Рейтинговые книги
Читем онлайн Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана - Валентин Пикуль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 105

И оборвал песню: мол, как, годится такая или нет? Ведь вы, мол, привыкли ходить с Берньеборгским маршем!..

Но ему сердито крикнули:

– Взялся за пономаря – так тяни, старый!..

И солдат, радостно вскинувшись, так что звякнули два ряда медалей, продолжал:

А мне бы к милой да попасть,она там варит пиво.Эх, только б в воду не упасть,на мне жилет красивый!..

Сначала несколько голосов, хриплых от простуды, вразброд ответили:

Эй, Лийса, эй, Лийса!Ты славно варишь пиво…

И вдруг подхватили все разом – эхо отбросило припев за леса и снова вернуло обратно:

Эй, Вяйне, эй, Вяйне!Какой жилет красивый!..

Шли финские солдаты и, может быть, впервые за все эти годы пели не о «величии своей страны», а совсем о другом. В их песнях встречались жених с невестой, топились бани, шелестели ветви берез, прыгали белки, всходило румяное солнце над озером.

И страна Суоми вставала в их песнях воистину прекрасная!..

Глава пятая

Надежды на победу

Бушлат распахнут и разодран вдоль плеча осколком снаряда; в металлических застежках штормовых сапог скопился налет засохшей соли – глаза, еще недавно видевшие смерть, раскрыты широко; на щеках то вспыхивают, то угасают красные пятна; пальцы, которые целых полчаса были сведены на гашетке стреляющего пулемета, не перестают дрожать от нервного возбуждения, – вот таким вернулся из боя Сережка Рябинин…

– Эй, на пирсе!.. Принимай швартовы!..

На разбитых палубах катеров стонали раненые и обгорелые матросы. В воздухе тяжко нависал приглушенный рокот усталых моторов, возгласы офицерских команд и грохот прибоя, что рушился на черные камни. Пахло удушливой гарью недавно затушенных пожаров и острым запахом бензина. Вернувшиеся с победой торпедные катера, на гафелях которых развевались пронесенные через огонь атак гвардейские флаги, швартовались к пирсам родной и милой гавани.

Еще не остыв после сражения, Сережка кричал солдатам, руки которых неумело ловили свистящие в полете мокрые и длинные змеи швартовов:

– Куда, куда ты его?.. Тяни на третий пирс, тебе говорю!.. Заворачивай на кнехт!.. Так-так-так-так!.. Еще раз!..

Ходивший с катерами на операцию контр-адмирал Сайманов положил на плечо ему свою широкую руку.

– Спокойнее, юноша, – сказал он. – И… все в порядке!

«Все в порядке… Все ли?» На дивизионе семь раненых, один из них наверняка не выживет; в борту одного только «Палешанина» девятнадцать пробоин, из которых три – ниже ватерлинии, заделанные на скорую руку чуть ли не бушлатами. И все-таки, решил Сережка, контр-адмирал прав: в Варангер-фиорде наведен «порядок» – три фашистских транспорта, груженные никелевой рудой, лесом и рыбными консервами, расколоты торпедами, словно орехи. А за компанию с ними пошел хлебать воду и миноносец, командир которого в самую неподходящую минуту вздумал отыграться от катеров своими пятидюймовками. Сережка видел, с какой злобной силой дернул тогда Никольский рукояти залпа, точно хотел выбить торпедой из головы гитлеровца это опасное заблуждение: «Не отыграешься, на, получи!..»

– Все в порядке, товарищ контр-адмирал, – ответил Сережка, успокаиваясь, и ему стало жалко, что Сайманов снял с его плеча руку: тяжелая и горячая, она напоминала добрую руку отца…

Вечером, когда израненный катер вытащили на береговые слипы и в отсеках его не было слышно привычного плеска волн, Сережку вызвал к себе Никольский.

Офицер, в распахнутом по-домашнему кителе, сидел за выдвижным столиком, и лампа бросала яркий сноп света на его лицо, оттеняя тонкий хрящ носа и выпуклые подвижные дуги бровей.

– Садись, – предложил он своему юному боцману. – Там рабочие придут пробоины заваривать, надо их покормить…

– Есть, товарищ старший лейтенант. Какао приготовим, печенья после похода целый ящик остался… А что еще?

– Ну и достаточно. – Никольский взял со стола большой уродливый осколок. – Вот, – сказал, – рубку пробил, мне на реглане локоть распорол… повезло! – Он бросил осколок в угол, и кусок металла тяжело стукнулся о переборку. – Ты не догадываешься, зачем я тебя вызвал?

– Не имею представления, – ответил Сережка, пожав плечами.

– Так вот, – продолжал Никольский, – парень ты молодой, а уже прошел школу войны, морские качества у тебя такие, что можно позавидовать, есть у тебя сообразительность, и во многом разбираешься неплохо…

Сережка внутренне насторожился: к чему готовит его командир?

– Надо тебе учиться, Рябинин! – неожиданно закончил Никольский и пересел на койку поближе к боцману.

– Как учиться, товарищ старший лейтенант?

– А как все учатся… Ты офицером флота быть хочешь?

– И не скрываю: конечно, хочу.

– Тогда за тобой дело. Меня контр-адмирал сегодня спросил: «А что – Рябинин у вас так и думает боцманом оставаться на всю жизнь?..» Так что давай-ка мы с тобой решим, что делать дальше…

Сережка смущенно потер плечом скулу:

– Ведь у меня, товарищ лейтенант, образование небольшое.

– Сколько?

– Всего семь. Война вот…

– Ну, не беда, – успокоил его офицер. – Сразу в училище не попадешь, сначала подготовишься. На три года позже лейтенантом станешь… Ты чего это смеешься, боцман?

– Да так… вспомнил, как я впервые в море вышел. Странно! В трюме зайцем сидел, а сейчас… не верится даже!

– Ну так, значит, решено? – спросил Никольский.

– Конечно!

– Тогда садись за стол, пиши рапорт, автобиографию…

– Что?.. Сейчас разве? – Сережка от удивления даже привстал с койки, стукнувшись о низкий подволок.

– А как же ты думал? Конечно, сейчас.

– Я думал, после войны.

Никольский неожиданно рассердился.

– Да ты что! – крикнул он. – Зачем бы я тогда заводил весь этот разговор?.. Сейчас, сейчас!

– Благодарю вас, товарищ старший лейтенант, – ответил Сережка, – но я отказываюсь.

– Почему?

– Войну закончить надо.

– Не тревожься!.. Мы уж как-нибудь без тебя закончим, а ты поезжай учиться.

– Куда это?

– В Ленинград.

Соблазн был велик: увидеть город, в котором родилась мать и о котором она так много рассказывала, – это на миг поколебало юношу.

– Ленинград, – повторил он и печально вздохнул: – Нет, товарищ старший лейтенант, не могу… Я вырос здесь, целый год провоевал на этом море, и победу хочу тоже здесь, и нигде больше, встретить!

Никольский, скрывая раздражение, напился воды из графина, проговорил:

– Надоело мне тебя уламывать!.. Ну, а если скажу, что победа в Заполярье через месяц наступит, ты поедешь?

– Тогда поеду. Только не раньше.

– А ты, дьявол, упрямый, как и все вы здесь… на севере! Садись, пиши! Раньше чем через месяц ответ из училища все равно не придет.

И когда Сережка написал все, что от него требовалось, он вдруг почувствовал, как в сердце поселяется ожидание чего-то необыкновенного. Будущее неожиданно приобрело какие-то вполне законченные формы: из неопределенного и расплывчатого, как сон, оно стало точным и ясным, словно корабельное расписание, где все заранее высчитано и вымеряно до секунды.

– Ну вот, – пошутил Никольский, – завтра в штабе подготовят документы, и можешь заранее погоны себе… Впрочем, обожди-ка, у меня где-то в столе лежат!

Он порылся в ящике и протянул боцману погоны с двумя маленькими серебряными звездочками:

– Держи! Вспомни меня, когда надевать их будешь!

Никольский продолжал шутить, но Сережке это уже не казалось шуткой, и он принял подарок, твердо веря в то, что через несколько лет наденет эти погоны. Обязательно!

– Спасибо, товарищ лейтенант. Я вас и так никогда не забуду. Разве можно забыть, что вместе на одной палубе пережили!..

* * *

Ирина Павловна сказала:

– Это хорошо, это очень хорошо!

– Я и сам рад, мама, не меньше тебя…

Он положил ей на плечо подбородок, заросший первым пушком, погладил волосы матери. В косах, по-девичьи густых и тяжелых, как у Анфисы, уже пробивались серебряные нити, и в душе Сережки вдруг появилось желание чем-то утешить ее, успокоить. Не совсем опытным мальчишеским чутьем он понимал, что в радость матери вкрадывалась еще и другая, вполне законная радость, которую она тщетно пыталась скрыть от сына. Его отъезд в училище значит для нее не только отъезд, но и избавление от ожидания чего-то страшного – того, что он может уйти и однажды не вернуться. В своих переживаниях, скрываемых от сына, Ирина Павловна была одинока, потому что отец каждый раз, когда она заводила разговор об этом, грубовато отшучивался, и она постепенно научилась прятать свои тревоги за судьбу Сережки.

– Ничего, мама, – сказал он, – все будет как надо!

– Я надеюсь, – ответила Ирина Павловна.

Он посмотрел на ее рабочий стол, заваленный таблицами, картами и схемами, и, заметив очки, удивленно спросил:

– Неужели твои?

– Да. Глаза уставать стали.

– А над чем ты сейчас работаешь?

1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 105
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана - Валентин Пикуль бесплатно.

Оставить комментарий