Я тебя рисую - Марина Суржевская

Усмехнулся, рассматривая Ранххар, уже окрасившийся первыми золотыми лучами нового дня. Я никому не позволю держать меня на цепи. Даже Еве.

***

Перед отъездом из Идегоррии я долго стояла у родового дерева, на котором навечно застыло вырезанное в коре имя отца. Листва тихо шелестела, и, говорят, если долго слушать, можно понять, что шепчут в древесной кроне духи тех, кто ушел за реку Бытия. Но я так и не услышала, к сожалению.

Подготовкой к свадьбе я совсем не интересовалась, хоть меня и пытались о чем-то постоянно спрашивать многочисленные горничные, швеи, распорядительницы и экономки. Как все девочки, в детстве я мечтала о свадьбе, и представляла себе ее. В моих мечтах на месте жениха обычно стоял кто-то смутный, лишь краткими периодами этот образ воплощался в знакомых лицах. Например, в девять лет мне очень нравился наш молодой садовник, что угощал меня мятными пастилками, а в двенадцать я мечтала о своем дальнем кузене, гостившем в Идегоррии с родителями. Но никогда в своих грезах я не думала, что собственная свадьба оставит меня совершенно равнодушной. Даже белоснежное великолепие свадебного наряда я отметила просто как художник. И тут же сжалась от тоски, рассматривая этот невыносимый белый цвет. Такой чистый, такой прекрасный. Как волна белых волос…

— Уберите, — прохрипела я непонимающим служанкам. — Уберите его!

— Но, Ваше Высочество, надо примерить! Подогнать по вашей фигуре…

— Уберите! — служанки удалились, а я рванула к двери. Кивнула верным стражам, которые снова стояли у дверей моих комнат. Правда, сами комнаты были другие: теперь меня поселили в роскошных покоях напротив Арвиэля. — В сад, — выдохнула я.

Замок успели восстановить за время моего отсутствия, даже разрушенную стену и витражные окна. Наверняка не обошлось без магии, уж слишком быстро управились. Подготовка к великому событию велась полным ходом, слуги от зари и до заката носились по замку, что-то готовили, убирали, развешивали флаги и размещали гостей, которые стекались со всех земель. Залы наполнились гулом голосов, шорохом шагов, смехом или брюзжанием. Мне казалось, что замок лопнет, не выдержав такого количества народа. И самое неприятное, что все эти люди, Первородные, фойры, перии и другие представители своих рас, чего-то ждали от меня. На правах будущей королевы я, конечно, должна была участвовать во встречах гостей. Улыбаться и обмениваться любезностями, и эти церемонии настолько утомляли меня, что к ночи я падала на постель и засыпала без снов. Свободные минуты я предпочитала проводить в своих комнатах, потому что даже в саду теперь всегда было слишком шумно и многолюдно. Но сегодня я все же решила подышать воздухом на террасе между семью шпилями. Диос легко подхватил меня на руки, распахнул крылья, и мы взмыли вверх.

К моему удивлению, на крыше было тихо и пусто, ни одного постороннего. Я прошлась по дорожкам, с удовольствием вдыхая запахи цветов и рассеянно рассматривая бабочек. Подошла к самому краю, посмотрела на голубое озеро, столь красивое по ночам. А потом на небо. Последнее время я часто смотрю на небо, и всегда знаю, затянуто ли оно тучами, или ясное. Сегодня небесную синь лишь слегка нарушали белые мазки, словно легкие сизые перья на лазурной ткани.

Тихий вздох заставил меня вздрогнуть и обернуться. И нахмуриться недовольно.

— Ваше Величество, — я вежливо улыбнулась Арвиэлю. — Сегодня в саду удивительно безлюдно.

— Я запретил гостям подниматься сюда, — пояснил он. — Тебе нужно место, чтобы побыть одной.

— Благодарю, — несколько удивленно протянула я и замолчала, не зная, что еще ему сказать. Он кивнул, не спуская с меня глаз. Странно, но за прошедшие дни мы ни разу не разговаривали наедине, было слишком много дел и забот, тем более у него. Да я и не стремилась к такому общению.

— Если тебе что-то нужно, Ева, говори мне. Мои комнаты напротив твоих, если ты не знаешь.

— Я знаю, Ваше Величество.

Он снова побледнел, как бывало всегда, когда общался со мной.

— Тебе понравились наряды, выбранные для… торжества? Или ты хотела бы что-то другое?

— Все прекрасно, Ваше Величество.

— Хорошо, — проскрипел он. Его голос снова был тусклым, бледно-серым, невыразительным, и даже это меня раздражало. Я бросила по привычке взгляд на небо.

— Если ты надеешься, что прилетит дракон и спасет тебя от этой свадьбы, ты сильно заблуждаешься, — окатил холодом Арвиэль. — А если он сунется, то пожалеет. Вокруг Оэр такая защита и сети, что даже слепень не пролетит.

— Вы зря потратили силу ваших магов, — отозвалась я, отворачиваясь. — Дракон не прилетит. И я никого не жду.

— Он придет за тобой, — прошептал Арвиэль, подавшись ко мне. — Я знаю это. И очень этого жду, дорогая невеста. У меня для арманца новое удобное подземелье. И я знаю способ сдержать его обращение, так, что он навсегда останется в теле человека!

— О чем ты говоришь? — резко обернулась я и почти уткнулась носом в грудь Первородного, так близко он стоял. Он презрительно улыбнулся.

— О том, что ты будешь моей женой, а твой арманец сгниет в подземелье этого замка. Всему свое время, Ева.

— Скорее от твоего замка не останется ни камушка, Арвиэль, — яростно выплюнула я. — Тебе никогда не одолеть Линтара! Он сильнее, умнее и быстрее тебя! И в твои ловушки не попадется, даже не мечтай! Слышишь!?

— Да. Слышу, — без эмоций произнес Первородный и отодвинулся. — Спасибо за содержательную беседу, Ева. Увидимся на приеме, сегодня приезжают горные кланы, надеюсь, ты помнишь.

Он резко развернулся и пошел между цветущих растений, стражи посторонились, пропуская его. А я сжала кулаки, с ненавистью глядя на прямую спину Первородного. А потом без сил опустилась на дорожку, обхватила голову руками. Ладони дрожали, а сердце стучало, как сумасшедшее. Создатель сущего! Снова посмотрела на небо. Даже себе я не хотела признаваться, что жду его. Постоянно, каждую минуту, каждый миг. Я начинаю ждать его, лишь открыв глаза по утру, и ни одно самое важное дело не может отменить этого ожидания. И даже засыпая я снова вся в нем, словно арманец впитался в мою кожу, стал воздухом моих легких и заменил собой кровь в жилах. Магия… Проклятая магия!

Там, в подземелье, я приняла решение, единственное возможное для меня. Я хотела, чтобы он жил. Знала, что он убийца, ненавидела, и в то же время… Не могла допустить, чтобы Линтар умер. Одна мысль о том, что его не будет, причиняла мне невыносимую боль. Я хотела, чтобы он жил, пусть далеко, за Стеной, в городе со статуями драконов, но живой и свободный…

Не знаю, что я чувствовала к нему. Слишком много разных и противоречивых чувств, они обжигали меня всполохами алого и желтого, разливались внутри багровым и мускатным, жалили горчичным, кусали цветом шарлах. И в то же время… сладко таяли карамельным, обнимали теплым ванильным и пьянили золотисто-янтарным… Если бы можно было нарисовать мои чувства, мне понадобилась бы хорошая доза драконьей крови, потому что обычных красок было бы недостаточно — слишком у них узкий спектр цветов, он не вмещал все то, что я ощущала…

Я обхватила себя руками, сделав знак обеспокоенно подбежавшим стражам.

— Все в порядке… Я просто хочу посидеть. Здесь.

Я сидела, пока в арке не показалась запыхавшаяся от подъема служанка и не позвала меня на очередной прием. Приехала делегация кочевников…

А на следующий день меня поставили перед фактом, что день свадьбы переносится, и состоится не через полтора месяца, как планировалось, а завтра. Арвиэль просто сообщил мне об этом, и ушел прежде, чем я запустила в его голову тяжелую шкатулку, инкрустированную камнями. Чуть успокоившись, я кинулась писать послание брату, который все еще был в Идегоррии, надеясь, что он сможет изменить решение Первородного. И оборвала письмо на середине. Сжала виски, не зная, что делать.

Бежать? Но куда? И зачем? У меня есть долг и обязательства, которые я просто обязана выполнить, как бы не было от этого противно!

Глава 21

Я хотела бы, чтобы день этой свадьбы был омрачен свинцовыми тучами, зависшими над шпилями замка, и холодным дождем, что способен смыть краску с лиц придворных и промочить шитые золотом наряды. Такая погода как нельзя лучше соответствовала бы моему настроению. Но с утра светило яркое летнее солнышко, и птицы распевали, как в начале цветения вишен. Так что я даже подумывала, не скрыться ли в купальне от вездесущих служанок, и не нарисовать ли пару тучек своим стержнем. Но тут же укорила себя. Не стоит тратить силу артефакта на такие глупости. Грифель я всегда носила с собой, еще в Идегоррии приспособив для этого специальный кожаный мешочек на ремешке. Он был узкий и тонкий, так что под одеждой совсем не заметен.

Дома я пыталась использовать его силу, чтобы вернуть брату эликсир, рисовала Люка, сочиняющего сонеты с мечтательным видом, но на утро разочаровывалась, поняв, что мои рисунки не воплотились. Возможно, такое желание было мне не под силу даже с артефактом.