Охотники за партизанами. Бригада Дирлевангера - Дмитрий Жуков

На этом, однако, выходки Дирлевангера не прекратились. 2 июня 1944 г. он направил Бергеру телеграмму: «Благодарю тебя за батарею 88-мм зенитных орудий. Попроси Герена, чтобы он немедленно отправил ее в Минск. Можно ли также получить батарею 20-мм зенитных орудий? Они особенно хороши в борьбе с бандами»[846].

По случаю получения зенитных орудий на даче у Готтберга под Минском была организована вечеринка с употреблением крепких спиртных напитков. Во время этой бурной попойки Дирлевангер, порядочно набравшись, в присутствии офицеров оскорбил сотрудника СД из Восточного министерства, гауптштурмфюрера Вальтера Бранденбурга. Дирлевангер ненавидел чиновников из гражданской администрации, представителей спецслужб, и считал их «тыловыми крысами». В тот летний вечер он не стеснялся в выражениях и обвинил Бранденбурга в уклонении от участия в боевых действиях, а под конец своего эмоционального выступления обозвал его «косоглазым», «оборванцем» и «симулянтом».

Бранденбург не собирался терпеть оскорбления и в письменной форме сообщил о недостойном поведении Дирлевангера Бергеру и начальнику Главного управления имперской безопасности обергруппенфюреру СС Эрнсту Кальтенбруннеру. Начальнику Главного управления СС вновь пришлось заступаться за своего друга. Бергер заставил Дирлевангера написать письмо Бранденбургу и принести ему подобающие извинения[847].

Несмотря на вызывающее поведение Дирлевангера, которому очень многое сходило с рук, процесс формирования полка продолжался. Испытывая большую потребность в младших командирах, Дирлевангер 20 мая 1944 г. направил Бергеру очередное предложение. Он просил, чтобы в полк перевели, «по меньшей мере, 24 унтерфюреров или опытных солдат из испытательной части в Праге или лагеря в Мацкау», так как «с уголовниками дела не идут».

Удовлетворил ли эту просьбу Бергер, сказать сложно. Вместе с тем решился другой наболевший вопрос. В составе штрафного формирования не было военных врачей. В период антипартизанских операций их обязанности, как правило, выполняли офицеры из медико-санитарных частей и медпунктов, которые были в полках и батальонах, совместно с которыми браконьеры и уголовники участвовали в боевых действиях. На основании приказа Гиммлера от 19 февраля 1944 г. штрафникам выделили врача: «Я прошу позаботиться о том, чтобы батальон как можно скорее получил врача. Это может быть врач, который проходит реабилитацию». Этим врачом оказался человек, против которого было возбуждено уголовное дело по факту растраты денежных средств. Позже в часть перевели еще двух врачей СС — стоматологов, осужденных за пьянство и подстрекательство к абортам и приговоренных к различным срокам заключения[848].

23 мая 1944 г. в полк прибыло 11 членов имперской почтовой службы: Мартин Фукс, Герхард Лабетте, Генрих Шперн, Генрих Герардс, Курт Филь, Генрих Фиор, Генрих Коль, Вальтер Ледерман, Эрих Кох, Эндельберг Гошлер и Йозеф Шобер. Все указанные лица пополнили взвод связи[849].

За некоторыми прибывшими новичками Дирлевангер устанавливал наблюдение и приказывал командирам подразделений обращать внимание на этих людей. Например, в приказе по I батальону от 15 июня 1944 г. ротным командирам была поставлена задача проконтролировать, как выполняют свои обязанности рядовые СС Вальтер Байер и Курт Финкинг (1-я рота), Макс Будневски (2-я рота) и Гейнц Борман (3-я рота). Судя по всему, эти военнослужащие считались ненадежными и могли оказывать разлагающее влияние на остальных штрафников[850].

У офицеров полка браконьеры пользовались большим уважением, чем «асоциалы» или уголовники. Если возникал вопрос, кого реабилитировать в первую очередь, именно бывшие «черные охотники» получали такую возможность. Среди документов штрафной части мы обнаружили приказ, отданный по штабной роте 18 июня 1944 г. В приказе говорилось о полной реабилитации 11 унтерфюреров и рядовых[851]. На первый взгляд ничего особенного — обычный список с указанием имен и фамилий, званий в СС и т. д. Однако если посмотреть на число, месяц и год, когда осужденные прибыли в часть — 1 июля 1940 г., — становится ясно, что реабилитация в формировании Дирлевангера была очень долгой, и далеко не все ее проходили[852].

Согласно приказу Гиммлера от 3 июня 1944 г., из штрафников разрешалось отбирать людей в 502-й истребительный батальон пггурмбаннфюрера СС Отто Скорцени[853]. Учитывая, что в полку Дирлевангера реабилитация шла медленно (а перевод в другую часть фактически означал реабилитацию) и многое зависело от решения командира, такой отбор был минимальным. Кроме того, в приказе Гиммлера от 6 июня 1944 г. четко прописывалось, кого следует отбирать. Это должны были быть осужденные, проходившие ранее специальную подготовку и умевшие прыгать с парашютом[854]. Сомнительно, чтобы среди уголовников, доставленных в июне 1944 г. в Белоруссию, было много десантников. Наконец, в первых числах июня 1944 г. особый полк получил новое пополнение. Вряд ли Дирлевангер стал бы разбрасываться кадрами. Если он кого-то и передал в батальон Скорцени, то это были единицы.

Многие прибывшие в полк Дирлевангера новички сразу были распределены по ротам II батальона. Во главе этих подразделений стояли офицеры и младшие командиры СС, имевшие опыт боевых действий. Значительное внимание в ротах уделялось огневой и тактической подготовке, уходу за вооружением и военной техникой. На самом последнем месте стояло изучение строевых приемов с оружием. Вот как выглядел распорядок дня на 13 июня 1944 г. для П батальона (с 5-й по 8-ю роты):

«5.00 — Подъем (контролирует дежурный унтерфюрер).

5.05—5.25 — Утренняя зарядка (контролирует унтершарфюрер).

5.45—6.00 — Завтрак (контролирует дежурный унтерфюрер).

6.30—7.30 — Боевой инструктаж: а) относительно пулеметов; 6) боеприпасов к винтовке (инструктаж проводит командир взвода).

7.35—8.45. — Теория стрельбы: выстрел из оружия, элементы траектории полета пули (занятие проводит командир взвода).

9.00–12.00 — Учебные стрельбы: цель и нажатие на спусковой крючок. Выполнение 1-го учебного упражнения: стрельба из положения лежа по мишени с расстояния 150 м (учебные стрельбы контролирует командир роты).

12.30 — Обед (контролирует дежурный унтерфюрер).

14.00–16.00 — Тактика. Тема: разомкнутый боевой порядок. Устав сухопутных войск, параграф 130/2а, С. 246–303 (занятие проводит командир взвода).

16.30–17.30 — Занятие: дежурная и караульная служба. Защита расположения (занятие проводит командир взвода).

16.30–17.30 — Унтерфюреры: обсуждение учебного материала на следующий учебный день (обсуждение проводит командир взвода).

17.30–18.15 — Чистка оружия, разучивание новых походных песен. Выполнение приема по смыканию строя с оружием на плацу (занятие проводит командир взвода).

19.00 — Читка приказов (штабшарфюрер).

19.30–20.00 — Ужин (контролирует дежурный унтерфюрер).

22.00 —Отбой»[855].

Исходя из этого распорядка дня, можно сделать вывод, что в особом полку СС — в период его доукомплектования — шла напряженная боевая учеба. Дирлевангеру хотелось, чтобы его солдаты быстрее прошли подготовку. Обстановка в Белоруссии была далека от стабильности. Борьба с «народными мстителями» вошла в финальную стадию, и командование СС и полиции считало штрафное формирование важным компонентом оккупационных войск, которые сдерживают движение «бандитов».

ОПЕРАЦИИ «МОРОСЯЩИЙ ДОЖДЬ» И «ВЕСЕННИЙ ПРАЗДНИК»

В 1944 г. советские партизаны и подпольщики продолжали наносить германским военным и гражданским органам ощутимый ущерб. Они организовывали массовый саботаж на предприятиях, уничтожали военные и сырьевые запасы, пускали под откос поезда, взрывали мосты, портили телефонную и телеграфную связь, совершали рейды по тылам противника, ликвидировали гарнизоны и т. д. В Белоруссии появились крупные партизанские зоны: Полоцко-Лепельская, Бегомольско-Борисовская, Кличевская, Россно-Освейская, Суражская, Сенненско-Оршанская, Ивенецко-Налибокская и др. Они занимали большие территории, и охранные войска их не могли контролировать[856].

Особенно угрожающее положение сложилось в тыловом районе группы армий «Центр». По данным германских спецслужб, на 1 января 1944 г. в тылу 2-й, 4-й, 9-й полевых и 3-й танковой армий вермахта действовало около 140 000 партизан. Кроме того, сюда проникали новые отряды и формирования, численность которых установить было невозможно. Базы и гарнизоны немцев напоминали изолированные острова, окруженные со всех сторон обширными партизанскими зонами, откуда исходила постоянная угроза[857].

Пытаясь помешать «народным мстителям» расширять партизанские зоны, руководство СС и полиции в Белоруссии, при активном участии министерства Розенберга, решило увеличить сеть опорных пунктов (Stützpunkte) и создать «оборонные деревни» (или «военные деревни» — Wehrdorfer). По приказу Готтберга от 19 октября 1943 г. (который, став генеральным комиссаром, ввел на подведомственной ему территории «политическое чрезвычайное положение»), следовало организовывать «оборонные деревни» и соответствующие охранные подразделения. В понимании нового комиссара этот метод борьбы с партизанами являлся важной опорой оккупационной администрации, адекватной формой проведения «военных, социальных и продовольственных мероприятий», имевших политическое значение[858].