Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

Прошел 1726-й, за ним 1727 год. За это время возможность пожалеть о том, что в подписанном императрицей дипломе этих слов не оказалось, Никите Никитичу предоставлялась неоднократно. Демидов не отступал. 12 февраля следующего, 1728 года доносил в Берг-коллегию: «А десятинного збору за 727 год в приходе не имеетца, и в том имеетца по силе указов тем завотчиком в подании ведомостей и в платеже десятины принуждение»[427].

К этому времени конфликт Берг-коллегии с группой тульских железного дела промышленников, переросший в конфликт горного и артиллерийского ведомств, породил, как казалось, приемлемое компромиссное решение. В указе Берг-коллегии к Демидову от 2 января 1728 года было сообщено, что «с владеющих ручными домнями тульских казенных промышленников собирать десятину» велено в Тульской оружейной конторе майору Кириллу Хомякову «по поданным их ведомостям и скаскам». Уже от него эти документы и собранная десятина должны были передаваться тульскому уполномоченному за «десятинный збор» — Демидову[428]. Решение должно было устроить оба учреждения. Главную артиллерийскую канцелярию (ей подчинялась канцелярия оружейная) — тем, что сохраняло иммунитет оружейникам по отношению ко всем ведомствам, кроме артиллерийского. Берг-коллегию — тем, что позволяло наладить сбор налога, учрежденного как всеобщий, не отменяемый принадлежностью к льготной группе.

Положение, однако, не изменилось. 29 мая Демидов жаловался в Берг-коллегию, что в прошлом и текущем годах запрашивал в Оружейной конторе сведения, «кто имяны казенные промышленики ведомости и скаски подал, и коликое число в каждом месяце с кого имяны и со скольких подов в положенной десятинной збор взято», требовал, «чтоб те ведомости, и скаски, и десятину прислать к десятинному збору» для последующей отсылки в Берг-коллегию. Но ни ведомостей, ни сказок, ни десятины «к десятинному збору и поныне в присылке не имеетца». Почему? Потому де, что их из Оружейной конторы «якобы без повелительного из Главной артилериской канцелярии указу прислать не мочно, для того что де Оружейная кантора и они, промышленники, в послушании только в одной Главной артилериской канцелярии»[429].

Октябрьское, от 22-го числа, послание Демидова добавляет к этой картине несколько неожиданных подробностей. Он известил, что Оружейная контора в переписке с ним сообщила о полученном ею еще год назад, 21 ноября 1727 года, указе из Главной артиллерии. «Хотя де оная Берг-колегия требует, — говорилось в нем, — чтоб де помянутые ведомости и десятинные денги отсылать ему, господину маэору, к дворянину Никите Демидову, а от него де будут присылаться в Берг-колегию, однако же де якобы Главная артилерия ему де, господину маэору, заслуженому и чесному штап-афицеру обиды учинить не может. Ис чего де и Берг-колегия за благо разсудить может, что де заслуженому штап-афицеру репортовать неслужащаго к регулу несогласно и немалая де в том ему обида». Действия ознакомленной с мнением вышестоящей инстанции Оружейной конторы: по силе этого указа «зборныя десятинныя денги и о выходе кричного железа ведомости для де свидетельства и отсылки в Берг-колегию в Туле к десятинному збору… Кантора оружейная без повелительного из Главной артилерии Его Императорского величества указу отдать не смеет»[430].

Итак, дело уже не в том, кто имеет право собирать налоги с тульских оружейников. Теперь главная препона сбору — необходимость для заслуженного и честного штаб-офицера отчитываться перед Демидовым, хотя и дворянином, но не служащим. Что это, как не плевок в лицо новоиспеченному дворянину, как не намек на плебейское его происхождение? И тот факт, что Оружейная контора защищает при этом интересы группы оружейников, свидетельствует о том, что они к Никите Демидову относятся так же — отнюдь не как к дворянину.

Что оставалось делать в этой ситуации Демидову? Да всё то же — жаловаться по инстанции. Он и жаловался: на саботажников кузнецов, на контору, на защищавшую их всех Главную артиллерию. Жаловался, видя, что его энергии даже при поддержке дворянского звания недостаточно, чтобы проломить стену, которую подпирали контрфорсы сословных амбиций.

Дело шло к тому, чтобы к приему денег и ведомостей от Оружейной конторы приставить кого-то другого. Так и случилось. В Тулу, в здешние свои вотчины, как раз собирался асессор Иван Телепнев. Приятное решили дополнить полезным: ему приказали, «дабы он в Тулу хотя нарочно съездил». Кроме принятия от конторы документов и денег, на него возложили еще и контрольные функции — вплоть до права запечатывать домницы и железцовые кузницы, если будет усмотрено что-то вызывающее сомнение в правдивости поданных на них ведомостей[431].

Но дело не пошло и у Телепнева. 5 октября 1729 года он сообщил Демидову, что ничего от Оружейной конторы еще не получил, а время, которым располагал, минуло. Довести дело до конца он поручил, как это ни странно, тому же Демидову: предписал «означенные ведомости и деньги из Тульской оружейной канторы требовать, и, как пришлютца, приняв, производить следъствие как в присланном из колегии указе показано», после чего в коллегию рапортовать. Можно не сомневаться, что Демидов добился бы на этот раз не большего, чем раньше. Надежда забрезжила только с подключением к делу прибывшего в Тулу должностного лица еще более высокого ранга — действительного статского советника, президента Берг-коллегии Алексея Кирилловича Зыбина. 6 октября (на другой день после посылки письма Телепнева Демидову) Зы-бин получил послание из Оружейной конторы, сообщавшей, что половина предписанного исполнена («со взятых сказок за 727 год о выходе кричного железа копии посланы»), а остальное будет исполнено вскоре («со взятых же таковых сказок за 728 год копии готовятца… присланы будут в немедленном времени»)[432]. Уверенный, что дело с мертвой точки сдвинулось, он поручил принять эти документы Демидову и подтвердил распоряжение заниматься ему этим и впредь[433].

Но публичные унижения последнего на этом не закончились. Вот описание очередного откровенно издевательского поступка главы Оружейной конторы. Демидов 12 ноября послал в нее промеморию, требуя, чтобы «из оной канторы вышеписанные скаски за 728 год, тако ж и десятинные денги присланы были к десятинному збору Точию обретающейся от Артилери[и] и фартофикации в той Оружейной канторе господин подполковник Хомяков тое промеморию не принел[434]. А имеет отговорку, бутто по присланному Главной артилерии и фартификации из канторы указу велено де такие взятые скаски, и ведомости, и десятинные денги отдать присланному из Берг-колегии ассесору господину Телепневу, а не к десятинному збору». Указ вышестоящего начальства освобождал Хомякова от каких-либо обязательств перед конторой десятинного сбора, позволял в дальнейшем полностью игнорировать Демидова. Как законопослушный чиновник, Хомяков обсудил ситуацию с Зыбиным и тот, по словам Хомякова, «изволил сказать, чтоб к нему письменно ответствовать, а к десятинному де збору без указу отдавать не велел. И о том де он, Хомяков, бутто к нему, статскому действительному советнику Берг-колегии президенту Алексею Кириловичю, чрез писмо ответъствовал. А как де прислан будет к нему указ, и кому те скаски повелено будет отдать, — и те де скаски отданы из той канторы будут в немедленном времени»[435].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});