Том 1. Стихотворения 1892-1909 - Валерий Брюсов

20 ноября 1905

Монах

На поле жизненного боя,Где Рок влечет нас, как самум, —Душа возжаждала покоя,Молитв и одиноких дум!

И вот, презрев соблазн свободыИ мира призрачную ширь,Сошел я под глухие своды,В твои затворы, монастырь!

Вне стен — и ужас и веселье,Пиры любви и красоты.Но здесь хранит ревниво кельяВсегда спокойные мечты.

Я жизни иноческой святоБлюду определенный чин,И дни, с восхода до заката, —Как ряд медлительных годин.

Люблю я благовест рассвета,Церковной службы череду,Степенность братского привета,Ночь, посвященную труду.

Мне хорошо, под буйство бури,При кротком блеске ночника,На тщательной миниатюреЧертить узоры лепестка;

Иль, не спеша слагая главыИ им не ведая конца,Припоминать о жажде славы,В миру сжигающей сердца.

31 марта 1906

Noli me taniere, Maria[23]

Прошел печально день субботний,Сияет небо новым днем,И в душах всех бесповоротнейРазуверение во всем!

Он говорил: «Как свет зарницы,Приду, и воззову на суд…»И вот лежит во тьме гробницы,И стражи тело берегут.

Но женщин души не устанут,Как горный ключ, струить любовь:«Он обманул… иль был обманут…Но Он страдал и пролил кровь!»

Несут ко гробу ароматы,Но пустотой зияет он…И тут же веет слух крылатый,Что труп врагами унесен.

Тогда, всем горестям услада,К Марии сходит сам Христос,Но в нем ей мнится сторож сада, —Она к нему: «Не ты ль унес…»

И, слыша речи роковыеНе могшей победить искус,«Noli me tangere, Maria!» —Ей отвечает Иисус.

Март 1906

Видения

Повольник

Здравствуй, буйная ватага, удалых годов друзья!Вот и снова я — бродяга, вот опять — повольник я!

Я в затворах жил подолгу, выпил чашу рабской доли,Но я молод — видя Волгу, я могуч — под ветром с воли!

Повинуйтесь, братцы, кличу, становитесь в бранный круг!Как бывало, на добычу поведу за стругом струг.

Ах, как сладки лязги сабли! как бессильно свищут пулк!Что, удар мой не ослаб ли? голос слышен ли и в гуле?

А теперь дели, что взято! всем по ровну, без греха!Горстью мерь сребро и злато, а на локоть мерь меха.

Спрятав знатные товары, мы костер зажжем над плесом,Будут звонко вторить чары нашим песням стоголосым;

А когда луна остудит волны Волги и песок,Всем по очереди будет с полоняночкой часок!

20 мая 1907

Русалка

Она, свои скрывая грудиИ лоно зыбким тростником,На мир, где колдовали люди,Смотрела из реки тайком.

Ей был понятен их веселийИ их забот вседневный строй, —Призыв пастушеской свирели,Костер рыбачий под горой.

Она любила хороводыИ песни дев издалека,Когда ложилась мгла на водыИ стыла темная река.

А в день осенних водосвятий,Из-под воды едва видна,Как речь таинственных заклятий,Молитвы слушала она.

Когда же рой детей, купаясь,Шнырял по вспугнутой реке,Она звала их, откликаясьНа непонятном языке.

Но, видя проходящих парней,Вечеровой порой, в тиши,Еще нежней, еще коварнейСмеялась, зыбля камыши.

1907

Самоубийца

Картина для синематографа

Томный, стройный, строгий, грустный,Кто ты: горец иль стрелок?Мост согнулся неискусныйЧерез вспененный поток.

Что таким пристрастьем тянетТвой, к воде склоненный, взор?Схватит, свяжет и обманетВолн излучистый узор.

Ты простер, уйти не смея,Руки к пенистой судьбе.Но из пены ЛорелеяПодымает взор к тебе.

Тихо смотрит, тихо плачет,Клонит голову в венке,И стыдливо горе прячетВ буйно вспененной реке.

Что ты шепчешь? Кто услышит?«Жизнь грустна. Грустнее смерть».На мосту пустом колышетВетер сломанную жердь.

16 ноября 1907

Голос мертвого

На заре вечерней, в трауре,Ты куда спешишь, девица?Соловей свистит на яворе,Месяц в озеро глядится.

Ты бледна на старом кладбище,Над моим крестом склоненным.Ах, не здесь, не здесь свой клад ищи:Кто-то ждет в саду, под кленом!

Слез мне жаль, печально тающихНа земле, на сером камне!Стань счастливой, стань сияющей, —Будешь более верна мне!

Если б вышел из могилы я,Праздником всю жизнь я б сделал,Целовал улыбки милые,Только б счастье ласки ведал!

Что здесь? гроб, да прах, да тление!А кругом, сквозь смерть, я чуюВсё веселие весеннее,Волю бабочек живую,

Радость луга, распростертогоПод лучами солнца ясного…Помни, помни голос мертвого:Лишь одно люби — прекрасное!

1906

Побег пастуха

На этой ели благосклоннойПокойся, ветхая свирель!С тобой я пел и хмель влюбленный,И вечер, страстью опаленный,И душу бури, и апрель.

Но тщетно грезы ожидалиНайти усладу в звуках тех.Они молили и рыдали,Но в тайне дум сияли далиИных скорбей, иных утех.

Простите, лилии долины!Речная зыбь! стада овец!Туда, где горы-исполины,Где гул лавин, где лет орлиный,Идет задумчивый певец.

Гость молчаливый, бессловесный,Вхожу, Природа, в замок твойИ буду, со скалы отвесной,В долине видеть дар безвестный;Свирель на ели вековой.

1908

Стихи на изразцах

Иду скоро в дом свой я,Путь мой проторен.Ждет меня любовь моя,Про меня ей сон.

Я люблю ее весьма,Жизнь моя — любовь,Разлучила нас зима,Весна сблизит вновь.

Светло солнце по весне,Красен маков цвет.До цветов охота мне,Я нарву букет.

К ней приду с букетом я,С розой полевой,Ей скажу: «Любовь моя,Я до гроба твой!»

Февраль 1907

Жалоба героя

Нас немного осталось от грозного племениМногомощных воителей, плывших под Трою,И о славном, о страшном, о призрачном времениВспоминать в наши дни как-то странно герою.

Агамемнон погиб под ударом предательства,Оилеев Аянт сгинул в синей пучине,Теламонид упал в черный вихрь помешательства,А Патрокл и Ахилл вечно спят на чужбине!

Где друзья моих дней? — Одиссей многомысленныйБлагородно дряхлеет в ничтожной Ифаке,Тевкр бежал и покинул народ свой бесчисленный,Сын Тидея на западе скрылся во мраке.

И когда мы порой, волей Рока, встречаемся,Мы, привыкшие к жизни средь малых, бесславных,Как враги, друг на друга, грозя, ополчаемся,Чтоб потешить свой дух поединком двух равных!

1907

Триумфатор

Мое чело в последний разВенчал сегодня лавр победный,На колеснице заповедной,Ловя лучи на панцирь медный,Вступил я в Рим в веселый час.

Народ в восторге выл; друзьяМоей завидовали доле;За мной влеклись цари в неволе;По Via Sacra, в Капитолий,Для пышных жертв проехал я.

Но вот, когда, венец кляня,Я подступил к телице белой —Нож задрожал в руке умелой,Как тайный знак, что отлетелаБогиня Нике от меня.

Мой взор на миг покрылся тьмой,И был мне внятен голос бога:«Венец и пурпурная тогаДовлеет смертным. Слишком многоКто волит, — против вызов мой!»

Что ж, подниму ль ярмо судьбы?Нет! от копья лица не скрою!Трубите, трубы, снова к бою!И пусть в парфянском стане мною,Как пленным, тешатся рабы!

3 января 1908