Человек с двойным дном - Владимир Гриньков

– Папа Кати постарался?

– Точно. Я его в какой-то мере понимаю, – с неожиданным для Корнышева миролюбием признался Захаров. – Он о семье беспокоился, фактически обеспечивал ее будущее. Такой шанс предоставляется раз в жизни. Да и то не всем, а единицам. Вот Александр Никифорович и не устоял. Схему он выстроил такую: выведенные из России миллиарды распылены по различным фирмам. Владелица всех этих фирм – Екатерина Ведьмакина. Но она нигде напрямую не фигурирует, а спрятана за номинальным владельцем, Левочкиным Олегом Дмитриевичем. Он всем распоряжается, он якобы владелец, но лежит в неведомом нам сейфе целая пачка подписанных Левочкиным бумаг. Там написано Левочкиным собственноручно, что он от всего отрекается в пользу Ведьмакиной Екатерины Александровны; все свое имущество, движимое и недвижимое, все эти миллиарды он ей передает, и под всем стоит его личная подпись. Только дат на тех бумагах нет. Как только Катя Ведьмакина там поставит дату, любую, какую ей заблагорассудится, – вот начиная с этой самой даты Левочкин становится никем. Ни фирм у него, ни самолетов, ни всяких прочих миллиардов. Вот эти заблаговременно подписанные бумаги – это такая цепь, на которую посадили Левочкина. Это гарантия того, что он будет делать только то, что нужно реальному владельцу.

– Кате Ведьмакиной?

– Нет, ее отцу. Александр Никифорович все записал на дочь.

– А у него же сын еще был, – вспомнил Корнышев. – Как же его звали?

Испарилось из памяти за эти годы.

– Никифор, – подсказал генерал. – Назвали в честь деда.

– Точно! Никифор! А на сына Ведьмакин ничего не записал?

– По возрасту парень не подходил, – сказал Захаров. – Он немного младше Кати, поэтому все пришлось записать на дочь. Но это на будущее. А пока Ведьмакин сам рулил процессом. Я думаю, Слава, что его дочь даже не знала о том, что она – миллиардер. Александр Никифорович просто подсовывал ей какие-то бумаги, говорил, что надо подписать. Она подписывала. Если требовалось ее личное присутствие – он ее туда вывозил. А сам держал Левочкина в ежовых рукавицах. Он этого парня знал давно. Левочкин, по моим сведениям, учился в Лондоне, потом остался жить там, работал в инвестиционной компании; и он, похоже, много консультировал Ведьмакина по всяким финансовым вопросам. И когда Ведьмакину потребовался зиц-председатель, этакий подставной миллиардер, Левочкин пришелся очень кстати. Потому что мог не только быть ширмой, выполнять представительские функции, но и реально руководить этой бизнес-империей. У него образование было хорошее, опыт работы, да и вообще парень он талантливый. Левочкин втянулся. Ему нравилось. И этот механизм продолжал работать даже тогда, когда его создатель исчез.

– Ведьмакин?

– Да.

– Но Ведьмакина нет уже давно, – соображал Корнышев. – Катя Ведьмакина не то что не заявляет своих прав на эти миллиарды, но даже и не подозревает, похоже, об их существовании. И неужели Левочкин за столько лет не сообразил, что нет теперь никаких других хозяев, кроме него? При его талантах мог бы вывести активы, распылить их, переписать все на себя… Тут, в ведьмакинских владениях, осталась бы только внешняя оболочка, пустышка, а все ценное уже принадлежало бы Левочкину.

– Так и случилось бы, Слава. Я так думаю. Если бы не Потапов. То, что я тебе расскажу сейчас, больше похоже на анекдот. На байку. Но на самом деле это одна из тех удивительных потайных историй, которых в России за последние двадцать лет случилось множество, только известно о них единицам. И эти единицы, как ты понимаешь, ни с кем своими историями делиться не хотят. В общем, когда Потапов все понял про миллиарды Левочкина, он стал думать, как можно плодами своего открытия воспользоваться. Как свое знание превратить в кэш. Обналичить, словом. И тут он засветился. Потому что у Левочкина есть хороший страж.

– Костомаров?

– Да, – кивнул Захаров. – Профессионал он, ничего не скажешь. Аналитик он хороший, Слава. Из тех людей, которые не только правильно охранников на территории расставят, но и загодя обмозгуют, какие такие проблемы могут возникнуть у хозяина. Еще до того продумает все нюансы, когда и в голову никому не придет устроить пакость. А если кто задумает худое, так, оказывается, давно уже продумано и придумано, как с напастью бороться. И вот этот Костомаров вычислил Потапова. Обнаружил, что тот рядом с хозяином топчется. Какой-то есть у него интерес к Левочкину, а какой – непонятно пока. И тогда Костомаров взял Потапова за жабры. Припер к стенке. Всплыло, что Потапов информацию о Левочкине собирал. Там еще было превышение служебных полномочий. Потапову грозило полноценное разбирательство с перспективой возбуждения уголовного дела. Но он не столько дела боялся, сколько того, что всплывет эта история про голого короля. И тогда он ничего на своем открытии не заработает. Он был в отчаянии. Костомаров фактически загнал его в угол. И тут Потапов понял, что на самом деле Костомаров может стать его союзником. Придется, правда, поделиться, но вдвоем с Костомаровым они становились практически неуязвимыми. И могли делать с Левочкиным все, что им заблагорассудится.

– Преступный тандем образовался…

– Да. Костомаров понял, что он может стать миллиардером. Надо только Катю Ведьмакину найти. А пока ее нет – делать все, чтобы Левочкин эти миллиарды не присвоил. Вот тут Костомаров с Потаповым хорошо сработались. У Костомарова был доступ к деловым бумагам Левочкина. И как только он обнаруживал, что готовятся какие-то крупные сделки по продаже бизнеса, когда собирались переоформлять собственность – давал знать Потапову, а тот выходил на Левочкина, якобы от имени настоящих владельцев, и запрещал проводить сделку. Такое недреманное око. В общем, замораживали они ситуацию до лучших времен. А сами настойчиво искали Катю.

Захаров сделал паузу, чтобы от всего сказанного прежде отделить следующую мысль.

– И они, похоже, нашли ее, Слава.

Корнышев вопросительно посмотрел на генерала.

– Левочкин поспешно улетел в Лондон, – сказал Захаров. – И он вряд ли в курсе. А вот Костомаров, я думаю, кое-что узнал. Он исчез. Не появляется ни на работе, ни дома. По ряду признаков уехал из Москвы. Я тебя еще раз спрашиваю, Слава: что они могли от тебя узнать о Кате Ведьмакиной? Где они ее ищут?

Корнышев нервно дернул плечом. А со стороны это выглядело так, будто он неопределенно пожал плечами – не знаю я, мол, и не надо ко мне приставать.

– Я тебя отпущу в конце концов, – сказал Захаров. – Нет законных оснований тебя удерживать. Ты выйдешь отсюда. Заживешь, наконец, вольной жизнью, сам себе хозяин. Но однажды я все равно найду тебя. Только для того, чтобы показать тебе фотографии Кати Ведьмакиной. Примерно вот такие.

Генерал выхватил из папки, что лежала на столе, несколько фотографий, разложил их веером перед Корнышевым. На всех фотографиях был один и тот же труп, но снятый в разных ракурсах. Истерзанный пулями. Залитый кровью. И лицо погибшего было крупно снято. Нырков.

– Они сделали это с Нырковым, – сказал Захаров. – Сделают и с Катей. Я буду держать тебя в курсе, Слава. Сообщу сразу же, как только мы получим сведения.

Красноречиво кивнул на фотографии. Корнышев не без труда оторвался от изучения снимков, поднял голову и увидел изменившееся, бледное лицо Сомова. Старлей тоже видел фотографии. Помещение крохотное, тут все лицом к лицу.

– Святослав Геннадьевич! – произнес дрогнувшим голосом старлей. – Я вас прошу! Найдите Катю! Верните мне сестру!

– Ты – кто?! – непроизвольно вырвалось у Корнышева.

Хотя невероятная догадка уже полыхнула в нем.

– Ты его должен знать, кстати, – сказал Захаров Корнышеву, сохраняя невозмутимый вид. – На Кипре когда-то видел. Это Никофор Ведьмакин, сын полковника Ведьмакина. Брат Кати.

* * *

Костомаров ожидал, что Катю он настигнет быстро. Был настолько разгорячен погоней, что порой переходил на бег. Следы, оставленные Катей, обнаруживались без особого труда. Иногда Костомарову казалось, что беглянка уже где-то близко. То ему мерещился мелькнувший впереди, меж деревьев, силуэт; то будто слышал он хруст ломающихся под быстрыми шагами веток. Но всякий раз убеждался, что ошибся.

Жар погони поостыл, когда солнце спряталось за горизонтом. В лесу стало сумрачно. И все труднее было отыскивать следы, оставленные Екатериной. Костомаров будто отрезвел. Он понял, что сегодня Катю не найдет. В ночи по лесу не побродишь. Темно – хоть глаз выколи. Пройдешь в полуметре от затаившейся беглянки – и не заметишь.

Придется заночевать.

Костомаров нашел уютное место в основании огромного дерева, выстлал ложе лапником. Сел, привалившись спиной к дереву; автомат положил на колени. Хотел заснуть в таком положении, но долго не удавалось. Мерещились шорохи вокруг, будто кто-то подкрадывался. Жутковато. Пару раз у Костомарова сдавали нервы, и он снимал автомат с предохранителя. Но тревоги были напрасны. Показалось.