Вторжение - Виталий Абанов

взята под контроль!». Ниже — главная статья номера… ага… поспешно глотаю слова и предложения.

В связи с Прорывом в столичном регионе… так, подвиг героев не будет забыт, дальше… ага, вот. Ударом нового оружия, разработанного гением отечественных ученых-оружейников, совместно с Академией Наук, уничтожен Враг Рода Человеческого, предотвращена катастрофа… смерти гражданских…

— Страницу переверните. — говорит мне Роман, стоя рядом: — там список, я видел.

— Список… — я переворачиваю страницу. Да, список. Список героев. Вся газета дальше — список героев, павших в бою… и фамилии только у знатных. Остальные обозначены целыми подразделениями — Лейб-Гвардии Его Императорского Величества Кирасирский Полк в полном составе, Отдельный сто десятый дивизион тяжелой артиллерии, Тридцать первый пехотный, гренадерский, еще кавалерия, пулеметный полк… стоп! Тридцать Первый Пехотный? Вчитываюсь в строки. Погиб в полном составе? Как это возможно вообще⁈ Валькирии в ближний бой не лезли, они же на фортификациях были и в госпиталях! Я еще вздохнул с облегчением как узнал…

— Владимир Григорьевич… — говорит Роман Унгерн и что-то в его голосе заставляет меня сжать зубы в нехорошем предчувствии: — выше… вот тут… — и его палец с грязным, обломанным ногтем тычет в газетный лист выше, туда, где поименно перечислены герои…

Палец кадет-барон упирается в имя. Зубова Ай-Гуль Бориславовна. Ледяная княжна. Посмертно награждена Высшей Наградой Империи, Орденом Святого Георгия. Тут же — Уваров Владимир Григорьевич, также представлен к Ордену Святого Георгия. Посмертно. Поспешно перехватываю газету и пробегаю строчки в поисках знакомых имен… и их очень много.

Кадет-барон издает сдавленный стон. Проследив за его взглядом, я вижу «выпускники четвертого курса Императорского Пехотного Училища в полном составе». Представлены к орденам посмертно.

— Полноте вам, Роман Федорович. — говорю я, чувствуя, как голова становится пустой и легкой: — врут все же. Написали будто я умер. Да и вы тоже — живы же, а тут — «в полном составе». Газетчики же. Враки это все. Не могла Гулька там погибнуть. Она же гений поколения, лучшая в роду, вундеркинд, Ледяная Княжна. Она в таких переделках побывала, что… врут в общем.

— Да… конечно. — кивает кадет-барон: — точно. Вы правы, Владимир Григорьевич, это я расклеился на секунду. Действительно, это же газетчики. Они все врут.

— Ну вот. — на секунду я задумался, не хлопнуть ли его по плечу, приободряя, но он повернулся ко мне своей страшной раной на лице, и я передумал. И так видно, что из последних сил держится на одной силе воли и гордости, ему бы морфия сейчас да целителя и полежать полгода в госпитале, а он тут из себя несгибаемого героя строит.

А насчет Гульки… ну неправда это. Она же мне показывала, у нее что-то вроде автоматической защиты льдом есть, если опасность какая, так она в глыбу льда облачается мгновенно. Да не простого, а какого-то особо прочного, его даже пушка в упор не пробьет, что ей какой-то взрыв… да и была же команда «всем вдруг от противника!» своими глазами видел, как летуны брызнули во все стороны как испуганные мальки на мелководье. Значит — спаслась. Наверное, тоже где-то там, на этой гладкой и холодной равнине, но ей-то холод нипочем, лед ее стихия. А может в этой глыбе лежит… в анабиоз впала? Как ее сила в таких случаях работает? И валькирии… как весь полк мог под удар попасть? Они же далеко от эпицентра стояли! Верстах в пяти уж точно… а что это значит? Это значит, что сейчас нужно добраться до дома, переодеться, поесть и взять с собой автомобиль и всех, кто дома есть и на поиски! Нет, стой, сперва — нужно доложиться по команде, узнать настоящие новости от Генерального Штаба, а не газетные сплетни. Быть не может, чтобы они не организовали поисково-спасательные группы, помочь им с этим. Найти свой полк, куда валькирии запропастились? И уже потом — искать тех, кто потерялся, кто не вышел из зоны удара портальной бомбой.

— Господа! — обращается к нам тот самый толстый, у которого я газету забрал: — так вы оттуда? Из зоны удара? Вы участвовали в той битве? Давайте я вам извозчика найму! А вашему другу нужно срочно в госпиталь, с такой-то раной на все лицо!

— Не нужен мне извозчик и госпиталь! — тут же окрысился на него кадет-барон: — мне нужна нормальная лошадь и немного провианта! Я возвращаюсь!

— Не дури, барон-кадет. — говорю ему я: — ты себя в зеркале видел? Краше в гроб кладут. Давай до госпиталя тебя доставим, там и новостей узнаем настоящих. Чай в ведомстве врать не будут, не газетчики. — поворачиваюсь к толстому и протягиваю руку: — полковник Уваров. Владимир Григорьевич. Мой друг — барон Унгерн Роман Федорович. Будем вам очень признательны. Я отдам вам деньги, как только доберусь до дома.

— Политов Сергей Дмитриевич, купец третьей гильдии. — пожимает мне руку толстяк: — не вздумайте! Вы спасли Столицу, ваш подвиг останется в веках. Такая трагедия, столько людей погибло… — вздыхает он: — но у нас не было выбора, не так ли? Хорошо, что ученые разработали это чудо-оружие… Извозчик! Сюда! Двойную плачу!

— Спасибо, дружище. — обращаюсь я к Архипу, который продолжает сидеть на своей телеге: — выручил нас. Ты не пропадай, скажи, где тебя искать, я тебе обязательно отплачу. И зипун…

— Оставьте себе, барин. — машет рукой Архип: — чего уж там. Даст бог, свидимся. Н-но! — он дернул вожжи, разворачивая телегу. Рядом с нами остановился извозчик.

— В госпиталь отвези этих господ. — командует ему толстяк: — да поторопись, на тебе вот, вдвое за труды. Роман Федорович, поезжайте скорей, вам же к докторам нужно попасть как можно скорее. Ситуация под контролем, вчера сам генерал-губернатор Апостолов выступал перед публикой, говорит, что все закончилось уже, битва выиграна.

— Там же ребята остались… — делает вялые попытки к сопротивлению кадет-барон, но я настойчиво подталкиваю его к экипажу, и он наконец занимает свое место. Купец третьей гильдии расплачивается с извозчиком ассигнациями и машет нам рукой.

— Газета! — спохватываюсь я, но он качает головой.

— Оставьте себе, Владимир Григорьевич, вам нужнее сейчас.

— Спасибо, Сергей Дмитриевич. Я обязательно возмещу…

— И думать забудьте! Все, езжайте! — он машет рукой, извозчик цокает языком, натягивая вожжи и мы несемся по узеньким, мощенным улочкам, набирая ход. Рысью, едва не галопом мы мигом добираемся до