Задача – выжить! - Алексей Замковой

Не буду приводить всю речь майора целиком. Скажу лишь, что после кадровых вопросов с назначением Митрофаныча командиром группы и меня – командиром оставшихся подрывников майор перешел к стандартной речи о том, что Родина в опасности и мы должны приложить все силы для того, чтобы изгнать фашистских гадов со своей земли. Особо он сделал ударение на том, что поставленная нашему отряду задача является важным звеном в цепи действий, направленных на общий результат – победу. Конкретно же о цели командир ничего не сказал, вызвав несколько разочарованных вздохов среди партизан. Речь продолжалась минут десять, которые я провел борясь со сном. Нет, не только потому, что жизнь в будущем привила мне стойкое неприятие всяческой агитации. В основном причиной моего состояния было то, что та пара часов сна, которые удалось выкроить, были восприняты организмом как издевательство или неудачная шутка.

Когда майор закончил свою речь, шеренги снова перемешались – партизаны продолжили прерванное прощание. На этот раз мне все же удалось выловить Олю. Но прощание с ней получилось какое-то скомканное.

— Береги себя… — сказала девушка после того, как мы некоторое время просто молча постояли, глядя друг на друга.

— Ты тоже береги себя, — ответил я и снова замолчал, не зная, что еще сказать.

Точнее, я многое хотел сказать, но слова почему-то не хотели покидать язык. Они не предназначались для чужих ушей, которые в избытке имелись вокруг. В конце концов, решившись, я порывисто обнял Олю и прижал ее к себе. Но эти объятия – как хочется, чтобы в этот момент время застыло! — продолжались только пару секунд. Девушка, вначале прильнувшая ко мне, резко вырвалась:

— Береги себя! Я буду тебя ждать! — и убежала.

А я стоял и смотрел ей вслед. Впрочем, недолго.

Вскоре на меня налетел Коля.

— Давай прощаться, что ли, — сказал он.

— Прощаться не будем, — улыбнулся я. — Встретимся еще!

И мы обнялись. По-дружески, как двое мужчин, которым довелось многое пережить вместе. Это в будущем все пошлят, а сейчас… Сейчас это было выражением дружеской любви и уважения.

— Конечно встретимся! — хлопнув меня по спине, Коля отошел на шаг. — Держись, Найденов. Не рискуй по-глупому.

— И тебе того же, Коля. Мы с тобой еще на развалинах Берлина водку пить будем.

— Договорились, — подмигнул тот. — С тебя бутылка!

— Да хоть ящик! — рассмеялся я. — Ладно, давай иди к своим бойцам. Вон уже колонна строится.

Крепко пожав мне на прощание руку, Коля убежал. Я огляделся – вокруг гурьбой стояли бойцы, с которыми мне предстояло идти к Гоще. Чуть в сторонке о чем-то тихо разговаривали командир с Митрофанычем. А в десятке метров от нас в походном строю стоял остальной отряд, бодрый и готовый выполнить задачу. Ну вот и все. Расходимся. Как в той песне? «Дан приказ ему на запад. Мне – в другую сторону…»

— «…Уходили комсомольцы, — промурлыкал под нос я, — на Гражданскую войну…»

В конце колонны, возле телеги с ранеными, я заметил Олю. Девушка делала вид, что что-то поправляет у одного из лежащих в телеге бойцов. Почему делала вид? Потому что в этот момент она смотрела на меня. Очень грустно смотрела. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Кричать ничего не стал – многое, конечно, не было сказано, но все, что можно сказать не наедине, мы уже друг другу сказали. А остальное… скажем. Обязательно скажем, когда встретимся вновь.

Майор пожал руку Митрофанычу и прошел в голову колонны. Мы все стояли и смотрели вслед удаляющимся товарищам. Вскоре хвост колонны скрылся за деревьями, а потом стих и шорох сотен ног. Постояв еще немного, партизаны начали расходиться по своим делам.

— Ну, командир, — я подошел к Митрофанычу, — что теперь делать будем?

— А шо делать? — старик казался полностью погруженным в процесс свертывания очередной самокрутки. — Задание выполнять будем.

— Будем, — согласился я. — Я вот думаю, что не стоит нам затягивать с выходом. Лучше всего было бы выйти сегодня-завтра да разведать хорошо, что там у наших мостов творится.

— И то верно. Времени у нас неделя – чего сидеть и мхом обрастать? Давай завтра и выйдем.

— Тогда я пошел готовиться?

— Иди, Лексей, — Митрофаныч справился наконец с самокруткой и выпустил густой клуб дыма. — Только вечером зайди. Командир мне карту выделил – посмотрим, что да как.

Я кликнул своих подрывников.

— Завтра утром выходим, — объявил я, когда все мои бойцы собрались. — Всем распределить груз, проверить снаряжение, и чтобы к рассвету были готовы. Выполнять!

Лишних вопросов никто не задавал. Как только я закончил, все разбежались по делам. Остаток дня я занимался подготовкой. Проверил и перепроверил свое снаряжение, почистил оружие, проверил снаряжение своих бойцов и внимательно следил за распределением груза. Здесь я столкнулся с проблемой – когда рассчитывали груз взрывчатки на каждого бойца, мы совершенно упустили из виду, что кроме взрывчатки придется нести еще другие припасы – еду, патроны и прочее, оставленное нам со склада Горбунова. В итоге у каждого из двадцати бойцов, не занятых в разведке и охранении, за плечами только казенного имущества висело более пятнадцати килограммов. Не обделил я и себя, взяв груз наравне с остальными бойцами. За всеми этими хлопотами незаметно наступил вечер. Вырвать хоть часик для сна, как я надеялся, у меня не получилось. Когда большинство вопросов было решено, солнце уже прошло большую часть пути к закату и пора было идти к Митрофанычу.

— Лексей, а я уж собрался тебя искать, — когда я подошел, Митрофаныч достал из-за пазухи сложенный лист карты. — Вот смотри, шо я думаю. Пока будем вести разведку, остановимся вот в этом лесу у Чудницы.

Мне этот расклад не особо понравился. Если идти на дело из леса, в котором предлагал расположиться Митрофаныч, то придется или идти к мосту через село, или переправляться через реку, на другом берегу которой возле моста ничего по карте не было. Эту мысль я и высказал.

— А ты шо предлагаешь? — спросил в ответ на мои мысли вслух Митрофаныч.

Я вновь принялся изучать карту и вскоре понял, что других вариантов нет. Не сидеть же нам в самом деле целый день в открытом поле!

— Придется переправляться через реку, — вздохнул я. — Если через село пойдем, собаки могут выдать. А как вообще пойдем?

— Бес его знает! — на этот раз пришла очередь Митрофаныча вздыхать. — Цельный день смотрю. Ежели идти туда, где лес больше всего на юг выдается, то по пути хуторов много проходить будем. Кто-то, да заметит. Ежели крюк делать, шоб хутора обойти, — бог знает сколько верст намотаем лишних…

— А если пройти возле Тучина? — перебил я. — Там через столько много хуторов идти не придется. А потом рванем к Чуднице, обойдя по дуге Воскодавы? За ночь километров двадцать пять одолеем?

— Мы-то одолеем… Но, опять же, мимо Тучина идти… И потом по полям бежать…

— А по-другому как? Через лесные хутора тридцать километров идти? А если крюк будем делать – можем не успеть в срок.

— Значит, пойдем через Тучин, — Митрофаныч еще пару минут молча смотрел на карту, а потом сложил ее и снова спрятал за пазуху. — Иди выспись, Лексей. Завтра на рассвете выходим.

* * *

Проспал я всю ночь как убитый. Зато проснулся относительно свежим. Наутро, наскоро перекусив, я в последний раз проверил свое снаряжение и снаряжение своих бойцов, забросил тяжелый мешок за спину, автомат повесил на грудь и обвел взглядом наш овражек. Ну что ж… Спасибо этому дому, а мы пойдем к другому. Мысленно попрощавшись с местом, в котором я жил последнее время, пошел вслед за своими бойцами к остальной группе, собиравшейся в центре нашего бывшего лагеря. Там уже, как оказалось, тоже были готовы к выходу. Бойцы стояли строем, а перед ними прохаживался Митрофаныч, придирчиво приглядываясь к каждому.

— Доброе утро, командир, — поздоровался я, приказав своим бойцам занять место в общем строю. — Мы готовы.

Митрофаныч только кивнул и повернулся к строю:

— Выходим!

И мы покинули наш бывший дом. Хотя скорее домом нам стал весь лес, а не только небольшой его пятачок, на котором располагался лагерь. Вперед и в стороны были высланы разведчики, которые должны были проверять дорогу и предупреждать об опасности, если таковая будет, вокруг нас шли налегке бойцы ближнего охранения, а в середине, нагруженная, шагала остальная часть отряда.

Первый день группа шла быстро и без приключений. Усталости я не чувствовал. Может, уже привык к партизанской жизни? Или Митрофаныч настолько грамотно распределил привалы? В любом случае жалеть было не о чем. Если попытаться отвлечься от того, что вокруг идут почти три десятка вооруженных мужиков, за спиной висит нагруженный взрывчаткой и всякими приспособлениями для ее подрыва рюкзак, а на груди болтается немецкий автомат, — можно было подумать, что я просто гуляю по лесу. Наслаждаюсь природой, так сказать. Хотя, если честно, когда мы расположились поздним вечером на ночлег, ноги и плечи все же немного гудели.