Иллюзия обмана - Илона Романова

Цервемза был ненасытен. Пяти Квадр стало не хватать. И вот по просторам Империи расползлись новые подразделения, возглавляемые бывшими рядовыми воинами-палачами. Новые начальники, неожиданно возвысившись, оказались самыми усердными и страшными… Теперь целых двадцать Развесёлых Четвёрок творили беззакония и наводили ужас на отцов и матерей, тщетно пытавшихся спрятать сыновей от неизбежности… Квадру уже не волновало, обладают ли их жертвы хоть каким-нибудь даром. Усовершенствованное зелье, теперь действовало даже на людей, знания которых о волшебстве ограничивались лишь бабушкиными суевериями.

Жаловаться было бессмысленно, да и некому… Император так хотел, а Наместник требовал… День за днём самые ясноглазые мальчики Сударба обретали пустой и бестрепетный взгляд. Оставалось лишь уверить их в изначальном безродстве и убедить в безупречной правоте командиров да в простоте и святости идеи, ради которой нужно убивать и умирать.

Бессмертный Император Йокещ изнывал от нетерпения…

Цервемза злился…

До начала Войны оставались дни…

— Отобранного не вернуть! — неслось над Империей.

III

Формирование элитных войск завершалось, как и все срочные работы — в спешке. Когда очередной бесконечный день подошёл к концу, Алчап собрался очередной раз напиться до беспамятства. А что ещё оставалось делать, если в голову постоянно лезли ненужные мысли? Трусом он, безусловно, не был, но хотел спокойно спать по ночам. Не то чтобы его мучила совесть — за годы службы он успел позабыть об её существовании. Да и к сомнениям его бесстрастная душа как-то не привыкла. Но последнее время появилось в его жизни несколько странных тем, которые лишали бытие простоты и ясности. Тяжкий хмель мэнигского вина казался палачу лучшим лекарством, и превосходно помогал избегать как самих вопросов, так и малоприятных ответов на таковые.

Сегодня он тщетно бродил по своему небольшому жилищу в поисках выпивки. В трактир тащиться не хотелось. Алчап обшарил все закоулки и на своё счастье нашёл немалую, довольно пыльную запечатанную бутыль, вероятно, оставшуюся ещё от прежних хозяев. Он несколько минут трудился, чтобы сломать сургуч. Печать отчего-то никак не хотела поддаваться. Но воин был упрям. Наконец, в стакан потекла душистая золотистая жидкость, один вид которой примирял с жизнью. Отхлебнув пару глотков, Алчап почувствовал, что усталость быстро покидает его тело, а мысли проясняются. Это было не совсем то, а точнее — совсем даже не то, о чём мечталось, но оказалось тоже весьма приятно… Место, которое долгие годы в его душе занимали страх и пустота, медленно заполнялось печалью и интересом к жизни. Выходило, что вопросы можно не только забывать и запивать, но и задавать и получать на них ответы.

"Когда же всё пошло не так? Да, пожалуй, с того самого момента, как я был призван во дворец, чтобы судить некоего Арнита из Кридона за попытку узурпации власти с помощью колдовства. Я, безусловно, когда-то уже слышал это имя. Да и лицо приговорённого тоже мне знакомо. Хотя странно было бы верному подданному Его Величества не узнать Императора. Но дело в другом. Взгляд этого самого Арнита, его манера говорить и даже жесты, так же как и упоминание о Кридоне, сбили меня с толку…. Отчего? Кто знает… Тогда спрашивать надо было, да вот не случилось… Советник тоже, видно, что-то помнит… А иначе зачем бы он стал меня так подробно расспрашивать, мол, кто я да откуда?

Наверное, откуда-то я есть. И до службы в Квадре что-то было… И звали как-то по-другому…

Ничего не помню! Хотя… иногда во сне вижу двух парней, с хохотом бегущих наперегонки по какому-то лесу. Один из этих ребят — мой друг. Его лицо скрыто длинными прядями тёмных волос, падающих на лоб. Второй паренёк — я. Потом мы устаём от игр и садимся передохнуть на поляне, и я пою. И взлетаю! И ещё я никак не могу взять в толк, отчего мой приятель не летит рядом, а всё также сидит на траве и то ли смеётся от зависти, то ли плачет от радости. Нынче уж и не вспомнишь, как там было на самом деле…

А чуть позже я мешком грохаюсь на землю и пребольно ударяюсь всем телом. Прийти в себя и понять, что случилось — не успеваю. Вокруг появляются какие-то люди, которые говорят ужасные вещи и тащат меня неведомо куда… Мой дружок бежит за нами и кричит что-то гневное им и ободряющее мне. Он быстро выдыхается и без сил падает на траву. А мои мучители всё обвиняют меня в каких-то злодействах. Потом заставляют выпить жидкий холодный огонь. Этих людей четверо. Теперь я один из таких же…

Отобранного не вернуть…

Сколько же раз потом я произносил эту фразу над другими приговорёнными… И сколько ещё произнесу?"

Когда под утро один из подчинённых пришёл будить Командира, то застал его спящим прямо за столом, под которым валялась пустая бутыль.

"Возвращённого не отнять!" — пробормотал Алчап и проснулся. По счастью, солдат не понял его слов, приняв за обрывки пьяной болтовни.

Реальность, как всегда, оказалась пустой и рутинной. Хотел Алчап или нет, но наступало время снова отправляться в Квадру.

IV

Бесконечные осенние тучи повисли над Ларьигозонтской долиной, отделив столицу Дросвоскра от города дюков тяжёлым дождевым занавесом. Казалось, они заранее оплакивали будущее поле боя. Амграмана пребывала в настороженной осенней полудрёме. Тильецад слился с горами настолько, что стал почти незаметен.

Вне зависимости от погоды, каждое утро в Амграману отправлялись дюки, продолжавшие встречать дальние караваны в поисках лишённых дара. Таких привозили в Дросвоскр немало. В основном, молодых мужчин, а ещё чаще — почти мальчиков.

Потом пришёл караван из Стевоса. С ним доставили совсем юного парня, в котором Риаталь с ужасом узнала своего соседа и по совместительству — верного пажа. Хранительница не помнила имени мальчишки, зато очень хорошо представляла его неизменную белозубую улыбку, забавно контрастировавшую со смуглым лицом и угольно-чёрными глазами. Сейчас его губы были плотно сжаты. Кожа бледна. А глаза — подёрнуты сизой смертной дымкой. Вероятно, парень отчаянно сопротивлялся, поэтому его заставили выпить самое сильное зелье, которое только нашлось в арсенале Квадры. За пациента взялись и дюксы со своей магией, и Сиэл со своими травками, и Риаталь, надеявшаяся вернуть старого приятеля родными песнями. Почти двое суток боролись они за мальчика, но тщетно… Он бредил, буйствовал, рвался в какой-то бой… потом затих, но сознание так и не возвратилось к нему… Паренёк, так и не узнавший ни любви, ни красоты того мира, против которого его пытались заставить воевать, ни даже настоящего боя — умер…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});