Мои печали и мечты (Сборник пьес) - Алексей Слаповский

ИННА. Неделю назад.

ЯН. Я выпил. Я просто выпил. Выпил и напился — есть разница?

ИННА. Ты так выпил, что упал.

ЯН. Я споткнулся! Потому что мама твоя смотрела на меня, как прокурор. Взгляд — как подножка! Она взглядом лошадей валить может!

ИННА. Еще чем она тебе не нравится?

ЯН. Ты идешь или нет?

ИННА. Как хочешь. А ты в этом? Он тебе уже мал.

ЯН. Я подрос со свадьбы. Что, совсем плохо?

ИННА. Да нет, нормально.

Уходит в комнату.

ЯН (идет за ней). Я не понял, мы идем или нет?

5. 1984-й год

А. Пугачева «Без меня тебе, любимый мой».

Инна выходит в медицинском светло-зеленом халате с чашкой в руке.

ИННА. Сергей Ильич, вам чаю сделать?

Неразборчивый голос. Выходит Ян — в халате, в маске и шапочке.

ИННА (смеется). Вы маску снять забыли.

ЯН. Я не забыл. Это я чтобы ты не поняла, как я на тебя смотрю.

ИННА. Тогда на глаза надо. Чаю хотите?

ЯН. Со слоном?

ИННА. Тридцать шестой грузинский. Тоже неплохо.

ЯН. Мужчина смотрит не глазами, а губами. Всегда обращай внимания на губы. По губам все можно понять. Если они начинают изгибаться, знаешь, так, слева вверх, а справа вниз или наоборот, все, верный признак: мужчина на женщину запал.

ИННА. Я наливаю?

ЯН. Спирту бы.

ИННА. У меня нет.

Ян подходит очень близко.

ЯН. Инна… Ты лучший анестезиолог. Нет, не так. На улице чудесная погода. Нет, не так. Что ты делаешь сегодня вечером? Опять не так. Короче, я тебя люблю.

ИННА. Сергей Ильич….

ЯН. Давай без Ильича, я что, такой старый?

Инна идет к двери.

ЯН. Ты куда?

ИННА. За спиртом. У Нины Дмитриевны возьму.

ЯН. Да не надо мне!

Инна уходит, Ян тоже, на ходу снимая с себя халат и швыряя его в угол.

6. 1987-й год

«Наутилус Помпилиус», «Я хочу быть с тобой».

Ян за письменным столом что-то чертит. Напевает.

ЯН. Я хочу быть с тобой… Я хочу быть с тобой… Я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой…

Шевеление в кресле, что стоит углу. Там спала Инна под пледом. Сейчас она отбрасывает плед, потягивается. Смотрит на Яна. Подпевает. Они поют вместе, повторяя одни и те же слова припева.

ИННА. Обожаю смотреть, как ты работаешь.

ЯН. А я обожаю смотреть, как ты спишь.

Ян подходит к Инне, берет ее на руки. Несет к двери.

ИННА. Знаешь, а я тебя люблю.

ЯН. Кто бы сомневался. Я тебя тоже люблю.

Скрываются за дверью.

7. 1987-й год

Виктор Цой. «Перемен».

Ян выскакивает из комнаты.

ЯН. Ненавижу! Мне тридцать лет уже, вокруг черт знает что творится, все меняется, перестройка, черт бы ее побрал, люди находят новые возможности! А я так и буду сидеть в этой свой конторе на сто шестьдесят рублей? И ты спрашиваешь, в чем дело? Я в тупике, вот в чем дело! Я в тюрьме!

ИННА (выходит). Я не поняла, кого ты ненавидишь?

ЯН. Себя! За то, что живу не так, как хочу!

ИННА. А как ты хочешь?

ЯН. Я хочу хотя бы иметь право быть мрачным и молчать! Хотя бы пять минут в день. Но ты же глаз не сводишь, как надзиратель, сразу: в чем дело? Человеку надо помолчать и подумать, вот в чем дело! И все!

ИННА. Я скажу тебе, кого ты на самом деле ненавидишь. Ты ненавидишь моих родителей.

ЯН. Неправда!

ИННА. Ты ненавидишь даже ребенка, потому что он тебе мешает, ты с ним совсем не общаешься.

ЯН. Неправда!

ИННА. Меня ты тоже ненавидишь.

ЯН. Правда! Вот это — правда! Спасибо, догадалась! Я понять не могу, зачем я вообще… Мы с тобой абсолютно разные люди! С тобой поговорить не о чем, ты ничего не читаешь, тебе ничего неинтересно!

ИННА. Действительно. Работа, дом, готовка, сын, работа, готовка, сын, да еще тебе постирать, погладить. Почему бы ночью еще не почитать?

ЯН. Когда ты мне что гладила в последний раз?

ИННА. Объясни нормально, что тебя не устраивает? Ты меня не любишь?

ЯН. Я с ума сойду: женщине говорят — ненавижу, а она спрашивает: ты меня любишь? У тебя что в мозгах вообще?

ИННА. Если так, почему не уйдешь? Ждешь, когда я сама попрошу?

ЯН. А ты хочешь попросить? Чего же молчала? Да ради бога, мои мать с отцом только рады будут, если я вернусь!

ИННА. Валяй, счастья тебе в личной жизни! Успехов в работе! Ускорения и гласности!

ЯН. Тебе того же!

Уходит, хлопнув дверью. Слышится далекий женский голос.

ИННА. Нет, мам, все нормально.

8. 1988-й год

Инна и Ян танцуют. Sade, «Is It a Crime».

ЯН. Сто лет не танцевал.

ИННА. Я тоже. А кто виноват?

ЯН. Я.

ИННА. Мы. Оба дураки.

Ян целует Инну.

ИННА. Люди вокруг.

ЯН. Плевать на них. Пусть завидуют. Ты у меня лучшая… Хотя на диете тебе посидеть надо бы.

ИННА. Это другое.

ЯН. Что другое?

ИННА. То самое. Вот здесь.

ЯН. Серьезно? Сколько?

ИННА. Семь недель.

Пауза.

Аборт можно сделать. Ты это хотел спросить?

ЯН. Нет. А можно?

ИННА. Ты не хочешь этого ребенка?

ЯН. Мы живем в квартире твоих родителей. Мы не кооператоры, курами-гриль не торгуем. И вообще, Боря сказал, что мог бы найти мне работу в Москве. Там сейчас начинают строить коттеджи богатые люди, архитекторы нарасхват. Я бы мог поехать один на какое-то время, но как я тебя оставлю с двумя детьми? То есть если второй будет.

ИННА. А подождать нельзя?

ЯН. Некогда ждать! Люди дела делают, поднимаются, а я на одном месте сижу пятый год! У меня там дерево за окном, я, честное слово, уже сучок присмотрел, чтобы повеситься!

ИННА. Хочешь — езжай. Я справлюсь.

ЯН. Ты прекрасно понимаешь, что я не поеду.

ИННА. А если я сделаю аборт — поедешь?

ЯН. Не в этом дело!

ИННА. А в чем? Хорошо. Я сделаю аборт.

ЯН. Если это твое решение.

ИННА. Я сделаю аборт. А ты уедешь в Москву. Завтра же.

ЯН. У нас еще будут дети, Инчик. Много-много детей.

ИННА. Да.

ЯН. И дом под Москвой.

ИННА. Пойдем, выпьем.

ЯН. Тебе же, наверно, нельзя.

ИННА. Теперь можно.

9. 1990-й год

Без музыки.

Ян входит с портфелем — усталый, унылый. Садится за стол. Яна подает ему ужин и загадочно посматривает. Ян ест, уткнувшись в тарелку. Поднимает голову.

ЯН. Ты чего?

ИННА. Вкусно?

ЯН. Минтай?

ИННА. Да.

ЯН. Нормально. Костик где?

ИННА. На улице.

ЯН. Как у Юлёнка живот?

ИННА. Все в порядке. Ты знаешь, она сегодня улыбнулась и так стала на тебя похожа.

ЯН. Правда? Нет, в чем дело? Я же вижу, ты что-то…

ИННА. Ладно, колюсь. Нас сносят!

ЯН. Правда, что ли?

ИННА. Клянусь.

ЯН. Давно пора. Как твоя мама переживет? Дворянское гнездо, предки жили. Дому всего лет сто пятьдесят, с какой стати его сносить?

ИННА. Нас сносят, и по закону нам положено две квартиры, ты не понял еще? Две! Родителям — и нам! Отдельную!

Ян и Инна некоторое время смотрят друг на друга, потом вскакивают и начинают отплясывать.

Vaya con dios, «Nah neh nah» или Жанна Агузарова, «Мне хорошо рядом с тобой».

10. 1991-й год, август

Ян говорит по телефону, глядя в телевизор. Слышна музыка «Лебединого озера».

ЯН. Боря, как у вас там? Я слышал по «Голосу» — войска, люди под танки ложатся. (Слушает). А у нас тихо. Ни демонстраций, вообще ничего. Ты знаешь, только не смейся, я собираюсь ночью пойти листовки клеить. Отпечатал уже. А я лэптоп подержанный достал, «Макинтош», прикинь, в отличном состоянии. Короче, дома текст набил, на работе потихоньку распечатал. А что? Боря, я впервые в жизни чувствую, что я готов зубами драться. Я серьезно. Я не хочу обратно. Я нажрался этого лицемерия на всю жизнь. Опять на собраниях сидеть и херню сутками слушать про светлое будущее? Не хочу! Мне есть что терять, кроме собственных цепей! Я серьезно. … Ты серьезно? Слушай, это же опасно. Пистолет? Какой? Ни фига себе! Приеду, дашь пострелять? Ты только, знаешь, не применяй его. Мало ли. Ладно, защитник свободы, успеха! Передам. Ее нет, она с матерью в Сочи, там у нас тетенька замечательная, мы каждый год почти у нее. А я не смог. Если честно, одному побыть захотелось… Тесть отмучился, да. Шестьдесят три всего, какой это возраст? Теще шестьдесят семь, а она здоровая, как кобыла. Литрами вино пьет — и хоть бы хрен ей. Беги, ладно. За вашу и нашу свободу!

11. 1991-й год, август

«Желтые тюльпаны» в исполнении Наташи Королевой или «Белая черемуха» Вл. Маркина.

Инна сидит в купальнике, обняв колени. Предполагается, что рядом лежит собеседник.