Нет места под звездами (СИ) - Кос Анни

Однако не всем этой ночью выпала возможность отдохнуть. Несколько людей один за другим скользнули через калитку на небольшого подворье и тут же скрылись в доме. Последний из них замешкался ненадолго, оглянулся, чтобы убедиться, что их не заметили, и лишь потом закрыл за собой двери.

Хозяин дома встретил гостей молчаливо, проводил в дальнюю комнату, дождался, пока все устроятся, и лишь потом заговорил:

— Я рад, что вы пришли, — он обвел глазами собеседников, радуясь, что ни один из нойонов не отказался от встречи. — Вы, верно, уже слышали вести о конунге Лиде? Как Великий Хан принял это? Скажи всем, Октай.

Молодой сотник, к которому были обращены эти слова, неловко повел плечами.

— Плохо. Впал в неистовство.

— Гнев — плохой советчик, — вздохнул Гоньд, предводитель ойра. — Как и страх.

На него шикнули, призывая не бросаться такими словами.

— Это правда, — упорствовал ойра. — И мы должны признать, что не были готовы к возвращению Лида. В его силах возродить былую славу хольдингов. Но даже если мы укроемся за стенами города, подозрительность хана убьет нас раньше, чем раны, голод или болезни.

— Что ты предлагаешь?

— То, что давно надо было сделать: выбрать нам нового предводителя.

— Сейчас это почти невозможно, нельзя затевать смуту, когда враг у порога.

— Ты слишком осторожен, Удвар.

— Просто у меня опыта больше, чем у вас всех, — блеснул глазами старый нойон. Он был совершенно лыс и всю голову его покрывали густо нанесенные татуировки. А ты что думаешь, Дэлгэр?

— Я не верю в Талгата, но верю в кое-что иное. Мы должны искать способы договориться, — произнес хозяин дома, предводитель хулайд.

— С кем? — мрачно уточнил Удвар. — С Талгатом или Лидом?

— С молодым конунгом, — резко ответил Дэлгэр. — К тому же мне надоело жить в вечном ожидании войны и расправы.

— Если великий хан узнает об этих словах, то всех нас предадут смерти.

— Нас казнят за одно подозрение в том, что подобный разговор был. Поэтому предлагаю перестать говорить недомолвками, у нас слишком мало времени. У меня есть серьезные основания думать, что мы должны хотя бы встретиться с конунгом прежде, чем начинать сражение.

— Поясни, — резко потребовал Ундвар.

Дэлгэр кивнул и приложил палец к губам, а затем подошел к боковой двери, приоткрыл ее и что-то тихо шепнул часовому. Раздался шорох, и в круг света от слабой масляной лампы вошли двое. Кочевники повскакивали со своих мест, Октай схватился за оружие, но, повинуясь жесту Дэлгэра, замер.

— Как ты посмел привести сюда чужаков? — возмутился Гоньд, разглядывая незнакомцев.

Вид у обоих был потрепанный, руки связаны, у более высокого и широкоплечего на скуле наливался синяк. Второй пленник был внешне цел, но одежда его порвалась и запачкалась, словно его долго тащили по земле или пинали ногами. Но в том, что оба принадлежали к хольдингам, не было ни малейших сомнений.

— Опустите оружие, сейчас нам нечего опасаться. Выслушайте, а затем решим, убить их или обдумать их слова.

Широкоплечий заговорил спокойно, словно не было сказанных только что слов.

— Меня зовут Хала, я из Гилона. Возможно, вы знаете обо мне. Меня отправил к вам конунг Лид, сын Канита.

— Как вы оба пробрались в город? Кто помог вам? — перебил его Гоньд.

— Мы долго жили в Витахольме, — ответил второй связанный. — И знаем много разных путей. Но сейчас это неважно.

— У меня для вас послание, — продолжил Хала. — Мой конунг повторяет предложение, сделанное почти половину луны назад вашему хану: опустите оружие, откройте ворота города, и ваши люди смогут уйти отсюда и забрать все, что захотят. Лид готов проявить милосердие и забыть старые обиды, давая возможность нашим народам жить в мире.

— С чего бы такая щедрость? — Удвар выглядел нарочито удивленным. — Или сын Канита потерял надежду одолеть нас в бою? Боится, что стены города окажутся ему не по зубам?

— Рано или поздно Витахольм падет. Вопрос лишь в том, сколькими жизнями будет оплачена эта победа.

— Допустим, шутки ради, что это так. Чем ты докажешь правдивость своих слов? Что станет залогом нашей безопасности?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Слово моего правителя.

— Переданное через тебя? Не слишком ли мало?

— Решать только вам, — Хала связанными руками вынул из нагрудного кармана конверт и выложил его на стол. — Тут договор о мире, подписанный конунгом. Он предлагает вам навсегда забыть о гневе, обидах и крови, что разделяла нас долгие триста лет. Ваши племена войдут в состав нового государства на правах, равных с хольдингами. Отныне вся Великая Степь, а не малая ее часть или бесплодные пустоши, станут вашим домом. Вы сможете поселиться на этих землях, торговать, растить своих детей и не опасаться, что очередная война оборвет ваши жизни.

— Щедрое предложение, — с иронией протянул Ундвар. — Что хотите взамен?

— Вы отдадите на суд хана Талгата. Освободите город и всех пленных. Затем примете своим конунгом Лида, принеся ему клятву верности.

В комнате повисло тяжелое молчание.

— А ты наглый щенок, — с некоторым уважением протянул Гоньд, глава рода ойра. — Как и твой повелитель.

— В его словах я вижу больше смысла, чем во всех речах Талгата за последний год, — неожиданно поддержал хольдинга молчавший прежде Очир, нойон племени зайсан.

— Я тоже согласен обдумать это, — вставил Дэлгэр.

— Что обдумать, глупцы? — взорвался Ундвар. — Вы откроете ворота — и вас всех убьют на месте.

— Нет, почтенный, — заговорил второй пленник. — Вы не знаете, что происходит вокруг, поэтому не понимаете, что для всей Великой Степи мир сейчас — залог выживания.

— И чего же я такого не знаю, а? Может того, что конунг боится сразиться одновременно с Талгатом и империей? Или того, что война — дело тяжелое и долгое, а у вас ни людей, ни ресурсов? А, может, мне стоит приказать принести сюда красного железа, и мы поговорим о совсем других вещах? К примеру, сколько у Лида всадников, лучников, пеших воинов?

— Вы вольны пытать нас и убить, — Хала остался спокоен. — И я бы был дураком, если бы не понял этого прежде, чем сунулся в Витахольм. И все же я здесь перед вами ради одной единственной цели: остановить ненужную бойню.

— Повтори эти же слова, когда я начну с тебя снимать кожу заживо, — прошипел Ундвар, зайдя Хале за спину.

Короткий болезненный удар под колени — и высокий воин вынужден опуститься на пол. Кит сделал шаг к другу, стремясь защитить его, но Гоньд крепко ухватил его за плечо, оттолкнул в сторону, вынул меч, недвусмысленно очертил лезвием круг в шаге от лучника:

— Постой пока в сторонке, парень.

Удвар запрокинул голову Халы и прижал лезвие к его шее:

— Давай-ка еще раз: что знает конунг Лид такого, о чем не знаем мы?

— Император, ваш союзник, безумен. Он уничтожит всех нас. Жители степей станут лишь мелкой разменной монетой в его руках.

— Пустые слова. Мне нет дела до Золотой империи и союзов, что ищет Талгат. У нас самих хватит сил, чтобы разбить ваше войско.

— Нет, — вставил Кит. — Еще несколько лун назад вы бы справились, но теперь Лид и его сестра вернулись к нам, а за их спиной стоит нечто более страшное, чем войско — магия, которой не знали в Великой Степи. Великий Хан знает об этом, он уже встретился с дочерью Канита, именно она оставила ему на память два ранения. Могла убить, но пожалела, дала время обдумать все. Или хан не сказал вам об этом?

Ундвар хотел было рассмеяться в ответ на эти слова, но вид внезапно помрачневших союзников насторожил. Нойон переводил взгляд с одного собеседника на другого, на их лицах застыла тревога.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да что вы слушаете этого перебежчика? Какая магия? Детские сказки! — вспылил он.

— Магия существует, я сам узнал об этом четыре года назад, — Октай заговорил тихо, но услышали его все.

— Как и я, — подтвердил Гоньд. — Я видел, как огонь подчинился человеку, и не хочу увидеть это снова.

— Да и как еще объяснить то, что двое мертвых вернулись из тлена и смерти? Ведь о них не было никаких вестей прежде, — добавил Дэлгэр.