Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - Aris me

Драко аккуратно поставил бокал на стол и вздохнул, раздумывая над формулировкой вопроса. Сообщать что-то сыну, который вёл себя не так, как предписывал долг семьи и положения, Люциусу тоже было не с руки. Любой вопрос станет предметом торга, и если папуля поймёт сильную заинтересованность, то цена ответа для Драко окажется неподъёмной.

Так и не решив с чего начать разговор, он нехотя перевёл взгляд с бокала на отца. Тот тоже хранил молчание, подобно гигантскому удаву, наблюдая за своим чадом — пристально, изучающе, неподвижно, но готовясь в любой момент сделать бросок. Родитель впивался под кожу внимательным взглядом, улавливал мельчайшее подрагивание пальцев, слышал каждый вздох и жадно ловил любой жест, которым сын мог бы выдать свою неуверенность или даже слабость.

Левый глаз Драко всё продолжал предательски дёргаться.

Замри! Замри ты уже наконец!

Тут к Трелони не ходи — вся его нервозность была на лицо. Малфой-младший знал, что стоит ему сейчас заговорить в просящей манере, и он обречён — старший воспримет это как собственную победу. Просить, выпрашивать, молить о помощи отчаянно не хотелось. Драко высокомерно вздёрнул подбородок и с неприкрытой ненавистью взглянул ему в глаза — серые, такие же как и у него самого. Люциус терпеливо принял вызов, встретившись с ним тем самым снисходительным взглядом, каким он одаривал его в детстве, когда сынок на ладошке приносил очередную великую поделку из грязи и палок.

Это, наверное, со стороны казалось глупым, вот так сидеть, молчать и испепелять друг друга взглядами, но Драко ничего с собой поделать не мог. Отец восседал напротив на протёртом диванчике и даже в этой обстановке выглядел так, будто бы владел ситуацией и всем миром в придачу. Надменный, с гордо выпрямленной спиной.

Драко же, наоборот, хотелось кричать. Хотелось перевернуть этот стол и подкинуть в воздух всю еду. Чтобы эта пережаренная картошка фри запуталась в длинных белых волосах, чтобы этот кетчуп, разбавленный с водой, расплескался огромным бурым пятном по дорогому костюму отца. Он представил, как опускает ему на голову бокал с горьким пивом, как жёлтые ручейки текут по блёклым прядям прямо на плечи и капают на штанины…

— Просто посмотри на себя, — наконец выдохнул Люциус. — Выглядишь как бродяга из Лютного переулка.

Его критика пролилась сладким, густым бальзамом на душу, таким, с лёгким привкусом терпких трав и пьянящего торжества. Драко действительно принарядился для встречи с отцом, даже специально несколько дней не брился и достал из корзины с грязным бельём старую футболку в жирных пятнах. Он ещё больше развалился на липком красном диванчике и вытянул в проход ноги в стоптанных кроссовках Грега. Штанины его рваных джинсов задрались вверх, явив миру бордовые носки с бодрыми летающими хуями. Маленькие белые крылышки росли прямо из идеально круглых яичек, а крупные головки были выделены ярко-розовым цветом. Люциус задержал взгляд на его щиколотках и слегка, всего на долю секунды, нахмурил идеальный белый лоб. Послание дошло до адресата.

— Грубо и неизящно, сын. Эти маглы оказывают на тебя дурное влияние.

Да, отец. Не псих, называющий себя Тёмным лордом, не безумная тётушка и сумасшедший оборотень могут оказать дурное влияние, а именно маглы.

Малфой-младший молча отпил прохладного пива и демонстративно закурил. Отец, ожидаемо, ни к какой еде на столе не притронулся. Он напряжённо следил за огоньком сигареты и Драко легко считывал неподдельный ужас в его глазах. Было несложно представить, насколько Люциуса, с детства приучавшего сына следить за своим внешним видом, коробил его нынешний облик. Родитель тяжело вздохнул, вытряхнул из рукава палочку и сделал лёгкое, изящное движение кистью.

Драко окутало прохладное ощущение морского бриза, и он усмехнулся одними краешками губ — не выдержало сердечко отцовское, всё-таки наложил очищающие чары. Провёл рукой по подбородку, ощутив подушечками пальцев гладкую кожу — щетины больше не было. Запустил пальцы в волосы — уложены назад и, похоже, укоротились. А что с его затылком? Волосы в этом месте оказались на порядок короче, да что там — практически сбриты. Драко раздражённо взлохматил остатки растительности. И совсем не удивился, когда заметил, что жирные пятна исчезли с футболки. Но то, что рваные дыры на джинсах оказались зашиты, это действительно ввело его в состояние лёгкого замешательства. Он сам уже привык к магловской моде, но папеньку, наверняка до глубины души поразил бы тот факт, что люди специально покупали себе уже заранее разорванные брюки. Да даже старые кроссовки Грега преобразились и слепили своей белизной. Драко усмехнулся и потянул руку к пепельнице. Ах да — сигарета тоже исчезла. Отец снова всё решал за него: как выглядеть, что делать, как стричься. Дай ему только повод, и он будет вновь контролировать и направлять каждый его шаг! Малфой-младший флегматично болтнул бокалом с пивом и проследил глазами, как прозрачная жидкость пошла по кругу. Может и вправду вылить ему на макушку?

— Можешь молчать дальше, но ты здесь, и я расцениваю это как хороший знак. Значит, ты уже готов слушать.

Драко молча достал другую сигарету, взял палочку Люциуса со стола и, прикурив от неё, выпустил густой серый дым в его сторону. Всё в отце поднимало волны ненависти: то, как он сидел, как он смотрел и как дышал. Драко глубоко затянулся, не отводя взгляда от тонких недовольно поджатых губ родителя, и в голове промелькнула беглая мысль, что он вовсе не обязан унижаться и просить его о чём-то.

И от этого на душе внезапно стало легче. Словно скинул с обрыва огромную пудовую глыбу, которую всё это время тащил на руках. Драко уцепился за эту мысль как за спасательный круг и в один момент решил, что не станет его ни о чём просить или спрашивать. Да пошёл он! Это из-за него Нарцисса погибла! Нет той цены, которую стоило бы заплатить за ответ на свой вопрос. Отец всё равно ничего не знал и ничего не мог! Беспомощный. Слабый. Снова надаёт туманных намёков, а в ответ заставит всю жизнь следовать по его указке… ну, уж нет!

— Ещё раз ты так сделаешь, и я начну разговаривать с тобой по-другому. Моё терпение на исходе, — Малфой-старший вытянул древко из пальцев сына и брезгливо вытер свою палочку специальной замшевой тряпочкой.

— Люциус, мне…

— Силенцио! — палочка отца резко взметнулась в воздухе, и горло Драко стянуло удушающим спазмом.

О да, с Люциусом всегда было так приятно вести беседы. Вместо продолжения фразы с губ Драко слетел лишь глухой хрип, зато папенька, начавший наконец говорить, видимо, затыкаться не собирался:

— Теперь слушай. Я дам тебе ещё некоторое время поиграть в своей песочнице, почувствовать себя взрослым и самостоятельным. И очень надеюсь, что ты проведёшь его с пользой и потратишь на осознание истинных ценностей. И я всё так же буду готов распахнуть тебе объятия, когда ты наиграешься. А пока держи, — он положил на стол изящный футляр из красного дерева. — Жест моей отеческой любви к неразумному отпрыску. Но, видит Салазар, ты этого совсем не заслуживаешь.

По столу проскользила плоская коробочка, из отполированного до глянца дерева, с боками, украшенными филигранной резьбой. Хоть на первый взгляд футляр и выглядел просто, но Драко точно мог сказать, что это весьма дорогая вещь, и наверняка содержимое стоило как вся их магловская квартирка, а может, и дом целиком — отец никогда не разменивался на дешёвки. Малфой-младший аккуратно откинул крышку — там, на изумрудном бархате, лежала изящная чёрная палочка с серебряной резной рукояткой в форме извивающихся змей. Он взял её в руки, покрутил, оценил вес и гибкость. Понюхал, провёл пальцем по древку.

— Вишнёвое дерево и перо феникса, — с гордостью в голосе произнёс Люциус, будто бы мастерил её самолично, собственными холеными ручками. — Я верю, что ты с нею справишься, сын.

Драко легонько взмахнул палочкой, чтобы просто посмотреть, как она красиво рассекает воздух, магия внутри него инстинктивно отозвалась и заклокотала. Захотелось наложить какое-нибудь заклятие позаковыристее, наверняка оно получилось бы совершенным, словно произведение искусства. Палочка была действительно хороша. Да что там.