Я тебя рисую - Марина Суржевская

— Зато ты холодный, словно слизняк! — не сдержалась я.

Он замер на миг и резко развернул меня к себе. На белом лице серые глаза казались черными дырами.

— А ты представь на моем месте арманца, — прошипел он мне в лицо, больно, до синяков сжимая мои плечи. Отпустил, скинул рубашку. Я отвела взгляд, нервно сцепила руки. Все мое нутро протестовало против того, что должно произойти.

— Так и сделаю, Арвиэль, — пообещала я. Он подошел ко мне, сжимая зубы так, что на щеках четко выделились желваки, и резко дернул золотой пояс моего платья.

— Не смей! — его голос напоминал шипение змеи. — Мне и так невыносимо думать о том, что он… что ты… Что ты была с ним! Отдала ему свою невинность! Врагу, зверю, убийце! Как ты посмела?! Это оскорбление для меня, для всех нас! Если об этом узнают…

Я вырвалась из его рук.

— Ты поэтому наложил на него печать молчания на том балу? — догадалась я. — Ты боялся, что Линтар скажет о том, что было между нами за Стеной? Твои подданные не примут такую королеву, правда?

— Только попробуй сказать кому-нибудь об этом, Ева, — темные глаза наполнились угрозой, — только попробуй!

— Кажется, угрожать и шантажировать стало для тебя обычным делом? — усмехнулась я. — Не узнаю того благородного Первородного, что приезжал к отцу просить моей руки.

— Ты изменила меня, — глухо бросил он. — Любовь к тебе сделала меня другим. Если бы ты тогда согласилась, мы могли бы быть счастливы…

— Нет, — покачала я головой. — Не могли бы. И это не любовь. Любовь не бывает такой! Это жажда обладания и уязвленное самолюбие, Арвиэль! Но не любовь.

— Любовь, Ева. Она ведь разная бывает… Только счастливая делает души красивыми, а поступки — благородными, а такая, как у меня — уродует. Прости, тебе неприятно это слышать, я знаю. — он потянул горловину платья, обнажая мне плечи, и прижался губами к коже. — Я заставлю тебя забыть его… Заставлю… Со временем… Дай мне шанс… Лишь только шанс…

— Ты не подумал, что я могу уже… уже носить ребенка? — прошептала я. — Ведь медальон Идегоррии был у Линтара… И ты не знаешь, что между нами происходило…

— Я обо всем подумал, — он поднял голову. — Целители осмотрели тебя, как только ты появилась в замке. Аура измененная, но ребенка нет.

— Даже боюсь предположить, что ты сделал бы, если бы он был, — нахмурилась я.

— Считаешь меня чудовищем? — его лицо снова исказилось от злости. — Считай, кем хочешь, мне наплевать, хуже уже быть не может…

Его язык был еще холоднее, чем губы, и мне казалось, что по ключицам скользит кусочек льда, отчего хотелось завизжать и отпрыгнуть. Но я терпеливо стояла, ожидая. Минуты ползли, Арвиэль целовал мои плечи и шею, трогал кожу, ласкал губы… Первый Дракон, почему снотворное не действует? Я покосилась на бокал, из которого пил мой муж, стараясь сделать это незаметно.

Сонное зелье я привезла из Идегоррии, и специально оставила здесь бутылку с изрядной долей этого настоя.

— Подожди, — я попыталась вырваться из его рук. — Давай я все-таки сниму это платье! Ты прав, жаль его портить… А ты пока выпьешь еще вина!

— Я приказал заменить бутылку, — бросил он, не выпуская меня из рук, — и если ты надеешься, что я усну, то зря ждешь! Ева, неужели ты думаешь, что я настолько глуп?

От разочарования и досады я чуть не взвыла, а Первородный со злостью прижал меня к своему холодному телу и больно дернул за волосы, заставляя меня откинуть голову.

— Наконец-то… моя… — прошептал он, а я закрыла глаза, не желая видеть его лицо. И помимо воли представляя на его месте другого… Губы Линтара дарили мне наслаждение, а рот Арвиэля вызывал отвращение. Перед внутренним взором стояли желтые глаза и красный узор на висках, белые волосы… Мужчина, которого я не могла забыть, как ни старалась. Глухой вскрик заставил меня открыть глаза и с изумлением уставиться на Арвиэля, лицо которого исказилось от боли и ярости. Его губы распухли, а лицо покраснело, словно он поцеловал горящую головешку факела, и он прижимал к нему ладонь, тяжело дыша.

— Огонь, — сипло выдохнул он. — У тебя огонь!

— У меня? — недоуменно повторила я, не понимая, что произошло. Подняла ладони. И теперь уже вскрикнула я, потому что на моем лице, плечах и руках вспыхивали искры, бежали золотистые лучики, словно змейки, чуть щекоча кожу и наполняя меня теплом.

— Но откуда… — начала я и застыла, догадавшись. — Линтар! Когда он спасал меня, то передал свой огонь… Но как это возможно? Ведь я созидающая! Я не принадлежу потомкам драконов! Как…

— Связь! — не сказал, а выплюнул мой муж. — Ваша связь осталась! Ты все еще его пара!

Он злобно схватил свою рубашку и пошел к двери, прижимая к обожженному лицу светлый шелк. Обернулся на пороге.

— Я убью арманца, — пообещал он, не глядя на меня. — Убью!

Дверь хлопнула с такой силой, что чуть не слетела с петель, а я без сил упала в кресло. Огненные змейки обвивали руки, складываясь в узоры, в которых отчетливо просматривался силуэт дракона. Если бы я не видела это своими глазами, то не поверила бы, что такое возможно. Почему огонь проявился лишь сейчас, ведь и раньше Арвиэль пытался меня поцеловать? Связанно ли это с тем, что только сейчас я по-настоящему испугалась, или с тем, что представила Линтара? Я прижала ладони к пылающим щекам и улыбнулась. Где бы арманец ни был, казалось, что он снова защищает меня.

Но подумать об этом как следует не успела, потому что на шпилях тревожно забил колокол, и загорелись на скалах сигнальные огни. Я выглянула в коридор. У двери привычно нес службу Виар.

— Что происходит? — встревожилась я, прислушиваясь к топоту ног на нижних галереях.

— Стена… — выдохнул крылатый страж.

***

Все получится!

Я стоял возле Стены, окидывая взглядом светлое дерево и сжимая в руках артефакты. Старейшины и правители четырех долин находились за спиной, готовясь влить свою силу. Конечно, им не нравилось то, что я требовал сделать, но чуть дальше расположился взвод моих солдат, и я с улыбкой пообещал Совету, что каждый из них получит стрелу в лоб, если посмеют ослушаться. Так что они нашли мои доводы убедительными.

Поднял голову, ожидая восхода луны. Ориан Ал сказал, что в этот момент сила древних артефактов возрастает. Еще несколько минут… Желтый краешек светила показался между горными пиками, озарив скалы.

— Пора, — понял я. И обратился к магии артефактов, вытягивая ее из всех предметов и совета, но не задерживая в себе, а сразу ударяя по Стене.

Она содрогнулась, засияла синими отсветами, но устояла.

— Еще! — крикнул я, не позволяя арманцам разорвать круг силы. Аонис бледнел на глазах, Хром скрипел зубами, наросты старейшины налились кровью от напряжения, а глаза побелели. Наша объединенная сила выжигала и те ничтожные краски, что были на наших телах.

Еще один удар! Стена устояла.

— Не разрывать!

Боль от слишком мощной магии раздирает внутренности, но я не позволяю ей свалить меня.

Удар!

— Мы не справимся, — стонет Хром.

— Стоять! — крикнул Рам, и я взглянул на него удивленно. По лицам братьев градом тек пот, но они стояли, словно вкопанные, не разрывая круг силы.

Удар!

Сознание плывет, и, кажется, я начал обращаться, потому что услышал голоса драконов. Сосредоточился и снова вернулся в облик человека. Один из хранителей упал, и мы сомкнули руки, выпустив его безжизненное тело из круга.

Удар!

Стена стоит, руны заклятий вспыхивают на ней, поглощая нашу силу, словно бездонный омут.

Удар! Удар!

Второй хранитель упал. Жемчужина вспыхнула и рассыпалась перламутровым пеплом, артефакт опустел…

— Это невозможно! — застонал Хром.

Удар!

Синие круги вспучивают землю вокруг нас, вырывают с корнем деревья, смерчем расходясь по долине.

Удар!

Два хранителя упали одновременно, а Стена стоит.

— Не разрывать! — это уже Арх, глаза арманца стали совершенно белыми, все его рисунки горели на лице коричневым пламенем. Они с братом стояли намертво, Аонис между ними молчал, но и в его глазах я видел решимость.

Удар!

Света луны уже не видно из-за поднявшегося вихря, моих солдат давно раскидало по Долине, освобожденная магия взметнула в воздух огромные глыбы, и даже скалы содрогнулись, смещаясь со своих мест.

Краем глаза я заметил столбы огня, что окружали нас, не опаляя. Драконы…

Еще удар! И снова Стена сожрала нашу силу, словно слизала.

От боли перед глазами плыло, мне не хватало воздуха, но я сжимал зубы, снова и снова направляя силу на проклятую Стену. И даже не понял, в какой момент светлое дерево затуманилось, и я увидел совсем другую картину: комнату с высоким потолком и двух человек… Оба в белом, красные волосы девушки обвиты золотыми шнурами. Мужчина держит ее за руки и пытается поцеловать, а она отворачивается, и я чувствую, насколько ей противны прикосновения Первородного…