Радио «Морок» - Татьяна Мастрюкова

Дороги — не одно и то же место.

У меня внутри все ухнуло вниз.

Мама не шутила. Может, то, что она не боится, всего лишь видимость? Теперь и я тоже не могла с уверенностью сказать, что...

— Нет, мам. Там заборы сплошные были, помнишь? А здесь так себе, одна фикция.

Мама нахмурилась:

— Вообще-то здесь тоже сплошные заборы есть, но почему-то не со стороны леса. Дяди Митяя сторона вся с символическими заборами, правда. А на противоположной стороне на дорогу выходят фикции, как ты говоришь, зато с тыла как раз сплошные и высокие. Ты не замечала разве?

Вообще не обращала внимания. Как же так получилось?

— А указатель? И ехали мы долго. И улица не одна, как здесь.

— Указателя я не видела. И здесь, может быть, и не одна улица, — возразила было мама, но тут же сама себя перебила: — Ты права. Это я напрасно нагнетаю. Прости, пожалуйста. Напугала тебя?

Я соврала, отрицательно помотав головой. Я реально напугалась. И указатель я тоже не видела. Ни один.

Даже если Жабалакня — всего лишь прозвище деревни, должен быть указатель с официальным названием! Мне очень хотелось обсудить с мамой пронзившую меня догадку: нас специально заманили сюда, поскольку тому, что рвалось к нам ночью, нужны были новые захряпы... И этот кто-то точно не был человеком. И действительно ли существует в таком случае Клавдия Матвеевна?..

Мне хотелось, чтобы мама высмеяла мои предположения. Ведь такого быть не может! Мы же не в каком-нибудь там фильме ужасов. Но я никак не могла говорить об этом при Лесе. Она и так нервная и мнительная.

И если вдруг мои догадки верны... Нет, конечно нет!

Мы распределили свои вещи на переднем пассажирском сиденье и между нами с Лесей, открыли все окна до упора, чтобы хоть немного выветрилась эта вонища. Леся еще раз старательно все протерла влажными салфетками. Мама принялась возиться с приборами: настраивала зеркала, изучала рычажки, пододвигала водительское сиденье ближе к рулю. На лице ее периодически проступало выражение отчаяния и непонимания, которое тут же сменялось угрюмой решимостью и даже злостью. И эта злость была, насколько я маму знаю, направлена только на себя саму.

— Бензина достаточно. Это хорошо. Остальное плохо. Настроение: как перестать нервничать и начать паниковать, — шипела мама себе под нос.

Леся деланно хохотнула и тут же опять насупилась.

— Плевать, плевать, — продолжала бормотать мама, потом потянулась, как нам показалось, к радиоприемнику.

— Только радио не включай! — хором вскричали мы с сестрой.

Мама по инерции отдернула руку, но потом встряхнулась и удивленно обернулась к нам:

— Девочки, я и не собиралась. Радио здесь не ловит ничего вообще. — Она посмотрела на нас в зеркало и сочла нужным добавить: — Перестало же ловить как раз перед тем, как мы застряли, с папой еще.

Мы с Лесей вытаращились на маму, потеряв дар речи. Она совсем не шутила.

— Мы же вместе слушали, мам! Про того оборотня в жилетке.

— И про клювики в глазах!

Про клювики мы слушали уже без папы, но, видимо, на Лесю они произвели сильное впечатление.

Мама внимательно посмотрела на нас с недоверчивой полуулыбкой:

— Какие еще клювики? Последнее, что мы слушали, были региональные новости. Вас серьезно они так стали интересовать? Или серьезно так напугали, что вы их больше слышать не можете?

— Мам, мы же реально все вместе нашли на радиоприемнике какую-то пиратскую радиостанцию и...

— Радио... Радио «Баечник»!

— Радио «Морок»!

— Вы сидели в телефонах своих тупили, девочки, — нахмурилась мама. — Я почти все время спала. С этой мигренью ум за разум заходит. Действительно, морок.

— Но ты сама же говорила, что тебя радио успокаивает! И тебе это напомнило историю про мертвых младенцев! Что, кстати, за история?

— Так, сейчас совершенно не время и не место шутить. Никаких мертвых младенцев я не знаю. Прекратите. Это не смешно и нервирует меня еще больше.

Мама сердито отвернулась. Мы с Лесей переглянулись в полном обалдении.

— Сцепление, газ, сцепление, - бормотала мама какое-то автомобильное заклинание.

И заклинание помогло: «жигули» взрыкнули двигателем.

Правда, немедленно заглохли опять. Мама застонала, снова повторила заклинание, только теперь добавила в него бесполезное: «Спокойнее, спокойнее».

О да! Когда советуешь кому-то быть спокойным, это немедленно помогает! И совет не грустить точно так же незамедлительно превращает грусть в веселье.

Несмотря на мою мысленную издевку, на этот раз бесполезный совет действительно помог. Двигатель заработал со страшным рычанием, напоминающим что-то среднее между ревом газонокосилки и тарахтением трактора, то есть как и положено «копейке», насколько я поняла. В открытые окна потянуло вонючим выхлопным газом. Мама громко облегченно выдохнула, и именно в этот момент Леся решила поинтересоваться:

— Мама, ты сейчас угоняешь чужую машину?

Я увидела в зеркало заднего вида, как окаменело мамино лицо. Отреагировали мы с ней одновременно. Я язвительно уточнила:

— Реально! Мы. Мы угоняем чужую машину.

А мама без выражения подтвердила:

— Да, Леся, получается, я использую чужую машину без разрешения владельца.