Стелла искушает судьбу - Ирина Львова

Рита опустила подзорную трубу (ну просто телескоп какой-то!) и вздохнула. Нет. Это было совсем не то место. Опустив голову, она покинула смотровую площадку и отправилась в город.

Как ни странно, в Кастории она не чувствовала себя столь подавленной. Видимо, сказывалось то, что жалкий ресторанишко, в котором она занималась тяжелой, унизительной работой, его жирный хозяин, считавший, что имеет право домогаться любой из своих работниц и воспринимавший отказ как личное оскорбление, девушки — товарищи по несчастью, абсолютно не понимавшие ее, остались где-то позади, далеко, и она могла не думать обо всем этом…

Здесь, в Кастории, на нее тоже обращали внимание мужчины, однако она не слишком волновалась — сбросив шкуру рабыни, она легко могла поставить на место кого угодно, и лишь гордо вздернув подбородок, отворачивалась, если на нее пялились чересчур нагло. Она даже позволила себе слегка подкраситься, чего последнее время избегала.

Ей вдруг вспомнился анекдот, рассказанный недавно Ларисой. Не просто анекдот, а анекдот с моралью:

— Замерз воробышек зимой, упал под дерево и умирает. Мимо шла корова и сделала лепеху — прямо на него. Воробышек отогрелся в теплом дерьме, ожил, зачирикал. А тут — кошка! Цоп его на коготок и съела! Запомни, Ритка, три морали: не всяк твой враг, кто на тебя насрал, не всяк твой друг, кто из коровьей лепехи вытянул, и если уж попал в дерьмо, то сиди и не чирикай!

Они тогда заспорили: стоит ли бороться за свое достоинство или всегда следует подчиняться обстоятельствам? Вернее, не заспорили. Вопрос о достоинстве девушки отмели как нелепый! Они вдвоем накинулись на Риту, объясняя, что ее поведение — просто блажь, а отказ перейти в официантки — непростительная дурость.

— Да если б я так быстро научилась понимать их уродский язык!.. Видели бы меня тут! На-кось выкуси! — кричала покрасневшая от злости Лара, размахивая перед лицом Риты кукишем. — Даже в нашей дыре богатенькие туристы появляются… А ты хлебалом щелкаешь! О нас бы хоть подумала! Глядишь, с кем бы познакомилась… А там и нас бы вытянула!

Заметив, что Рита смотрит на нее с брезгливой жалостью, Лариса и вовсе пришла в ярость:

— Знала бы, что ты такая… Ханжа! Зазнайка! Выпендрюжница! Ни за что бы из дерьма вытаскивать не стала…

Состроив невинную рожицу, Рита процитировала:

— Не всяк твой друг, кто тебя из дерьма вытянул!

Они поссорились. Впрочем, скоро помирились, хотя разговор этот остался в памяти не только Ларисы, но и Риты…

Она улыбнулась.

«Сиди и не чирикай? Ну уж нет! Я еще почирикаю!»

Не надеясь на свои далеко не обширные познания в языке, она прихватила с собой разговорник и еще в автобусе постаралась выяснить все, что ее интересовало. Женщина, сидевшая с ней рядом, приняла ее за туристку, интересующуюся греческими товарами, И, благожелательно улыбаясь, рассказала об огромном меховом концерне «Эдика», «Эвита» или «Элита» — Рита так толком и не разобрала названия.

Еще тогда в ее душу закрались подозрения, что едет она не туда, — ведь она помнила, что та самая фабрика находилась на берегу моря, но отступать было не в ее правилах. Когда соседка углубилась в описание меховых изделий и пространно начала рассказывать о ценах на них, Рита решила, что напоролась на сотрудницу рекламного отдела знаменитого концерна, и заскучала.

Однако, не желая разочаровывать доброжелательно отнесшуюся к ней женщину, кивала и издавала невразумительные звуки. Соседке вполне хватало и таких знаков внимания.

Итак… Надежды найти предсказавшую ей судьбу пожилую гречанку еще не оставили Риту, но стали куда более призрачными, чем в начале предпринятого ею путешествия. Да и вообще, она осознала, что идея ее бредова: ну и что, если она найдет провидицу? Попросит устроить ее на работу? Взять к себе жить? Какая чушь!

Рита тряхнула копной бронзово-золотистых волос — они слегка выгорели под солнцем и стали несколько светлее. Посмотрев в витрину магазинчика, она окинула себя придирчивым взглядом — светло-голубые джинсы, бирюзового цвета майка, сумка через плечо. Ну что ж? Ведь приняла ее женщина в автобусе за туристку? А почему скромная русская туристка не может поинтересоваться ценой самой скромной шубы? Но сначала следовало перекусить.

Она выбрала маленький закусочную, с аппетитом поела вкусную рыбу под смешным названием «мур-мура» и выпила стаканчик легкого белого вина. Официантка, обслуживавшая ее, мило улыбалась, была весьма предупредительна, и Рита почувствовала себя… белым человеком.

Выставочный зал поразил Риту размерами, дизайном и обилием товаров. Повсюду сияли зеркала, сновали любезные, внимательные продавцы. Выбрав одного из них, показавшегося ей самым добродушным, она встала неподалеку и, делая вид, что рассматривает мех какой-то шубки, стала ждать, пока он обслужит высокую стройную женщину в легком, но строгом платье. Судя по доносившимся обрывкам разговора, это была американка.

Когда женщина оглянулась, Рита чуть не ахнула от изумления — со спины она выглядела молодой, а лицо… Морщинистое лицо семидесятилетней старухи — с сухими поджатыми губами и колючими глазами, сверкавшими, как огромные, с горошину, бриллианты в серьгах, украшавших уши американки. Рита медленно, пятясь, отошла за стояк с шубами и инстинктивно прижала руку к груди, где в бюстгальтере было зашито ее последнее сокровище — кольцо с черной жемчужиной. Второе, с изумрудом, пришлось продать, чтобы ускорить оформление документов для поездки в Грецию.

Неожиданно лицо незнакомки оживило в памяти Риты давний ночной кошмар — видение Людмилы Сергеевны, проклинавшей ее, Риту! С этого тогда все и началось…

На глазах у Риты выступили слезы, колени ослабли, а по спине побежали мурашки. Странный холод овеял ее, поселив в душе недобрые предчувствия.

Она не помнила, не могла сообразить, сколько времени простояла, оцепенев от ужаса. Наконец, взяв себя в руки и прикусив губу, она подавила в себе желание немедленно бежать, сделала над собой усилие и вышла в проход.

Рита тотчас же увидела продавца, который привлек ее внимание. Очевидно, он закончил работу с американкой и теперь, странно вытянув шею, озирался по сторонам, словно бы искал кого-то.

Увидев Риту, он просиял и двинулся к ней:

— Калимера, кириа! (Добрый день, госпожа!)

— 3-здрасьте, — растерянно отозвалась еще не совсем справившаяся с волнением Рита.

Лицо продавца приняло несколько озадаченное выражение.

— Я плохо по-руску, — виновато сказал он и добавил просительно: — К управляющий?

— Нет-нет! — воскликнула Рита и достала разговорник.

Использовав все свои небогатые познания и бешено перелистывая страницы затрепанной книжицы, она сумела объяснить, что ей нужно.

Продавец несколько изменил тон. Он говорил теперь не столько почтительно, сколько по-приятельски.

— Тесалоники. Там. Там. Рядом. Фирма «Орион». Мы у них покупаем… Туда! Там скажут.

Рита печально кивнула. Все, что она узнала, — это то, что искать следовало где-то под Салониками. Ведь обратиться в «Орион», чтобы выяснить точное местонахождение фабрики, она не могла…

«А может быть, Стефания не откажется мне помочь?» — вдруг подумала она.

Продавец смотрел на странную русскую туристку, которой вдруг понадобилась какая-то старуха гречанка и думал: «Как странно, и не купила ничего… А ведь какая красавица! Такие обычно денег не считают…» Он, несмотря на молодость, был уже опытным продавцом и умел различать клиентов — эта, как бы ни была скромна ее одежда, явно к беднякам не относилась.

«Ну и сколько мы будем так стоять?» — раздражался он, глядя на задумавшуюся Риту.

— Эвхаристо поли! (Большое спасибо!) — сказала, словно вдруг очнувшись от дремоты, молодая женщина, и он, обрадованно кивнув, растаял, как привидение.

Разочарование, испытанное Ритой, не помешало ей с увлечением рассматривать шикарные шубы, выставленные на стендах. Она бродила по магазину и, время от времени забредая между стояков, на которых висели изделия скорняков, прижималась щекой к нежному меху, вспоминая, как Влад в квартире неведомого друга Михаила окутал ее плечи струившимся шелковистым белым мехом… Как давно это было!

Подождав, пока высохнут слезы, она вышла в середину просторного торгового зала и побрела прочь из магазина — здесь ей нечего было больше делать.

Возглас удивления, смешанного со злобной радостью, раздавшийся совсем рядом, заставил Риту поднять глаза.

— Это же она, она! — вопил Чмырь, дергая за рукав стоявшего возле него и разговаривавшего с каким-то представительным мужчиной… Юрия Венедиктовича Барсукова!

Барсуков, увидев ее, прищурил глаза и расплылся в зловещей улыбке.

— Маргарита Михайловна? Какими судьбами? — пропел он, делая шаг ей навстречу.