Оружие возмездия - Андрей Завадский

Шумно вздохнув, юноша вдруг открыл глаза, совершенно осмысленным взглядом посмотрев на мир, в этот миг сжавшийся до походного шатра. Увидев склонившуюся над ним эльфику, глаза которой были крепко зажмурены, касавшуюся ладонями, вокруг которых, казалось, сверкали искры, его груди, человек открыл рот от изумления. Он попытался что-то сказать, но Мелианнэ легко коснулась его лба, ввергая человека в пучину сна, который тоже должен был дополнить ее лечение, ибо во сне организм способен восстанавливаться гораздо быстрее вне зависимости от того, человек ты или же эльф.

Завершив свою волшбу, Мелианнэ довольно умело промыла страшную рану юноши и затем перевязала ее чистым полотном, поскольку полностью чародейством ее вылечить было невозможно. Но уже сейчас опытный взгляд мог бы заметить, что рана перестала кровоточить и даже начала затягиваться. Полностью она могла зажить еще через несколько дней, но и сделанного было вполне достаточно. Разумеется, настоящие маги высшей ступени были способны за считанные минуты оставить от самой жуткой раны лишь едва заметный шрам, и даже, как говорили, прирастить отсеченную конечность, но принцесса эльфов не была столь искушена в чародействе.

Закончив лечение, Мелианнэ еще несколько минут сидела неподвижно с закрытыми глазами. Несмотря на то, что она старалась использовать силу, взятую у живой природы, и собственные запасы энергии ее оказались несколько истощены. Поэтому принцесса попыталась восстановить их, опять же, впитывая мощь леса и вновь наткнувшись при этом на сильное сопротивление. Это заставило Перворожденную подумать о том, что человеческие волшебники, способные почерпнуть необходимую для своего колдовства энергию почти у любой стихии, но при этом не способные управлять этими стихиями в той мере, как эльфы — лесом, а гномы — силой Земли, находятся в более выигрышном положении. Где бы они ни оказались, маги людей всюду способны подкрепить свои резервы, тогда как те же эльфы, к примеру, очутившись в горах, могут надеяться только на себя. В этом волшебники из рода людей ушли вперед по сравнению с магами прочих народов, хотя в полной мере они не могли управлять природными силам, что было своего рода платой за иные преимущества.

Наконец принцесса встала, хотя выпрямиться во весь рост ей не позволяла высота палатки, накидывая плащ. Она бросила еще один взгляд на лежавшего без движения человека. Мелианнэ только сейчас разглядела своего пациента и поняла, что он совсем молод. Этому юноше едва ли могло исполниться пятнадцать лет. Его кожа еще была гладкой, словно у ребенка, а длинные русые волосы слегка завивались. Человек был очень строен, так что своим сложением мог походить на эльфа, хотя и был несколько ниже Перворожденных. Сейчас на лице спасенного Мелианнэ человека уже не было выражения боли, которое сменила легкая улыбка. Видимо, во сне мальчик видел нечто, пробудившее в нем приятные воспоминания.

Мелианнэ, которая и сама точно не знала, с чего вдруг поддалась на уговоры своего телохранителя и занялась лечением этого человека, рискуя жизнью при этом, ведь обнаружив творящуюся волшбу, спутники Велемира могли с ней расправиться самым жестоким образом, ибо в любви к Перворожденным подозревать их было трудно, сейчас решила, что уж этот-то отрок ничем не заслужил смерти, поэтому ее вмешательство было вполне оправданным. Ей стало жалко юношу, почти мальчика, который спустя несколько часов мог умереть в жестоких мучениях, не окажись Мелианнэ на его пути. И это новое чувство, чувство жалости и сострадания к тому, кого многие родичи молодой принцессы иначе как варварами и грязными животными не называли, поразило Мелианнэ до глубины души. Раньше она никогда не предполагала даже, что из жалости будет с помощью священной Силы Леса лечить человека, к тому же человека, которого она видит в первый и, скорее всего, в последний раз за всю свою долгую жизнь.

В то время, как принцесса скрылась в палатке, Ратхар оставался неподалеку, бдительно следя за тем, чтобы кто-нибудь из караванщиков не сунулся в шатер. Наемник понимал, что люди едва ли проявят милосердие к Перворожденной, которая для них была всего-навсего нелюдью, не имеющей права жить под одним с ними солнцем. И в этом случае Ратхар пришлось бы с оружием в руках убеждать их оставить свою спутницу в покое, а убивать этих, в общем-то, неплохих людей лишь за то, что они увидели чуть больше, чем полагается, воину не хотелось. Но все же он знал, что будет действовать не раздумывая, ибо взяв на себя обязательства довести принцессу до дома, он перестает быть просто человеком, как и Мелианнэ становится не только эльфийкой. Назвавшись телохранителем Перворожденной, Ратхар был бы обязан убить любого, кто попытается встать у них на пути, и это не могло считаться предательством своего рода.

По счастью любопытных в отряде Велемира не нашлось, поэтому воин просто прогуливался возле шатра, глядя по сторонам. Через некоторое время к нему присоединился Сфенекл, также не избежавший в бою ран, но вполне способный не просто стоять на ногах, а еще и командовать своими воинами. Ратхар видел, как он расставил вокруг лагеря посты, хотя для полноценной караульной службы людей у гарда было немного. А закончив исполнять свои обязанности, воин, вероятно, решил скоротать время за беседой с таким же, как и он сам, наемником, человеком, который живет войной и ради войны. Будучи профессиональным воином, Сфенекл чувствовал родственную душу, человека, который, не став по воле богов врагом, мог стать другом и приятелем, ибо каждый ищет в этом мире того, кто схож с ним хоть чем-то, а между Ратхаром и гардским витязем общего было много. И в любом случае, раз увидев, как дьорвикский воин сражается, гард явно проникся к нему уважением, ибо те, чья жизнь — война, как никто иной ценят воинское искусство. Так полагал сам Ратхар, но оказалось, что гард, действительно считавший уже наемника своим другом, ибо по меньшей мере другом можно назвать человека, спасшего твою жизнь, хотя он мог просто пройти мимо, вовсе не от скуки решил выбрать его общество, о чем Ратхар понял, стоило только Сфенеклу произнести несколько слов.

— Скажи мне, Ратхар, тебе не кажется, что за нами кто-то постоянно следит с того момента, когда мы только ступили на эту поляну? — Сфенекл, как и подобает мужчине и воину, не стал ходить вокруг да около, сразу высказав наемнику свои мысли. — У меня почему-то возникает недоброе чувство, кажется, что место здесь худое. — Воин поморщился, демонстрируя это самое чувство: — Точно кто-то в спину смотрит. Так и сверлит глазами. А кто, не пойму.

— Правду сказать, у меня тоже появились странные ощущения, когда мы еще только приближались сюда. — Ратхар сразу признался, поскольку очень хорошо знал, что чутье опытного воина, побывавшего в смертельной опасности не раз, дорогого стоит, поэтому нельзя просто отметать в сторону подозрения. — Мне тоже кажется, что за нами наблюдают из леса, но не похоже, что здесь какая-то засада. Вообще нет чувства, что рядом с нами могут быть люди.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});