понимал, что нет смысла долго стоять у стен города в ожидании изменения ситуации. В этом положении обе враждующие стороны могли находиться еще много дней.

— Я не могу стоять у стен города очень долго, — промолвил аита, обращаясь к Каэтане. — Здесь пустыня, а у нас нет воды. В городе же много источников. Мы сойдем с ума от жары, наши животные взбесятся. Нам нужно действовать быстро и решительно.

Наконец отборные отряды пехотинцев, шедшие за императором от самой Фарры, пошли в атаку. Они несли Длинные осадные лестницы и тараны. Защитники города высыпали на стены, швыряя на головы осаждающих камни, горящие угли, забрасывая их копьями и метательными ножами. Несколько раз волна тхаухудов накатывалась на стены и уходила обратно, оставляя во рву вязанки колючих кустарников, собранных в пустыне. Отряды землекопов шустро работали под прикрытием щитоносцев и лучников, засыпая ров в тех местах, где сражение было потише. Пехотинцы отвлекали на себя внимание защитников, а тагары приставляли лестницы на тех участках стены, откуда жители ал‑Ахкафа уходили в самые горячие точки обороны.

Так могло продолжаться довольно долго, пока аита наконец не разглядел, что защитники на стенах опять перестраиваются. Он моментально велел трубить построение коннице.

— Зачем? — удивилась Каэ.

— Думаю, они поняли, что еще немного — и мы полезем на стены. Сейчас на месте Давараспа я бы сделал вылазку с самыми свежими силами и продемонстрировал припрятанный сюрприз.

Армия императора быстро и слаженно перегруппировала боевые порядки и приготовилась к битве.

А потом зазвучали протяжным стоном трубы, городские ворота распахнулись и оттуда с гиканьем хлынула конница.

Впереди всех, сопровождаемый двумя знаменосцами, летел неистовый всадник в зеленом плаще — князь Да‑хак Даварасп.

Это было воистину страшное сражение. Словно одержимые демонами пустыни, княжеские войска сражались так, как люди сражаться не могут. Смертоносной косой прошлись они по рядам тагарской конницы и смяли левое крыло войск Зу‑Л‑Карнайна в одном неистовом порыве. Их было слишком мало, чтобы взять тагаров и саракоев в клещи, но они вырубали их, словно молодой лес. И хотя тагары не побежали, но дрогнули и отступили, нарушая боевые порядки.

Затем, в мгновение ока перестроившись, узким и мощным клином воины ал‑Ахкафа врубились на полном скаку в ряды тхаухудов. И облетевшими листьями падали с седел могучие рыцари — краса и гордость армии Зу‑Л‑Карнайна.

Аита сидел, побледнев от ярости, и в напряжении кусал себе губы до крови. Он уже несколько раз порывался вмешаться в ход этого дикого и непредсказуемого сражения, но что‑то останавливало, заставляя задуматься и прислушаться. Такую отчаянную смелость он уже однажды встречал на своем веку — в ущелье Джералана. И битву с воинами Богдо Дайна Дерхе запомнил на всю жизнь.

А Дахак Даварасп вел себя не просто как смелый воин или разумный полководец. С дерзостью бессмертного существа, презревшего обстоятельства и судьбу, он носился по полю брани. И везде, где мелькал его зеленый плащ, сражение закипало с новой силой. Наконец Зу‑Л‑Карнайн одним движением руки отстранил пытавшегося что‑то возразить Агатияра, выхватил из ножен меч и, указывая им на ал‑Ахкаф, вскричал:

— Вперед! Победа с нами!

Через несколько минут маленький отряд наших друзей оказался в самой гуще схватки. Аита рубился яростно, со всем восторгом юности и со всей ненавистью, на которую он сейчас был способен, — ненавистью и болью за гибель своих лучших воинов, которых привей под стены ал‑Ахкафа, пообещав славу, а не могильный покой. Верные телохранители неотступно следовали за императором, защищая спину, — а в бою это самое главное.