Задача – выжить! - Алексей Замковой

Разжигать костры Митрофаныч запретил. Поэтому мы перекусили припасенными лепешками, которые пеклись в нашем отряде из раздобытой в окрестных селах муки, и трофейной тушенкой. Поужинав, я подошел к Митрофанычу.

— Может, лучше по ночам двигаться? — спросил я. — Все равно последние пару дней, когда выйдем к хуторам, придется идти ночью.

Ответить командир не успел – подошел один из разведчиков.

— В четырех километрах дорога, — доложил он, — еще через километр – хутор. На хуторе обнаружили четверых с оружием.

— Они вас видели? — забеспокоился Митрофаныч.

— Нет, — качнул головой разведчик, — мы из подлеска наблюдали.

— Смотри мне! Ежели нашумите и сорвете задание… — Митрофаныч повернулся ко мне: – И шо с ними будем делать?

— А что делать? — меня удивило, что командир обратился с вопросом, ответ на который был очевиден. — Не трогать ни в коем случае! Если с оружием – может, полицаи или лесники, немцами поставленные. Убьем их, и немцы начнут искать. Оно нам надо?

— Верно. — Митрофаныч одобрительно кивнул. — Вот задание выполним, тогда и этой всякой шушерой заняться можно будет.

Проинструктировав разведчика, еще раз напомнив ему при этом, что светиться нам никак нельзя, Митрофаныч вернулся к моему вопросу:

— Ночью, говоришь, идти? Ночью медленнее будет.

— А мы спешим? Нам, если считать по карте, еще день до хуторов идти. Потом еще один переход, мимо Тучина, до конца леса и еще переход до Чудницы. На разведку останется трое суток в запасе. Мимо хуторов и Тучина в любом случае надо идти ночью. Значит, днем, после ночевки, придется отсиживаться в лесу. Потеряем время.

— А ежели выйдем посреди ночи и идти будем до середины дня? — внес свое предложение Митрофаныч. — Тогда у хуторов отдохнем до темноты, а ночью пройдем мимо Тучина. День на отдых и ночью последний переход?

Мысль Митрофаныча мне понравилась. Но, как оказалось, вопрос был чисто риторическим – он не советовался, а просто высказывал свои мысли вслух. Решение было принято и без меня.

— Так и сделаем, — вынес вердикт командир, не дав мне сказать ни слова. — Иди, Лексей, предупреди остальных, шо в третьем часу выходим. И скажи, шоб кто-то сбегал, разведку нашу предупредил.

Я выполнил приказ Митрофаныча, передав его по цепочке и послав бойцов к разведчикам, а сам завалился спать. Учитывая, что скоро снова придется идти по лесу, причем по ночному, тратить время не хотелось. Я чувствовал, что ночной подъем и марш будут непростыми.

В своем предвидении я не ошибся. Глаза категорически отказывались открываться, мышцы – двигаться, а весь организм истошно вопил о своем праве на сон. Но пришлось его проигнорировать. В кромешной темноте, разбавленной только несколькими лучами луны, которые смогли пробиться сквозь листья, группа снова выстроилась и пошла дальше. Как и ожидалось, по ночному лесу было идти гораздо сложнее, и продвижение замедлилось. Зато мы наверстывали время, сократив до минимума ожидание, пока разведка проверит попадающиеся на нашем пути дороги, — вряд ли противник будет разъезжать по лесу ночью. Впрочем, вскоре рассвело, и идти стало гораздо легче.

Днем, когда разведка доложила, что в пяти километрах от нас находится хутор, Митрофаныч объявил привал до следующей ночи, и я снова мгновенно заснул. И снова не выспался. Казалось, только закрыл глаза, а уже кто-то вовсю меня тормошит и шепчет, что пора двигаться дальше. Я встал, закинул за спину груз – и снова в путь. Правда, на этот раз мы шли гораздо осторожнее – приходилось учитывать близость жилья и обходить его стороной, чтобы никому не попасться на глаза. Удача явно была на нашей стороне – несмотря на то, что места были явно обжитые, группа прошла до места, где заканчивался лес, незамеченной.

Около трех часов пополудни мы остановились на последний, перед рывком через открытую местность, привал. Здесь, на самой окраине леса, мы решили дождаться темноты. А заодно следовало решить другие вопросы – отправить бойцов к двум второстепенным мостам, которые планировали уничтожить. Немного отдохнув и подкрепившись, я одолжил у Митрофаныча карту и вызвал первую пару подрывников – Селиванова и Денисенко. Мы отошли в сторону от остальной группы и уселись на трухлявом стволе поваленного дерева.

— Задание вам будет такое, — я разложил на коленях карту и указал на мост возле Тучина. — Возвращаетесь обратно к этому мосту. Его необходимо уничтожить не позднее четырех часов утра третьего дня от сегодняшнего. С собой берете, чтобы с запасом, двадцать килограммов тола и огнепроводной шнур. Но, если будет возможность мост просто сжечь, тол сэкономьте. Все ясно?

— Сделаем! — Голос Селиванова звенел уверенностью.

— Вот и молодцы. Митрофаныч выделит вам еще двоих для разведки и прикрытия. В общем, готовьтесь. И не забудьте – мост необходимо уничтожить не раньше и не позднее чем через три дня. Идите готовьтесь. Выйдете вместе со всей группой.

— А дальше что? — Серега не двинулся с места. — Ну, когда мост взорвем?

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Это ж надо – забыть назначить место встречи после выполнения задания! Действительно, вроде бы элементарный вопрос, о котором должен был подумать, но совсем вылетел из головы.

— Позже скажу, — я сделал вид, что обо всем подумал заранее и специально не затронул эту тему по каким-то своим причинам.

Когда бойцы удалились, я подошел к Митрофанычу. Здесь уже делать умный вид и маскировать свой прокол не имело смысла.

— Митрофаныч, — я почувствовал, что краснею, — мы тут еще один вопрос не решили. Куда бойцам идти после выполнения задания? Где собираться будем?

Судя по растерянному выражению лица командира, об этом моменте он тоже не подумал. Мы расстелили карту и принялись искать подходящее место.

— Здесь, где мы сейчас находимся, назначать встречу нельзя, — сказал я. — Этот участок леса – ближайший к Гоще, и немцы прочешут его в первую очередь.

Митрофаныч молча рассматривал карту.

— А давай назначим встречу здесь. — Он указал на то самое место, где нас не так давно спас отряд майора Трепанова, когда мы форсировали Горынь. — На мельнице.

— А что? — Я оценил расстояние и примерный маршрут группы. — Вроде подойдет. Сколько времени должны будут нас ждать?

— Ежели за неделю там не появимся, смысла ждать уже не будет. Пущай столько и ждут, а потом, ежели что, действуют по обстановке.

Я кивнул и отправился к Селиванову.

— Сережа, помнишь, где мы с отрядом Зыклова реку форсировали? Когда в этот отряд попали?

Селиванов кивнул, и я продолжил:

— Хорошо. Встречаемся на той мельнице, где Митрофаныч оборону держал. Ждете ровно неделю. Если группа не вернется – решайте сами, что делать дальше.

— Понял, командир. — Серега снова кивнул и, склонившись над вещмешком, который перебирал перед моим приходом, просто добавил: – Не переживай, все сделаем как надо.

После разговора с Селивановым я вызвал следующую пару – Буцко и Шелеста, которым повторил сказанное первой паре. Разговор отличался лишь тем, что их я отправил к Дроздову и место встречи назначил сразу. Когда бойцы ушли готовиться, я снова подошел к Митрофанычу.

— Бойцов моим подрывникам выделил? — спросил я.

— Ага, — кивнул командир и указал в сторону остальной группы: – Вон сидят, готовятся.

— Давай подумаем, как мы будем отходить, — я присел рядом и разложил карту.

Путь отхода мы искали долго. Больших лесов рядом не было, а идею укрыться в тех, которые были, мы отмели сразу – немцы прочешут их в первую очередь.

По всему выходило, что уходить придется через открытое пространство. Только в какую сторону? Вначале я предложил уходить через поля в сторону Ровно. Я исходил из того, что противник не догадается, что диверсанты пойдут в сторону, где до ближайшего леса около тридцати километров. Но эту идею тут же забраковал Митрофаныч, указав, что идти придется мимо Дроздова. А там мы тоже уничтожим мост, и немцы в окрестностях будут искать партизан. На запад мы тоже решили не идти – слишком густо то направление было усыпано селами. Путь на север тоже был закрыт – именно там находились ближайшие лесные массивы. На юге расположилась основная часть Гощи, и, если там стоит большой гарнизон, смысла туда идти не было. В общем, как ни крути – в любую сторону дорога была нам заказана. Я, отчаявшись, предложил даже уплыть по реке, на что Митрофаныч возразил, что лодка будет отличной мишенью. В конце концов мы обратили внимание на крохотный лесок в двадцати километрах севернее – на противоположном берегу реки возле точки, у которой крупным шрифтом красовалась надпись «Подоляны». Только все равно мне этот вариант не нравился. Я сильно сомневался, что мы успеем после подрыва моста пройти до света двадцать километров, о чем и сказал Митрофанычу. Сошлись на том, что, как только рассветет, как-нибудь спрячемся в поле – благо местность пересеченная и холмов, за которыми можно укрыться от проезжающих по дорогам глаз, достаточно. Да и хлеб на полях уже высоко стоит – близится время уборки урожая.