Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

Назавтра Фишер устроил роте конные учения. Тут он много не требовал. Говорил:

—             Драгун к бою едет верхом, а дерётся пешком.

***

Гордон отослал полк в Путивль, оставив в Севске Ландельса, майора Шульца, Бекбулатова и дюжину драгун. Надо было получить припасы для Чигирина на случай осады.

Патрик считал, что поладить с нужными людьми проще всего за хорошей пирушкой. И решил устроить богатый пир для князя Реп­нина, наместника государева, его дьяков и старших офицеров. Повара привёз из Москвы. Предстоящее угощение обсуждал подробно, во всех деталях. Ландельс курил свою трубочку в углу, наблюдая за военным со­ветом. Патрик переводил другу непонятное.

—Не извольте беспокоиться, барин! — важно говорил Трофим. — Всё исполним в лучшем виде! На первую перемену подам белую стер- ляжью ушицу с перцем.

—             Фишзуппе мит пфеффер, — перевёл Гордон.

—К ней пирожки подовые да пряженые со снетками, с моло­ками, с вязигой, да и курник сгодится.

—             Хюнеркухен...

—             Потом чёрную уху с гвоздикой. На вторую перемену птицу.

—             Жаль, лебедя не достать. Было бы как в Кремле! — заметил Гор­дон.

—Ништо. Дрофа есть, пару цапель сготовим. Потом тетерева, рябчики, гуси, утки. На следующую перемену баранину под чесночным заваром4, зайцы с репой. На сладкое.

Два дня жарили и парили — гости пировали до глубокой ночи. Наутро Гордон как ни в чём не бывало отправился получать припасы для гарнизона.

Однако наместник выдать требуемое отказался:

—Приказа из Москвы не было!

—Не хочешь лаской, отдашь таской! — проворчал Гордон.

Скоро прибыл из Москвы строгий указ. Дело пошло полегче.

Майор Шульц получал, Ванька записывал, драгуны грузили и увязы­вали на возы. По приказу Великого государя им выдали две мортиры, 120- и 80-фунтовые ядра, да бомб четыреста штук, да уксусу для охлаж­дения пушек, пороха. Обоз получился знатный. Подождали три отстав­ших стрелецких полка, пошли вместе. Сейм разлился, лошади шли по брюхо, часть припасов подмокло. Прискакал Гордон, остановил пере­праву, навёл порядок.

Майор перевозил амуницию на паромах и лодках с великим сбе­режением. Одного пороху везли две тыщи пудов.

За Сеймом устроил смотр полка.

— Дезертиров много! — ворчал Гордон.

В полку осталось 869 человек, из них две сотни на плохих конях, многие в нетях.

После смотра Гордон с Ландельсом поехал в Батурин, к гетману Самойловичу.

***

У гетмана, в горнице, завешенной коврами, душно, сильно пахло пряными травами. В серебряных шандалах горели свечи. В крас­ном углу, под иконами, сидели бояре Ромодановские: воевода, князь Григорий Григорьевич, и его сын, войсковой товарищ, Михаил Гри­горьевич. По правую руку: гетман Самойлович и генеральный есаул, Иван Мазепа.

—Как мыслишь оборонять Чигирин, полковник? — важно вопро­сил воевода.

Гордон неспешно раскладывал на столе планы. Сколько вечеров Патрик с Ландельсом просидел над «Новой и дополненной военной архитектурой» Фрейтага! Пригодилась латынь, не зря зубрил у иезуи­тов. У Александра оказалась «Фортификация» графа Пагана. Прошту­дировали и её.

Гордон хорошо запомнил укрепления Чигирина после прошло­годней осады. Ландельс отлично рисовал планы, правда, писать по-рус­ски не умел.

Гордон посадил ему в помощь Бекбулатова. Теперь было, что по­казать боярам.

— Крепость Чигиринскую должно оградить несколькими ли­ниями укреплений, подобно. — сказал Патрик и замялся, подыскивая нужное слово, — кочану капусты.

Турки встретят линию фортов, каждый из которых защищает и себя, и соседей. Каменные стены в наши дни не спасают от тяжёлых пушек, а уж от мощных мин и подавно. Каменец — первоклассная кре­пость — и то не устоял. Мы построим линию больверков, в них, за ши­роким рвом, спрячем опущенные валы с палисадом, недоступные для турецких батарей. Да и мину под них труднее подвести. Стрельцам и казакам сподручно будет отбивать атаки турок за бойницами палисада. А буде враг и прорвётся где-нибудь, наткнётся на вал ретраншемента в тылу больверка. До городского вала долго не дойти, да и людей поте­ряют много. Сия новейшая система обороны позволит крепости про­держаться до тех пор, пока ваша славная армия, Григорий Григорьевич, совместно с доблестными казаками гетмана, не ударит в тыл туркам, увязшим в осаде, и не решит компанию.

Воевода сидел в собольей, горлатной шапке, вытирал пот со лба шёлковым рушником, слушал.

— Нутко, покажи твои картинки, — попросил Григорий Григорь­евич.

Гетман перегнулся над столом, стараясь рассмотреть планы и разрезы.

«Зря я уступил настояниям государя, — думал Патрик. — Не сле­довало браться за это дело. Наместник Ртищев не худший из москов­ских воевод, да как он покажет себя во время тяжкой осады? Я ведь только инженер. Приказы отдаёт он. А, случись беда, виноватым буду я. Генералу Трауернихту в прошлом году было куда легче. Он, хоть и немец, а православный. Крестился. Значит свой. Ему доверили коман­дование. Да что об этом думать. Слово дадено».

— Добро! — огладил длинную бороду воевода. — Знатный план приготовил. Выстроишь свои бастионы, туго придётся Великому ви­зирю, хотя идёт он с большим войском. А ведь отказывался перед го­сударем, твердил: мол, не умею. Ты воин надёжный и премудрый. Справишься! Да другого умельца всё равно нету.

Обсудили предстоящую осаду. Пушки были, а мортир в Чиги­рине совсем мало. Боярин пообещал прислать из Смоленска водой большую картауну. Пороха запасли вдоволь.

— Хитро придумал немчин, — сказал гетман Самойлович, с лю­бопытством рассматривая чертежи. — Сие и есть пониженный вал по новой моде? И пушками до него не достать? Из мортир достанут, да мортир и у турок негусто. Да ты не тревожься, Пётр Иваныч! Втянется турок в осаду, тут мы с Григорий Григорьичем перейдём Днепр, да и прижмём их в чистом поле. Только перья полетят. Сила у нас нынче большая.

Ландельс ждал его на постоялом дворе, заварив крепчайший кофе. Сие важное дело Александр слугам не доверял.

—Ну как? Принят наш прожект?

—              Принят, — устало вздохнул Гордон. — Другого-то нету. Кажется мне, воевода скрывает что-то. Слышал я, у государя большие споры шли, стоит ли воевать за Чигирин. Патриарх Иоаким уговаривал от­дать туркам левый берег, избежать войны. В сием спектакле у нас роль вспомогательная: связать и отвлечь турок. А главный удар за Ромода- новским. Он и решит всё.

Щеголеватый, сухой Ландельс слушал внимательно, пощипывая тонкий ус. Алекс почти не знал русского и в интригах местных разби­рался плохо.

—Вам письмо из дома, — сказал Александр.

Патрик схватил пакет и торопливо сломал печать.

—              Что пишет Кэт? — спросил Ландельс. — Все ли здоровы?

— Пока слава Богу. Фон Берг, гувернёр, жалуется на старших ребят. Много шалостей, мало усердия. Пора отправить старшего, Джона, в Англию. Братец Александр там его пообтешет.

Ландельс слушал с затаённой болью. Больше полугода он не имел известий от своих, из Риги.

—              Я всё думаю, — тихонько заметил он, — может, купить домик в Немецкой слободе, перевезти семью поближе.

Полковник отложил письмо и кивнул:

—              Безусловно! Я, пока не женился, жил здесь, как собака. Свой дом — великое дело.

—Вам здорово повезло с Катрин, Патрик.

—              Не спорю, — ухмыльнулся в усы Гордон. — Недаром же я два года добивался её.

***

За Пселлом полк остановился в селе Никольском. Иван, недавно назначенный квартирьером, отметил для себя и друзей опрятную белую мазанку на самом краю села.

Разместив драгун по хатам, Бекбулатов и трое поручиков, нако­нец, пошли на ночлег.

Невысокая хозяйка вытащила из печи горшок, выложила кара­вай хлеба, поставила торель с кислой капустой.