Том 1. Стихотворения 1892-1909 - Валерий Брюсов

Декабрь 1907

Из тихих бездн

Из тихих бездн — к тебе последний крик,Из тихих бездн, где твой заветный ликКак призрак жизни надо мной возник.

Сомкнулся полог голубой воды,И светит странно в окна из слюдыМедузы блеск и блеск морской звезды.

Среди кораллов и гранитных глыбСияют стаи разноцветных рыб.Знакомый мир — ушел, отцвел, погиб.

Я смертно стыну в неотступном сне…Зачем же ты, в холодной глубине,Как призрак жизни, клонишься ко мне?

Я в тихих безднах помню прошлый рай.Из тихих бездн к тебе мой крик, — внимай:В последний раз, в последний раз, — прощай!

8 ноября 1906

Обреченный

Голос

«Ты — мой, моей рукой отмечен,И я, уверенная, жду.Играй, безумен и беспечен,От счастья смейся, плачь в бреду, —Ты вдруг очнешься, в час закатный,Поймешь мой зов, лишь сердцу внятный,И с воплем крикнешь мне: иду!

Ты многим клялся: буду верен!Ты многим говорил: я — твой!Но неизменен и размеренСобытий трепет роковой.Что было — только предвещанья,Что было — лишь знаменованьяТого, что быть должно со мной!

Ты сам не понял, не изведалСвоей последней глубины,Ты душу радостности предал,Как зыби медленной волны.Я жду тебя с мечом разящим.В былом, в грядущем, в настоящемМне дни твои обречены!»

Ответ

Остро и пламенно ранитВзор твой, блестящий клинок.Сердце искать не устанет,Сердце — как в мае цветок.Снова ли душу обманетБогом назначенный срок?

Року иду я навстречу,Взор упирая во взор:Рыцарь — в жестокую сечу,Верный — на ярый костер.Ты позовешь, — я отвечу,Скажешь, — приму приговор.

Долго я ждал. НеужелиДрогнет и эта рука?Строгие струны продели,Цель моей жизни близка.Ближе я… ближе… у цели…А! синий отблеск клинка!

14 сентября 1907

Осенью

Небо ярко, небо синеВ чистом золоте ветвей,Но струится тень в долине,И звенит вокруг чуть слышноНежный зов — не знаю чей.

Это призрак или птицаБело реет в вышине?Это осень или жрица,В ризе пламенной и пышной,Наклоняет лик ко мне?

Слышу, слышу: ты пророчишь!Тихий дуть не уклоня,Я исполню все, что хочешь!Эти яркие одежды —Понял, понял — для меня!

Это ты — на смертном ложеЖдешь покорного тебе!Пусть же тень ложится строже!Я иду, закрывши вежды,Верен Тайне и Судьбе.

Себастьян

На медленном огне горишь ты и сгораешь,Душа моя!На медленном огне горишь ты и сгораешь,Свой стон тая.

Стоишь, как Себастьян, пронизанный стрелами,Без сил вздохнуть.Стоишь, как Себастьян, пронизанный стреламиВ плечо и грудь.

Твои враги кругом с веселым смехом смотрят,Сгибая лук.Твои враги кругом с веселым смехом смотрятНа смены мук.

Горит костер, горит, и стрелы жалят нежноВ вечерний час.Горит костер, горит, и стрелы жалят нежноВ последний раз.

Что ж не спешит она к твоим устам предсмертным,Твоя мечта?Что ж не спешит она к твоим устам предсмертнымПрижать уста!

Видение

В сумраке вечера ты — неподвижнаВ белом священном венце.В сумраке вечера мне непостижнаСкорбь на спокойном лице.

Двое мы. Сумрак холодный, могильныйВыдал мне только тебя.Двое мы. Или один я, бессильный,Медлю во мраке, скорбя?

Смотришь ты строгим и вдумчивым взором…Это прощанье иль зов?Смотришь ты в сердце с безгневным укором,Словно из глуби веков.

Ты ль это? та, перед кем, как пред тайной,Робко склонялись мечты?Ты ль это здесь или призрак случайный:Луч и игра темноты?

Медлю во мраке глухом и глубоком,Не отзываюсь, скорбя…Медлю, — ведь если ты послана Роком,Мне не уйти от тебя!

17 января 1908

Бой

Нет, не могу покориться тебе!Нет, буду верен последней судьбе!

Та, кто придет, чтобы властвовать мной, —Примет мой вызов на яростный бой.

Словно Брунгильда, приступит ко мне;Лик ее будет — как призрак в огне.

Щит в ее легкой руке проблестит,С треском расколется твердый мой щит.

Тщетно свой меч подниму на нее, —В панцирь мой вражье вонзится копье.

Шлем мой покатится, грустно звеня.Вражья рука опрокинет меня.

И, окровавлен, без сил, чуть живой,Радостно крикну из праха: «Я — твой!»

1907

Лунный дьявол

Лунный дьявол, бледно-матовые,Наклонил к земле рога.Взоры, призрачно-агатовые,Смотрят с неба на снега,Словно тихо мир захватываяВ сети хитрого врага.

Руки, тонкой сетью сдавленные,Без надежд упали ниц,Реют тени новоявленные,Словно стаи пестрых птиц.Вижу вспышки молний, вправленныеВ бархат сумрачных ресниц.

Знаю, знаю: крепко скрученногоОпрокинешь ты во мглу,К синим молниям приученного,Покоришь глухому злу,И потом в врага замученногоКинешь верную стрелу!

Лунный дьявол! Бледно-матовые,Наклони к земле рога!Взоры, призрачно-агатовые,С высоты вонзи в снега,И меня и мир захватываяВ сеть коварного врага!

Октябрь 1907

La belle dame sans merci

Я не покрыл лица забралом,Не поднял твердого щита, —Я ждал один, над темным валом,Где даль безмолвна и пуста.Я звал: «Стрела чужого стана,Взнесись и жизнь мою скоси!Ты мне предстань во мгле тумана,La belle dame sans merci!»

Свершал я тайные обрядыПред алтарем в молчаньи зал.Прекрасной Дамы без пощадыЯ вечный призрак заклинал:«Явись, как месяц, над печалью,Мой приговор произнеси,Пронзи мне сердце верной сталью,La belle dame sans merci!»

Встречал я лик, на твой похожий,За ним стремил покорный путь,Как на костер, всходил на ложе,Как в плаху, поникал на грудь.«Сожги меня последней страстьюИль в строгий холод вознеси,Твоей хочу упиться властью,La belle dame sans merci!»

Но шла ты год за годом, мимо,Недостижимой, неземной.Ни разу ты, неумолимой,Как Рок, не стала предо мной!Приди, — огнем любви и мукиВо мне все жажды погасиИ погрузи мне в сердце руки,La belle dame sans merci!

27 ноября 1907

Сонаты

Обряд ночи

Словно в огненном дыме и лица и вещи…Как хорош, при огнях, ограненный хрусталь!..За плечом у тебя веет призрак зловещий…Ты — мечта и любовь! ты — укор и печаль!..

Словно в огненном дыме земные виденья…А со дна подымаются искры вина,Умирают, вздохнув и блеснув на мгновенье!..Ты прекрасна, как смерть! ты, как счастье, бледна!

Слышу говор, и хохот, и звоны стаканов.Это дьяволы вышли, под месяц, на луг?Но мы двое стоим в колыханьи туманов,Нас от духов спасет зачарованный круг.

Ты мне шепчешь. Что шепчешь? Не знаю, не надо.Умирает, смеясь, золотое вино…О, тоска твоего утомленного взгляда!Этот миг безнадежный мне снился давно!

Брызнули радостноЗвуки крикливые.Кто-то возникшийМашет рукой.Плакать так сладостно,Плачу счастливый я.Рядом — поникшийЛик дорогой!

Гвозди железныеВ руки вонзаются,Счастье распятьяДушит меня,Падаю в бездны я.Тесно сжимаютсяРуки, объятья,Кольца огня.

Скрипка визгливая,Арфа певучая,Кто-то возникшийМашет рукой.Плачу счастливый я…Сладкая, жгучаяНежность к поникшей,К ней, к дорогой!

О, святые хороводы, на таинственной поляне,близ звенящих тихо струй,Праздник ночи и природы, после сладких ожиданий,возвращенный поцелуй!

О незнанье! о невинность! робость радостного взгляда,перекрестный бой сердец!И слиянье в сказке длинной, там, где боль уже —услада, где блаженство и конец!

И сквозь сумрачные сети, что сплели высоко буки,проходящий луч луны,И в его волшебном свете чьи-то груди, чьи-то рукибеззащитно сплетены!

Но почему темно? Горят бессильно свечи.Пустой, громадный зал чуть озарен. Тех нет.Их смолкли хохоты, их отзвучали речи.Но нас с тобой связал мучительный обет,

Идем творить обряд! Не в сладкой, детской дрожи,Но с ужасом в зрачках, — извивы губ сливать,И стынуть, чуть дыша, на нежеланном ложе,И ждать, что страсть придет, незванная, как тать.

Как милостыню, я приму покорно тело,Вручаемое мне, как жертва палачу.Я всех святынь коснусь безжалостно и смело,В ответ запретных слов спрошу, — и получу.

Но жертва кто из нас? Ты брошена на плахе?Иль осужденный — я, по правому суду?Не знаю. Все равно. Чу! красных крыльев взмахи!Голгофа кончилась. Свершилось. Мы в аду.

1905, 1907